ДЕСЯТЬ ДНЕЙ,КОТОРЫЕ ПОТРЯСЛИ МЕНЯ
Раз в несколько лет у каждого человека может появиться малопреодолимая "охота к перемене мест", то есть желание увидеть в труднодостижимых местах и странах "что, где, когда, как, почему, зачем и почём". У некоторых такие желания возникают еще и чаще, но чаще они и наступают ему на горло,
понимая, что беспроблемно выполняться ОНИ могут только у таких
счастливчиков, как Дм.Крылов и М. Кожухов, для которых удовлетворения подобных желаний - работа, работа, к тому же оплачиваемая как деньгами, так и заслуженным телепопуляром.
Профессиональные путешественники очень интересно
рассказывают об увиденном, но, почему-то, всегда хочется увидеть это не их, а СВОИМИ СОБСТВЕНННЫми глазами! Поэтому после нескольколетнего инкубационного периода какое-то желание все-таки проклевывает скорлупу преткновения и, как водяная черепашка к воде, мчится к месту своего притяжения, где, как говорится, и осуществляется.
Для меня на этот раз таким желанием было желание посетить Израиль.
Посетить любую страну, а тем более Израиль, раньше было очень непросто. То был железный занавес, то Израиль считался у нас таким агрессивным монстром, что были отмечены случаи замены некоторыми предусмотрительНЫМИ гражданами своего имени Израиль на более благозвучное по тем временам имя Илья, то финансы, по обыкновению пели романсы, то...
Но вдруг все препятствия, кроме финансовых, устранились, неустранимое стало все-таки преодолимым, и появился свет в конце туннеля.
Вопрос - интересно или неинтересно побывать в Израиле может стоять разве что перед человеком, полностью равнодушным к окружающему его и, будем говорить честно, хотъ и не всегда совершенному, но, все-таки, интересному миру. Судите сами.
Израиль - это земля, куда устремляются миллионы паломников к святыням иудаизма, ислама и христианства. Земля, где недалеко от древнейшего Иерихона Марк Твен у гробницы Ноя навсегда почувствовав себя причастным к его знаменитому плаванию. Где в районе Мертвого моря были залиты огнем и серой живые, но грешные Содом и Гоморра, а жена некоего Лота за неподобающее для жен праотцов любопытство была превращена в соляной столп без права обратного перевоплощения, в связи с чем и до сих пор пребывает в своём противоестественном облике, служа примером не в меру любознательным индивидуумкам. Это земля, где праотец евреев и арабов Авраам, слава Богу, не успел принести в жертву своего сына Исаака и тем самым в самом, можно сказать, зародыше к радости евреев и к огорчению их притеснителей не прервал возникновения еврейского народа. Где Иаков небезуспешно боролся с Богом, в связи с чем был переименован в Израиля и заработал благословение Божье. Где Исав за чечевичную похлёбку продал самое дорогое, что было в те времена у человека: своё первородство. Где Самсон рвал пасти львам, как котятам. Где каждый камень может оказаться или краеугольным, или преткновения, или возопившим, а то и тем самым, которым Давид врезал Голиафу между глаз. Это земля, где была записана Библия, а вместе с ней возникла мораль и культура: «Не убей», «Не укради», «Нет пророка в своём отечестве», «Слуга двух господ», «Не хлебом единым», «Соль земли», «Волк в овечьей шкуре», «Око за око» с одной стороны, а с другой – «Обрати к ударившему тебя в правую щёку – и левую», «Не судите, да не судимы будете», «Козёл отпущения» и козлёнок, которого нельзя варить в молоке матери его. И наконец – всеми любимое «Плодитесь и размножайтесь»! На этой Обетованной земле родился, жил, проповедовал, воскрешал, учил, осенял, принял мучения за грехи человеческие, был распят на кресте, был похоронен, воскрес и вознёсся на небеса сам Иисус Христос! Здесь же, но позже, вознёсся и Магомет. Здесь под сводами нынешнего Храма Гроба Господня погребён прародитель вообще всех людей на земле без различия подданства, национальной принадлежности и прописки – Адам!
