ОСКВЕРНЕНИЕ-XIV:
ПЕДОРГИЯ
Триумфальное возвращение
Музыкальный центр включился и заиграла музыка. Я открыл глаза и посмотрел в потолок. В окна бил луч света исходивший от радостного весеннего солнца, смотревшего в окна моей новой квартиры. Уже прошло три года с тех пор как я переехал из неудобной квартиры на макушке многоэтажного дома в Чертаново в большой, просторный пентхауз на последнем этаже высотной башни возле метро «Тимирязевская»… На первый взгляд это место может показаться ужасно загазованным и грязным. Не буду отрицать – это возможно, однако когда находишься на 30-м этаже и вся грязь находится в почти 90 метрах от тебя – об этом и не думаешь вовсе.
Я поднялся. Зе Атилиу отреагировал на изменение моего положения и поднял голову. За три года он прибавил в весе, стал менее подвижным, но при этом более очаровательным. Меня ожидал замечательный день и настроение мое было превосходным. Ну не ожидал я от него ничего дурного. А зря. Зазвонивший телефон стал первым признаком предстоящей засады, но на тот момент я не подозревал о возможном обломе.
Послушав примерно пять минут мяуканье одного своего знакомого я отрезюмировал весь его словесный поток, удалив все любезности, извинения и прочие свойственные ему обороты до одной фразы:
- Ты знаешь, тут так неожиданно поставили экзамен не то на 8-е, не то на 9-е, и в общем, мне так жалко(вот черт, с ним так всегда, нет нет, да один-два оборота пропустишь), но в Смоленск я не поеду. Ведь эти курсы…(дальнейшее цитирование совершенно бессмысленно).
Я пошел на кухню, заварил мате и дал коту поесть консервы. Сел за стол, открыл баночку с сыром и соорудил скромный бутерброд. Затянувшись из бомбильи зеленой жидкостью я задумался – конечно Саня может внаглую врать, - поскольку вся его общественная работа последнее время стала отнимать все его свободное время. С другой стороны – это может оказаться правдой. Хотя конечно и не без его вины – в конце концов если ты платишь за курсы – то можешь сам указывать когда можешь сдавать те или иные экзамены. Так что этот вариант представился мне совершенным бредом и я отмел его сразу. Хотелось сделать что-то совершенно невероятное и злое. Бешенство за испорченное утро переполняло меня. Ведь помимо похода на вокзал за билетами в Смоленск предстоял визит в строительную фирму, которая уже третий месяц рисовала мою дачу и никак не могла справиться с фасадами и инициаляцией по садику в котором Зе Атилиу должен был справлять нужду.
Я снова потянул мате и посмотрел в окно, спрятавшееся за тоненькими полупрозрачными занавесками из легкого материала. Весна постепенно захватывала власть в городе. Сугробы, всю зиму поражавшие своей белизной и безупречностью за каких-то два дня покрылись серым неприглядным налетом. Как все-таки хорошо дома!
Зе Атилиу посмотрел на меня своим фирменным взглядом из которого следовало – он хочет ехать со мной. Что ж – сказано – сделано – я быстро нарядил его в выходной костюм – попону и шлейку, одел джинсы и ветровку и отправился к лифту, взяв кота на руки. Мы спустились на лифте в гараж и забрались в Додж. Сейчас определенно не выехать на Дмитровку и придется ехать к архитекторам объездными путями. Зе Атилиу обосновался на заднем сидении и распластался по всей длине, слившись со специально подобранной под его цвет обшивкой сидения цвета табби. Кот впал в блаженство и заурчал… Издаваемые им звуки ласкали мой слух и мне было очень хорошо что коту тоже хорошо. Я выбрался из автомобиля и открыл сзади багажник. На меня смотрела небольшая боеголовка, начиненная урановыми шариками. Последний подарочек друзей из Ирана. Они наштамповали их и не знали что с этим делать. Я советовал совершить ядерный удар по Вашингтону, но они с мексиканцами не договорились чего-то. Хотя все возможно. Хотя американцы итак до сих пор от смерти Буша не оправились.
