Оставшиеся до отъезда дни пролетели для Вадима незаметно и были похожи один на другой. До обеда – процедуры и короткие прогулки в одиночестве. Потом аквапарк или теннис в компании Лены и Тани. В отношении своих землячек он оказался прав: женщины действительно приехали отдохнуть и подлечиться. Без всяких дополнительных «процедур». И проблема «сгоревших» путевок их, судя по всему, абсолютно не волновала. Или они об этом вообще не знали.
Когда же играть было не с кем, то Вадим читал книги или разговаривал по телефону с друзьями. И с нетерпением ждал вечера. Ежедневной прогулки с Юлей.
Если в этот день была танцевальная программа, то прогулка начиналась после нее. В другие дни они шли гулять сразу после ужина. Втроем. Третьей спутницей стала Юлина соседка по комнате. Эльвира неожиданно оказалась приятной собеседницей с весьма оригинальным взглядом на многие стороны человеческих отношений. И с прекрасно развитым чувством такта. Она никогда не утомляла своим присутствием, понимая, что Вадиму с Юлей есть о чем поговорить и без нее.
А, может быть, и не только поговорить. Но эту щекотливую тему Эльвира почти не затрагивала в разговорах. Лишь один раз, уже прощаясь, с доброй улыбкой сказала о том, что ваше дело, дескать, молодое, а я уже пойду отдыхать у телевизора.
Пару раз они втроем пили в комнате Вадима кофе с великолепными конфетами, привезенными хозяином из Германии. Потом курили на балконе. После этого Эльвира обычно сразу шла к себе, а Вадим с Юлей отправлялись нарезать бесчисленные круги и эллипсы по территории Центра оздоровления.
Вечером, накануне отъезда, Вадим несколько разнообразил ассортимент угощения. В комнате на столике Юлю с Эльвирой, помимо ставшего уже традиционным кофе с конфетами, ждала еще бутылка ликера и фрукты.
Вначале разговор шел, что называется, обо всем и ни о чем, но постепенно склонился к наиболее актуальной в данной ситуации теме: отдыху.
- Нет, я все-таки не понимаю мужчин, – решительно сказала Эльвира. – Готовы за каждой юбкой тягаться. Не успели из дома уехать, а уже в чужую постель норовят.
- Это ко всем мужчинам относится?
Вадим изо всех сил старался оставаться серьезным. На самом деле его очень забавляла привычка Эльвиры говорить почти всегда во множественном числе. Эдак обобщающее. Вот и сейчас получилось, что данное «обвинение» относится и к нему. Все мы, конечно, не без греха, но в «Лесном» Вадим не давал пока повода для подобных высказываний в свой адрес. Он, правда, и не думал обижаться, однако Эльвира оценила его вопрос по-своему.
- К вам, может быть, не относится. А взять вашего знакомого Гену. К вечеру чуть на ногах стоит, а все туда же. Уже, наверное, ни на что и не способен…
- Насчет способностей, конечно, не знаю. Но мужику, на минуточку, почти 60, а дома у него и жена, и любовница. Сам слышал, как он с ними по мобильному разговаривал. А то, что сотку любит принять, так это на кого как действует. Некоторым очень даже способствует.
- Может, кому и способствует, лично мне такие не попадались. Обычно говорят, что рожденный пить… - Эльвира запнулась и чуть смущенно продолжила. – В общем, ничего больше не может.
Вадим уже еле сдерживал улыбку, но какой-то бесенок внутри не давал остановиться.
- И много вы мужчин знали в своей жизни?
- Конечно. И на соревнованиях, и на работе… То есть, я хотела сказать… - Она неожиданно густо покраснела и замолчала.
С интересом слушавшая этот диалог Юля при последних словах Эльвиры чуть не подавилась от смеха долькой мандарина.
- Так, все – хватит! Что у тебя за привычка, Вадим? Издеваться над людьми. Ведь не все понимают твои штучки и ехидные вопросики. Вон, довел человека. Проси теперь прощения.
- А причем здесь я? Я только наводящие вопросы задавал, а Эльвира сама все рассказывала. Я же не знал, что она все так серьезно воспримет. А ты бы могла меня сама вовремя остановить, а не хитренько улыбаться.