И после этого не становится ли совершенно очевидным, что тот поступит крайне опрометчиво, кто, имея возможность, пренебрежет ею и не прикоснётся ко всем этим историческим драгоценностям? Правда, для этого нужно прожить в Израиле не десять дней, как я, а десять жизней, а потом хотя бы одну из них обо всём увиденном рассказывать!
Не имея, к сожалению, физической возможности путешествовать в течение десяти жизней, ограничусь рассказами только о нескольких эпизодах, о которых не написано уже в Библии, путеводителях и не рассказано другими путешественниками по этой замечательной стране.
Когда едешь по Израилю, и рядом нет гида, который объясняет тебе, на какие легендарные пейзажи ты небрежно бросаешь свой недостойный взгляд, заодно высокомерно припоминая, что видывал пейзажи и поинтересней, воображение не поражается так сильно, как если бы тебе сказали, что вон с той горки Христос произнёс Нагорную проповедь, а вон в той долине родился Иоанн Креститель, а вон с той горы Моисей впервые увидел Землю Обетованную, но на неё не ступил за грехи свои и умер на этой горе напротив Иерихона. Но и без гида поражаешься чему-то ранее невиданному. Конечно, это не гора Елеонская, но меня поразило, например, отчаянное мастерство иерусалимских водителей автобусов, которые по крутым гористым улочкам в районе Ха-Нурит не ездят, а летают на своих мощных Мерседесах, как лётчики-истребители в зоне высшего пилотажа. Однажды, пытаясь пройти к проходу перед своей остановкой и как следует шарахнувшись о какую-то железяку во время очередного боевого разворота, я понял, что в комплектности иерусалимских автобусов такие детали, как привязные ремни и парашюты (учитывая гористую местность) были бы, конечно, предметами самой первой необходимости. Мне нетрудно объяснить, почему такой стиль вождения не злил меня, бывшего лётчика-истребителя, хотя столкновение с упомянутой железякой было довольно чувствительным, но почему не раздражались остальные пассажиры, – для меня было необъяснимой загадкой. Неужто все они были бывшими пилотягами?
Если в борьбе с перегрузками вам удастся переключить внимание на крыши домов, вас ждёт очередной повод удивиться: все крыши цилиндрическими усеяны как бы пароходными трубами, подвергшимися обрезанию, но зато в большом количестве (сколько в доме квартир, столько и труб). Самостоятельно постичь философский смысл труб не просто, но с помощью комментаторов вы узнаете, что цилиндры и расположившиеся рядом с ними плоскости наподобие солнечных батарей – нагреватели воды. Если воздух, к примеру, нагревается солнцем градусов до 35, то плоскости – градусов на 25 больше. Так решается проблема горячей воды: и экзотично, и экономично, поскольку не нужны никакие котельные, пожирающие топливо, требующие ежегодного месячного ремонта, загрязняющие атмосферу, да еще и гребущие с жильцов за причиняемые неудобства регулярную оплату! А водичка из этих цилиндров всегда чистенькая и горячая! Даже ночью, когда солнце не только не греет, но и не светит!
Тем, кто говорит, что они объездили весь Израиль, нужно верить условно, хотя с первого взгляда кажется, что эту страну, размером с Московскую область, можно объехать за несколько дней. Но здесь, где каждый город или деревня, а то и камень, могут оказаться историческими, слова «объездил» и «узнал» - не одно и то же! Однако в первом приближении я за свои десять дней пребывания и объездил, и узнал, условно говоря, почти весь Израиль. Ну, может, - три четверти. Или половину.
Мне жутко повезло: мои друзья, кто с машинами, а кто и в автобусах или пешком – очень хотели показать мне страну, что максимально совпадало с моими желаниями. Поэтому все десять дней отпуска, проведённые мной в Израиле, были такими напряжёнными, что в течение последующего месяца я так и не восстановил утраченные силы.