Я понял что сегодня сделаю одну вещь. Осознал это душой, но еще не полностью впитал в себя идею того что я вернусь к тому, с чем завязал три года назад после взрыва школы и аварии на Пражской… Но это же так давно было. Но еще определенно должно произойти чтобы я решился. А пока что нет – я не готов…
Когда мы выехали из гаража, сквозь лобовое стекло проникли солнечные лучи. Они коснулись мягкой шерсти Зе Атилиу и ему стало еще приятнее от этого тепла. И было так приятно, что это не поддается описанию. Но в моем воспаленном мозгу по прежнему громыхала фраза Сани что он не поедет в Смоленск. Чего то упорно не хотела меня отпускать обида – такая сильная и неописуемо злая обида – что человек даже не решился признаться в том, что на самом деле его гораздо больше интересует его общественная деятельность. Вот зачем врать, когда можно прямо сказать? Зачем льстить – когда можно сказать как есть, не приукрашивая. Хотя это тоже уметь надо…
Припарковавшись во дворе на Мещанской стороне я спустился в подвал, где располагалась проектная мастерская. Для пятницы у них царило небывалое оживление. Все носились туда-сюда и что-то показывали главному инженеру – Рине Сасимовне – полной женщине предпенсионного возраста, не потерявшей еще своего очарования затухающей красоты. Она всегда предпочитала яркие краски и выглядела немного моложе своих лет. В момент когда я оказался в кабинете она отчитывала очкастого техника, который приволок ей на согласование фасад какой-то многоэтажной коробки. Фасад был мягкого желтого цвета.
- Ты че за дерьмо мне принес? – сказала Рина
- Вы просили немного красноты, - оправдывался техник, - но если добавить еще красного они совсем малиновые будут…
- Иди и переделывай! В пять вечера будет Семен Валерьич забирать, - чтобы были готовы.
Когда техник проплывал мимо меня в свой кабинет я ему шепнул:
- Сделай их апельсинового цвета, - кажется она именно это имеет виду говоря про красноту…
Я сел на стул возле Рины и услышал странный звук – как будто что-то вбивали. Поначалу не обратив на это особого внимания, я собрался завести беседу о будущем садике, как вдруг с треском и лязгом с потолка, прошив подвесной «Армстронг» и разрывая арматуру, в подвальное помещение быстро вошла свая. Она вдавила Рину в кресло, рухнув ниже, превратив кресло в пластиковый блин, а саму Рину, размозжив ее кости и прижав то что от нее осталось к полу, просто раздавила в прямом смысле этого слова. Меня сильно обрызгало кровью. Осколки костей, разлетевшиеся в момент сжатия с полом, к счастью минули меня. Кусок кости, вылетел из свалки, перелетел через офис и выбил экран одного из компьютеров. Над ним поднялся столб искр и темного дыма.
Я посмотрел на кусок мяса, в который превратилась главный инженер, а точнее на брикет мясного филе, хотя помимо филе в этом безобразии много чего еще было. Но вот что я точно понял, когда смотрел на это филе – я готов снова действовать! И понял что в этом городе есть те кто должны поплатиться. Сотрудники тупо смотрели на то, во что превратилась Рина:
- Похоже сваи забивают в Москве в самых неожиданных местах, - мрачно констатировал факт один из сотрудников.
Я вышел из офиса, сел в Додж и повернул ключ зажигания. По моим энергичным движениям Зе быстро догадался – что что-то серьезное произошло и это нечто – ужасно. В моих глазах все еще стояло то, в какой фарш превратилась главный инженер, которую в этом офисе все боялись. Филе получилось стоящее, то что надо.