Вадим с Юлей перешли на «ты» пару дней назад, когда, после очередного обсуждения косых взглядов отдыхающих и ехидных улыбок вслед, Вадим полушутя-полусерьезно предложил: «Давайте уже перестанем выкать после «всего», что между нами было».
- Не надо никому извиняться. Сама виновата. – Справившаяся со смущением Эльвира подняла бокал. – Давайте лучше выпьем за то, чтобы нам по жизни встречались только хорошие люди.
- И чтобы на отдыхе было с кем отдыхать! – подчеркнуто серьезно поддержала ее Юля.
- Так, я все поняла. Сегодня тебя домой можно не ждать. – Эльвира поставила пустой бокал на стол и встала с кресла. – Я, пожалуй, пойду, а то у вас еще, судя по всему, обширная программа намечается. Успели бы, а то Вадиму завтра уезжать.
Вадим сразу сообразил, что Эльвира оказалась легко обучаемой и ответила той же «монетой». В отличие от Юли, которая уже приоткрыла рот, что дать достойный отпор подобным инсинуациям в свой адрес и, лишь взглянув на его смеющееся лицо, запоздало поняла, что чуть не наступила на те же грабли.
- А, если серьезно, - уже не скрывая улыбки, продолжила Эльвира, - то я действительно хочу в номер. Проводите меня до корпуса: вы ведь все равно гулять еще пойдете?
К ночи на улице как всегда подморозило. Вадим с Юлей осторожно шли по скользкой дорожке. За эти дни они много узнали друг о друге. Но, все равно, какая-то недосказанность оставалась. Был ли этому причиной возраст (хотя Юля была моложе Вадима на десять лет) или накопленный жизненный опыт, когда, с одной стороны, не хочется совершать необдуманных поступков, а с другой – уже хорошо знаешь, что может последовать за тем или иным словом или действием, сказать трудно. Конечно, эти долгие вечерние, а правильнее сказать – ночные, прогулки были приятны обоим. Возможно, им следовало позволить себе в общении (по определению Вадима) гораздо большего. Но каждый, наверное, боялся, чтобы потом об этом, большем, не пришлось сожалеть, и не рисковал сделать первый шаг.
- Что-то сегодня холодно. Или меня просто слегка знобит. – Юля зябко передернула плечами.
- Ну, так пошли ко мне. Там еще немного ликера осталось. Да и вообще, в номере теплее.
- А ты не боишься, что я сейчас соглашусь? И тогда уже не уйду до утра. – Юля лукаво посмотрела на Вадима. – Жалеть потом не будешь?
- О чем? О том, что провел ночь с такой женщиной? Да мне весь Центр оздоровления завидовать будет.
- Ага! Вот все эти блюстители чужой нравственности обрадуются, когда увидят утром мои блестящие глаза.
-А почему глаза должны утром блестеть? – Вадим недоуменно посмотрел на свою спутницу.
Кажется, я сейчас договорюсь. Может, она действительно что-то для себя уже решила, а я со своими тупыми вопросами все испорчу. Или просто проверяет на вшивость, чтобы в конце сказать: «А ведь права была Эльвира: все мужики одинаковые». Ладно, чего зря паниковать. Пусть все идет своим чередом.
Юля чуть задержалась с ответом, а потом сказала тоном строгой учительницы, выговаривающей нерадивому ученику.
- Вадим, утром глаза обычно блестят у удовлетворенной женщины.
- Да?! А ты уверена, что я…
Уже начав говорить, Вадим понял, что в данном случае несколько переборщил со своим привычным ерничаньем. И смущенно умолк.
- Правильно, Вадим, не надо. Я сама, честно говоря, слегка запуталась в последние дни в своих мыслях и желаниях. Мне действительно хорошо с тобой. И я очень боюсь… – Юля замолчала и потом продолжила уже совершенно иным тоном. – В общем, я хочу, чтобы у нас двоих от этого отдыха остались только приятные воспоминания. А сейчас проводи меня, пожалуйста, до корпуса. Уже поздно. И холодно. А у тебя завтра тяжелый день.
