За полями, за лесами, за широкими горами, не на небе, на земле – на юге Чёрного континента есть Национальный Парк. Огромный, захватывающий территорию трёх государств, по решению ООН признанный достоянием всей планеты. И эта самая ООН очень о парке заботилась: ежегодно на его содержание и охрану выделяла тридцать миллионов долларов, собирая эти деньги из бюджетов этих самых трёх государств. Дело святое, божеское… Впрочем, и деньги немалые. Ведь растекается носорожий рог, слоновые бивни, драгоценные шкуры зебр, львов, леопардов по миру не за гроши. Да и мода на эти товары не проходит уж многие сотни, если не тысячи, лет. А для хорошего качества такого рода изысков не нужно ни искушённых уменьями рук, ни возвышенного исканиями разума. Нужно только, чтобы животное было молодым, здоровым, полным сил.
«Animam mundi» - понятие философское, отвлечённое. Категории типа «товар – деньги - товар» куда как доступнее. Егеря в парке, как правило, набирались из местных: чтобы бедный голодный народ зверушек не обижал, ему надо дать работу. Так ведь и браконьеры-то тоже из местных… И чиновники на таможне…
Слаб человек. Зарплата егеря – это замечательно, это – зашибись. Но, люди добрые, кому и когда нравилось жить на одну зарплату? И уходили эти ежегодные тридцать миллионов точно вода в бесплодный песок и с тем же эффектом. Редело поголовье зебр, падали в глухой чаще слоны и носороги, сиротели львята и детёныши леопарда. И длилось это до тех пор, пока не пришёл в этот самый парк новый бухгалтер, потомок свирепых буров Мося Гольштейн. Пришёл и сразу привлёк к себе внимание, заявив, что для содержания и охраны Парка вполне достаточно суммы в три миллиона долларов. И пока ООН пребывало в ступоре от столь наглого заявления, правительства трёх стран, чьи кошельки в конечном итоге несли на себе всю тяжесть прелестей охраны природы, попросили шустрого бухгалтера остановиться на этом моменте поподробнее. Мося представил необходимые расчёты, добавив при этом, что уже позаботился об организации принципиально новой службы охраны территории Парка. Служба эта представляла собой бригаду весьма подозрительных даже с виду личностей. Все они откликнулись на загодя размещённое в Интернете объявление, гласившее примерно следующее: «Приглашаются на работу вольные «дикие гуси». Оплата три миллиона долларов США в год на бригаду. Премиальные – два миллиона». Впрочем, эти подробности правительственным чиновникам знать было совсем необязательно. Рассмотрев представленные материалы, правительства заинтересованных стран согласились. Но пока шли четырёхсторонние переговоры, очнулись от первого шока и большие дяди от Охраны природы из ООН. Ведь в случае реализации достигнутого между правительствами и Парком соглашения, они вполне отчётливо упускали свой вкусный кусочек из тех самых тридцати миллионов, от которых так небрежно отказался бур Мося. И уж эти-то ушлые дяди быстро идентифицировали личности тех неистовых любителей природы, которых нанял новый бухгалтер, где они засветились и какие оставили после себя уголовные дела в разных странах мира. Впрочем, и коренной бур оказался не лыком шит, не пальцем делан.
«Извольте! Нанятый мной егерем в Национальный природный Парк имярек находится в розыске в странах №1 и №2? Согласен… Но в стране №3 он числится как добропорядочный гражданин, и её власти никаких претензий к имярек не имеют. Его участок патрулирования находится на той части Парка, которая расположена в территориальных границах страны №3. Где же тут, господа хорошие, нарушение законности?»
Тем временем вольные егеря приступили к работе. И, надо сказать, зарплату свою определённо оправдали. Даже с учётом высоких премиальных. Количество браконьеров в течение первого же года упало необыкновенно. Причём без всяких издержек на расследование уголовных дел, содержание под стражей и судопроизводство. И даже с большой выгодой для бюджета Национального Парка.