Мы выехали на Сретенку и я стал думать – куда ехать сначала. Колеса сами понесли нас по Садовому кольцу в сторону Комсомольского проспекта – в сторону дворца на Воробьевых горах, где я теперь работал. Я рвался к подвигам и один, на котором я собрался опробовать находился в тот момент именно там. Этот человек носил птичью фамилию, изучал шведский язык и был ужасно консервативным. Возможно он стал бы полезен Отчизне(когда-нибудь, да вот она болезная не подозревала что за чудо ее ждет). Но ему не было дано. Я нагнал его на балконе над Оранжереей и нанес удар по задней стороне шеи. Потом схватил за шиворот, разогнался и врезался его головой в выступ металло-деревянного ограждения балкона галереи. Когда я понял что в моих руках уже нечто безжизненное я подошел к ограждению и посмотрел вниз – там в бассейне плавали Золотые рыбки. Их окрас колебался от нежно золотого до мягкого красного. И еще я увидел несколько серых плавников. Я поднял тело над головой и бросил его в пруд с рыбками. Он коснулся воды и поднял в воздух множество брызг, которые играли на солнце. В каждой капле просвечивался лучик света, превращавший воду в живые бриллианты. Тем временем тело коснулось дна из смальтовой мозайки и мрамора, покрытого сероватым налетом. Водоплавающие накинулись на тело с хищным голодом. Две золотые рыюки с волшебной красоты желтыми хвостами зло раздирали одежду несчастной жертвы и вгрызались в невинную плоть, оставляя в воде струйки красной субстанции, которая стреляла в разные стороны, счастливо бурлила и радостно ликовала наступившей свободе от тела и разума. Две другие рыбы накинулись на открытую голову и быстро выгрызли глаза… Сбоку в бассейне плавал учебник шведского языка и компакт диск Джессики Фолкер, который к сожалению, рыбок совершенно не заинтересовал. Мистерию дополнило звучание песни Джессики Фолкер, который распространился на весь холл из радио, стоявшее на столике охранника. Музыка волшебным образом охватила своим неземным магнетизмом всех, кто наслаждался плотоядной сценой пожирания рыбками в пруду тела ненормального сверигомана и зануды. Толпа вокруг пруда обступила его плотным кольцом и кричала, затейливо подбадривая рыбок:
- Мочи его гада!
- Так ему за Джессику Фолкер!
А по балкону пробежала девушка с греческим флагом, которую все достала и ее собака заболела менингитом. Она радовалась тому что творилось в пруду больше остальных. И никто не знал о причине такой бешеной радости и счастья молодой гречанки. Тем временем в пруду от тела остался один скелет, а разжиревшие за один раз рыбки хором уплыли в дальний угол пруда явно намекая, что пруд следует почистить, так как вода стала мутной, с красноватым оттенком. Я запечатлел все это на фото и посоветовал всем растиражировать это изображение и сделать большой постер у входа во дворец с надписью «Добро пожаловать!!!». Ведь совсем не думать о работе в такой экстремальной ситуации я просто не имел морального права!
Закончив с формальностями я вернулся в машину. Кот наслаждался финской группой Ультра Бра и балдел на солнце. Я завел мотор и погнал автомобиль в центр. Я жаждал продолжения банкета так как хочет маленький ребенок купить что-то еще, когда делает это в первый раз и своему желанию он подчиняет все свои поступки и слова. Ребенок добивается свого любыми путями не смотря ни на что. Полагаю, что вы сталкивались с этой манией истратить еще, пока деньги не закончатся. Проезжая мимо почтового отделения и обратил внимание на толпившихся у входа лиц пенсионного возраста. Сразу вспомнилось наше почтовое отделение на Тимирязевской. Там предприимчивые почтари открыли на почти специальный зал «Делюкс для пенсионеров». В нем всегда работало только одно окно, причем в нем осуществлялись всевозможные почтовые манипуляции – от приема переводов и продажи марок и конвертов, до выдачи пенсий и прочих перечислений. В окошечке сидела хамоватая дама, которая всегда говорила с интонацией, будто ей все должны. В зале делюкс всегда были сумасшедшие очереди, однако пенсионеры активно обсуждавшие то, что никаким банкам перечисление пенсии они не доверят, так как там «все воруют» получали истинный кайф от сервиса, который возвращал их в золотые годы советского режима.