И после короткой паузы добавила совсем тихо: «И у меня, наверное, тоже».
Черт бы побрал это советское воспитание и пресловутое общественное мнение. Что скажет стая? А, может, большинство членов стаи просто откровенно завидуют и поэтому делают все по принципу «Ни себе, ни людям». Если уж мне не очень хорошо, то пусть и другим будет не лучше. Мне тоже этот мужик понравился, но он на меня даже не смотрит. Так почему той красотке должно повезти. Почему близость между мужчиной и женщиной может быть только в браке. А во всех других случаях это или измена, или разврат. Нет, конечно, разные идиоты и идиотки в жизни встречаются. Но зачем же и нормальных людей той же меркой мерить. Может, это будут для двоих самые приятные в жизни воспоминания, которые ни коим образом не отразятся на семье, работе, карьере.
А с другой стороны, риск ошибиться тоже имеется. И что тогда? Ладно, хватит себя накручивать. Я ведь действительно отдыхать приехал. И ни на что больше не рассчитывал.
Возле корпуса Вадим пожелал Юле спокойной ночи и, закурив, медленно пошел к себе. Перед завтрашней дорогой действительно нужно было хорошо отдохнуть.
Первая половина следующего дня прошла в непрерывных хлопотах. Нужно было оформить все бумаги, сдать книги в библиотеку, сложить вещи. За завтраком Юля не разговаривала с ним. И, вообще, выглядела, то ли не выспавшейся, то ли расстроенной. А, может, и то, и другое вместе. Честно говоря, Вадиму некогда была над этим раздумывать. Мысленно он уже был в поезде, а то и еще дальше – дома. Это тоже была одна из укоренившихся привычек: в последние день-два перед возвращением домой он уже как бы не принадлежал тому месту, в котором реально еще находился. Все его мысли и помыслы были дома.
Правда, обычно и отдых, а уж, тем более, командировка наскучивали довольно быстро. И хотелось поскорее уехать. Здесь, в «Лесном», Вадим как-то поймал себя на мысли, что уезжать не очень и хотелось. Получалось некое раздвоение личности. Одна ее половина рвалась домой, а другая – сопротивлялась. Не так, чтобы одержать победу, но…
Очевидно, он просто впервые попал в ситуацию, когда никто и ничто действительно не напрягали. Люди вокруг казались сплошь добрыми и приветливыми. А, может, большинство такими и были на самом деле. Несколько малознакомых человек (так, здоровались в лечебном корпусе или столовой, даже не зная, как кого зовут) искренне пожелали ему счастливой дороги. И с партнершами по теннису Вадим расстался очень даже душевно.
Вот только прощание с Юлей получилось каким-то тягостным. Вадим встретился с ней совершенно неожиданно, когда уже шел с вещами к автобусной остановке. Они постояли возле ближайшей урны, покурили. Потом Юля протянула Вадиму узкую ладонь, тихо произнесла несколько приличествующих ситуации дежурных фраз и, резко повернувшись, быстро пошла по направлению к своему корпусу. Вадиму даже показалось, что глаза у нее слегка блестели. Правда, не по той причине, про которую она говорила накануне. А, может, только показалось.
И уже возле самого выхода с охраняемой территории Вадима догнал Гена. Был он абсолютно трезвым и даже выглядел, на удивление, хорошо отдохнувшим.
- Ну что, старик, уже уезжаешь? Понравилось тебе здесь? Эту подругу, с которой каждый вечер гулял, ты все-таки трахнул? Нет?! А ничего женщина. Значит, путевка все же «сгорела». Ладно, не расстраивайся. Счастливого тебе пути!
И, не дожидаясь ответа, Гена быстрым шагом направился в сторону столовой: обед должен был начаться через несколько минут.
Что его так этот вопрос волнует: «сгорела», не сгорела. За собой смотри. Надоели все. Все настроение испортил, паразит.
Вадим с досадой махнул рукой и уже собирался сказать вслед уходящему пару «ласковых» слов, но, вспомнив что-то, неожиданно улыбнулся и почти прокричал: «Не сгорела моя путевка! У меня ее просто не было!»
апрель 2005 – май 2006, Гарбсен