Вот нашли они, к примеру, на вверенной территории мёртвую зебру. Не отбитого львами от табуна жеребёнка, и не погибшего от засухи доходягу, а молодого, в расцвете сил жеребца со следами огнестрела и аккуратно ободранной шкурой. Проведенные тут же, по горячим следам, экспертиза и розыскные мероприятия выводят на особо шустрого чёрного из местных племён или заезжего белого любителя экстрима или дурных денег – без разницы. Вот тебе, мил человек, на руки прейскурантик. Взамен убитой зебры – где хочешь и как хочешь - доставай трёх таких же. Жеребца пяти лет убил – изволь трёх жеребцов пяти лет отменного здоровья добыть, купить или украсть, но представить. Кобылу двухлетку замочил – та же история. И нам пофигу: снимал ты шкуру, чтобы перепродать оптовому торговцу; коврик домой захотел повесить; или этот жеребец сдуру сам застрелился винчестером, с которым сентиментальный ты никогда не расстаёшься в память о дорогом прадедушке… Мы не полиция, нас такие подробности не интересуют. Мы тут животин охранять поставлены, и у нас в результате данного плачевного недоразумения дебет с кредитом не сходится. Не смог урон возместить – ну что ж, значит, назначаешься зеброй. Ничего личного, а только для чистоты отчётности. Есть у нас в национальном парке такая услуга: сафари для богатых любителей охоты. Больших денег стоит. Всё по науке: выбирается животное, не имеющее ценности для воспроизводства и процветания вида, привозится клиент охотится в своё полное удовольствие под присмотром опытных егерей. А денежки в оплату услуги – на природу. Всё на неё, родимую, кормилицу и мать нашу… Ты у нас с сегодняшнего дня назначен кем? Правильно, зеброй! Значения для воспроизводства и процветания вида ты не имеешь. Ну, сам посуди, какая из тебя зебра? А клиенты, они разные бывают. Есть, например любители… их ТАКАЯ зебра очень даже устроит. Именно ТАКАЯ… Только ТАКАЯ!
Спустя год штат егерей сократился вдвое: работы не стало. Мало почему-то среди любителей дурных денег таких, что готовы при случае залезть в шкуру зебры и получить тем же самым по тому же месту. А зарплата у бригады егерей осталась без изменений - те же три миллиона, с теми же премиальными. А уж как расцвела в национальном парке живность! Вы не поверите: ежегодный прирост численности обитателей осуществляется в полном соответствии с утверждёнными руководством бизнес-планами Парка для каждой популяции, проживающей на территории Парка зверушки.
А как иначе! Парк это Вам не хухры-мухры. Это учреждение, фирма. А фирме без надлежащей документации и правильного ведения дел никак нельзя. Положено: учёт, контроль, перспективы. Отчёт за прошедший квартал, планы на следующий. Наша фирма чем занимается? Охраной и воспроизводством природных ресурсов. Пересчитали, охраняем. А воспроизводство? Запланируем и обеспечим. С учётом пищевых цепей, погодных условий и необходимого соотношения хищников и жертв – всё по науке.
Необходимых для таких расчётов специалистов в Парке и до Гольштейна хватало. Изучали, исследовали, собирали материалы, привлекали внимание к катастрофическому положению экосистемы… С ними соглашались, на их работы ссылались, их приглашали в высокие кабинеты, проникались их неподдельной тревогой… Потом сердечно благодарили и выпроваживали за дверь, чтобы поделить полученные благодаря им тридцать халявных миллионов. Учёные, конечно, люди на своём деле зацикленные и во многом наивные, но не дурные. Как могли с существующим положением вещей боролись. Но с подпольным бизнесом одной учёной степенью много не навоюешь. Башку отвинтят и на тех же львов спишут. Пока рассказывали, как всё плохо, их терпели, даже денюжкой баловали. Мол, исследуйте, дорогие учёные, наши нерадужные перспективы! А тут к ним обратились с совершенно новым заданием: что этой земле нужно для полного счастья и гармонии? Сколько ежегодно должно рождаться жеребят и львят, чтобы и львы были сыты, и зебры целы, и туристы довольны? Вот где пригодились плоды многолетних и многотрудных исследований, вот ради чего недоедали и недосыпали, колесили по джунглям и пустыням, жили рядом с буйволами и гиенами, удирали от рассвирепевших слонов и голодных крокодилов, терпели укусы насекомых и цепляли экзотические болячки, и любили, любили эту исстрадавшуюся от человеческой жадности землю. Сели, посчитали, расписали, доложили. Вот теперь всё как положено: и учёт, и охрана, и воспроизводство. Если жизни не мешать, она своё возьмёт. А при правильном хозяйствовании, где воспроизводство, там и прирост. Где прирост, там и изобилие. Где изобилие, там и излишки. Объявили, например, научные люди, что в парке многовато львов на квадратный километр. Строго рассчитанное количество тщательно отобранных животных отлавливают и продают в зоопарки или другие парки, где эпидемия, засуха или, что греха таить, неумное хозяйствование опасно уменьшили численность местной популяции, или для улучшения тамошнего генофонда. Парку доход, миру польза. Так огромная, всасывающая миллионы умирающая земля превратилась в цветущий, полный жизни сад, приносящий радость туристам, знания науке, а своим государствам и немалый барыш.
Смешно противопоставлять человека природе. В круговороте жизней и смертей мы – всего лишь её часть. И «animam mundi» - Душа мира - говорит в камне, в источнике, в растении, в звере и в человеке. Каждый играет свою партию в симфонии жизни, где сливаются голоса тверди и вод, стран и континентов, природных и человеческих сообществ. Мы все нужны друг другу. И могучий исполин саванн - слон, и ужас и великолепие ночи – леопард, и вольный жеребец, владыка табуна зебр, и бухгалтер по образованию, бур по происхождению Мося Гольштейн. Мир им и процветание. Мир им и всем нам.