Не известно точно какой мною двигал стимул – но я поехал на Чистые Пруды, туда где расположен центральный почтамт Москвы. Следует заметить, что если во всех остальных городах Главпочтамт – лицо Почты России, то в Москве – все наоборот – это самая натуральная жопа Почты. Такого потрясающего сервиса как там не могут предоставить нигде. Особой достопримечательностью этого места является посылочный отдел и сидящяя там бабища. Она не отличается особо крупными формами, однако ее лицо, всегда живого нежно розового(ближе к кровавому) цвета, всегда отпугивало всех посетителей, желавших отправить международное отправление. Мне даже порой казалось, что она раньше работала на украинской таможне. Я оставил Зе Атилиу в машине и прошел в посылочный отдел. Там разворачивалась классическая драма. Бабища, как обычно пунцовая как спелый томат, на весь отдел отвечала какой-то бабульке:
- Я не возьму у вас духи, их не примет авиапочта, а семена укропа не принимает страна, вдруг вы туда запихали марихуану?
- Оформляйте наземной…
- Пароходом, - продолжала бабища своим совершенно неподражаемым голосом, - он будет идти три месяца…
- Мне все равно, - упавшим голосом ответила бабулька и отошла от кассы.
Следующим к окошечку подрулил молодой человек крепкого телосложения.
- У меня посылка…
- Декларации заполнили, - все той же хамской интонацией в которой читалось «Какого лешего ты сюда приперся» спросила бабища и взяла заполненный документ.
- Что это? – громко спросила она посмотрев на похожие на пакеты для льда устройства, заполненные жидкостью мутновато-белого цвета.
- Сперма, - ответил молодой человек.
- Что????
- Сперма, подарок канадскому банку спермы.
- Маладой человек, таможня не принимает…
- Девушка, - возмутился «маладой человек».
- Я вам не девушка…
- Проблемы того кто вас спортил, - не остался в долгу «маладой человек», - покажите мне где в правилах пересылки запрещается ввоз в Канаду герметичных контейнеров со спермой.
- Я сейчас тебе такие правила покажу, казел… - разозлилась бабища, - охрана!
Тут мне показалось, что «маладой человек» постепенно дозревает и надо бы его подогреть. Я незаметно закрыл входную дверь на щеколду и сказал:
- Молодой человек, не тратьте попусту время на это мясо. На международном почтамте на Нагатинской вам все благополучно оформят.
- Какое я тебе к черту мясо! – развопилась бабища, - забирайте свое ссанье! – она швырнула пакет, он вылетел из окошка врезался в острый угол стола и лопнул. По комнате поплыл сладкий запах человеческого семени.
«Маладой человек» развернулся к бабище и с воем выбил ее окошечко нафиг. Посыпалось стекло. Парень душил ее, а она вопила.
- Молодой человек, - пристыдил его я, - если вы ее просто придушите, вы лишите всех здесь наивысшего удовольствия. Я вам помогу.
Забравшись за стойку я быстро осмотрелся и, о боги, нашел то что искал.
- Тащи ее сюда, - крикнул я из отдела упаковки. Я довольно лицезрел большую бочку горячего сургуча, который дымился и очень приятно пах.
Открыв крышку, из под которой поднялся столб ароматного пара, заполонившего все пространство своим сладковатым запахом хвои, я жестом пригласил поместить туда какую-нибудь часть ее тела. Не задумываясь, «маладой человек», запихнул ее голову прямо в котел. Она задергалась. Посетители почты с вожделением наблюдали за этой мистерией и подбадривали:
- Так ее! Так.
Вскоре он ее отпустил. Бабища вырвалась из его рук и стала метаться по комнате. Сургуч начал застывать. Она упала на пол и стала биться в конвульсиях, задыхаясь. Все дальнейшее меня не инересовало и я спокойно удалился из почтового отделения через черный ход.
Мы с Зе Атилиу поехали в сторону Нового Арбата. Там нас ожидало еще одно неожиданное открытие. На углу Арбатской площади возле ресторана «Прага» стоял огромный вертел, на каких вешают мясо в арабских динерах и с которых шаурму делают. На вертел был насажен обнаженный человек, над ним болталась табличка – «Главный санитарный врач». Вокруг вертела прогуливались люди молдавской и грузинской национальности. Они угощали прохожих Боржомом, Изабеллой и Киндзмараули, приглашали посетить курорты своих стран, а также утверждали, что есть Главного санитарного врача нельзя, так как в нем, как оказалось, содержались стафилококки.
