Стою на обочине промокшего шоссе.
Дождь отшумел, солнце глядит на свежую блестящую траву, на сталью мерцающую ленту дороги. А я глаз не могу оторвать от эскиза в луже.
Такая совершенная и такая неправильная форма, которая даётся только знанием законов гармонии. Лужа выделена серебристой рамой – где-то овал, плавно перетекающий в полукруг, где-то резкий излом, чередование острых и тупых углов, опять необычный овал – ни одна линия не повторяется.
В раме плывет белоснежное облако – оно слева, пересекает эскиз. Фон – чистый-чистый голубой. Как на иконах. Кое-где подсвеченный солнцем. Но самого солнца на эскизе нет.
С обеих сторон – слева, где причудливые изломы, и справа, где спокойные овалы и полукруги разного диаметра перетекают один в другой, - темно-зелёные, почти чёрные живые ветки берёз – на ветру они раскачиваются, то попадая в раму, то исчезая.
Меня завораживает это движение, игра красок, глубина неба, фантазия Господа Бога. Во все глаза смотрю – не наглядеться. Нагибаюсь над эскизом – и он превращается в портрет. Темноватый – против солнца, - но вполне в стиле.
Я в небе! Облако проплывает, задевая волосы… Я примеряю голубой цвет – и остаюсь довольна. Немного воображения – лечу! Высоко-высоко. Боже мой, какие краски! Синь, золото, зелень.
Резкий надрывный вой мотора. Джип на огромной скорости. Успеваю выпрямиться с мыслью – а как же картина? О том, чтобы отбежать в сторону, даже не подумалось. А шофер врезается в эскиз – и всё сразу: синее небо, темная резная зелень ветвей, солнечные блики – упругими струями, объятыми ужасом фонтанами кидается ко мне, в панике ища защиты от боли и разрушения. Моя одежда вбирает лазурь неба, нежность листвы, тепло солнца. Каждым атомом они просят у меня защиты.
Мне и в голову не приходит, что я стою на обочине, забрызганная с головы до ног – или наоборот – грязной водой из лужи. Нет!
Мне не холодно и не грустно – мне счастливо. Я уношу с собой часть этого эскиза, часть хрупкой и недолговечной фрески, сотворённой Тобой, Господи.