Я предпочел проехать мимо. Мое раздражение возникшее утром постепенно улетучивалось и уступало место самодовольному удовлетворению. Выехав на третье транспортное кольцо я повернул на север и направился в район ВДНХ. Кажется из всего что меня беспокоило осталось только одно – а именно – КОЕ ЧЬИ КУРСЫ… Слава богу я знал где этот маразм проходит. Припарковав автомобиль у главного входа в телецентр…
…Я шел по подземному переходу и видел как в нем каталась на роликовых коньках известная своей патриотичной ограниченностью всемирно известная российская фигуристка. Она грациозно описывала круги по переходу. От нее шарахались прохожие. На ее лице было написано разочарование – в ее анализе мочи неожиданно были найдены споры сибирской язвы и еще очень много алмазных опилок. Как они туда попали разумеется никто не знал. После она дала показания, что принимала витамины для беременных, в состав которых входили алмазные опилки. В момент когда она зашла на прыжок в три оборота и оторвалась от каменного пола, с потолка посыпалась штукатурка, послышался гул и в следующий момент в подземный переход провалилась свая, пригвоздив фигуристку к каменному полу и продырявив ее патриотичное нутро…
Хорошее видение, ничего не скажешь.
Я прицелился и выпустил ракету в сторону телецентра. Раздался взрыв…
Техногенные катастрофы это всегда некое совершенно божественное явление. Неописуемое и страстное. Когда такие катастрофы рисуются на компьютере с полным несоблюдением топографической точности – это профанация, а не катастрофа. Хотя это конечно катастрофа. У каждого есть свое понятие этого замечательного слова – у кого-то СПИД – это катастрофа, а кого-то пол не вымыт и грязный и что по этому поводу прохожие подумают – вот вам и катастрофа. Все это одна большая катастрофа – не больше, не меньше. Например, когда определенные люди, постоянно делают исподтишка всякие гадости – они гении. Почему те кто эти гадости делают неумело считаются самым большим злом, а те, кто их умудряются делать умело и качественно, в итоге остаются чистыми как слеза младенца. Вот почему это замечательное провидение не замечает таких банальных вещей? Все очень просто – потому что оно позволяет быть съеденным золотыми рыбками когда захочет. А это в свою очередь доказательство его избирательности.
…Я очнулся от того, что в пяти метрах от меня рухнула антенна Останкинской телебашни. Шпиль вспорол земную поверхность и поднял траву и дерн вверх. Меня окатило влажной землей… Блаженство. Я вернулся в машину. Зе Атилиу недовольно смотрел на меня и в его взгляде читалось недовольство разрушением Останкинской башни и кончиной его любимой фигуристки, которая оказалась полной дурой. Я посмотрел на него своим добрым взглядом и почесал ему подбородок, от чего он повеселел и заурчал. Я смотрел через лобовое стекло и радовался творившемуся на улице беспорядку…
* * *
Я сидел на балконе в обнимку со снайперской винтовкой и ждал прибытия с севера электрички. В прицеле находился ряд турникетов северного выхода платформы. Раздался звонок. Все тот же мяукающий голос сказал:
- Ты знаешь, тут такое дело…
- Подожди, - ответил я, - прибыла электричка…
Я смотрю в видоискатель – пошел народ. Вижу первого зайца, который прыгает через турникет как заправский чемпион по художественной гимнастике. ПАМ. И он лежит замертво. Жду второго.
- Ну и какое дело?
- Тут башню Останкинскую снесли, ты же в курсе?
- О да, - довольно восклицаю я. Вижу второго зайца. Прыжок. Выстрел. НАПОВАЛ!
- В общем, - очень радостным мяуканьем завершает он свою партию, - я не поеду в Смоленск.
- Черт!
ВЫСТРЕЛ. Попал. Черт, какая то бабулька. Блин. Еще платить придется!!!
Апрель-Июнь 2006 г.