В один из отпущенных дней мой друг Борис Камянов обвёз меня на своей «Судзуке» вокруг северной части страны. От Иерусалима – на восток до Иерихона, а потом на север по Иорданской долине вдоль Иордана, становящемся, правда, видимым с шоссе (из-за деревьев) только у озера Кинерет, в которое он впадает и из которого выпадает, потом – до границы с Ливаном, а от неё – поворот на запад до Средиземного моря, а потом – на юг вдоль моря через Хайфу, где хотелось словить «хайф» первым в жизни купанием в этом Средиземном (!) море, на берегах которого, говорят, произошли главные события, превратившие человеческое стадо в человечество, а потом – на юго-восток в Иерусалим.
Поездка удалась, за исключением заезда в знаменитый Иерихон и езды вдоль границы с Ливаном. Иерихон, как и Хеврон, где похоронены праотцы и проматери, как и другие несколько городов и территорий, - это такие места, куда нам не советовали заезжать. Поскольку у вас на лбу не написано, кто вы такие, в возникших разногласиях между евреями и арабами отношения могут радикально выяснить по ошибке не с кем-нибудь, а именно с вами. То, что друзья расскажут вашим близким подробности происшествия – не должно вас успокаивать слишком сильно.
А от ливанской границы нас отвернули выскочившие из неожиданно появившихся на дороге танка и бронетранспортёра израильские автоматчики, которые, впрочем, вполне дружелюбно объяснили нам, что сегодня на границе напряжёнка в связи с убийством экстремистами двух ливанцев из числа израильских союзников. Поэтому к морю нужно ехать не вдоль границы, а по дороге километров тридцати от неё. Маленькое боевое крещение. Рядовой инцидент в этих местах.
Очень запоминающимся в «северной» поездке было Галилейское озеро, которое называется ещё Тивериадским, Кинеретом и т.д. – за тысячелетия у него накопилось много имён. Не отличаясь (по утверждению Марка Твена, сравнившего его с озером Тахо в США) изысканной красотой и размером, Галилейское озеро интересно тем, что на его берегах произошли многие евангельские события. Здесь Христос призвал к себе главных апостолов, здесь он ходил по воде, как по суше, здесь дважды подарил апостолам, которые не могли поймать своими сетями ни рыбёшки, небывалые уловы рыбы, здесь он излечил множество людей и напитал малыми хлебами тысячи голодных. Здесь он прочитал нагорную проповедь. Так что омовение, которому мне не удалось сподобиться, имело в те времена не только прохладительный эффект, но и заложило в память людей незабываемую до сих пор информацию. Кстати, температура в Иорданской долине во время моего пребывания в ней держалась на уровне 43 градусов. Так что воспоминание о Галилее у меня осталось очень тёплое. После посещения Галилейского озера создалось впечатление, что если бы его не было и Спаситель, что называется, «пошел другим путём», все Евангелия пришлось бы переписать заново.
Самой же экзотической поездкой оказалась поездка на Мёртвое море, в заповедник Ейн-Геди, название которого упоминается еще в Ветхом завете, в «Песнях песней» (I-13). Ничего подобного Мёртвому морю в мире, как известно, нет. И не посетить его было бы непростительной ошибкой, которую мне удалось не совершить.
Представьте себе впадину в земле размером 75 х 17 километров и глубиной до 400 метров, заполненную крепчайшим соляным раствором, крепнущим день ото дня, поскольку от Иордана, подпитывающего море свежей водой, толку маловато: от него отводят воду для орошения. Раствор такой крепкий, что в нём можно сидеть, как в кресле, почитывая, например, прихваченный из Москвы журнал «Вокруг света». Можно стоять, не касаясь дна, причём голову и треть туловища, как бы вы ни старались, погрузить вам не удастся, хоть вы лопните. К утверждениям что в Мёртвом море нельзя утонуть, нужно относиться с большим недоверием: при попытке плыть в нём, как в нормальном море возникает крутящий момент, при котором ваша голова пытается погрузиться и тем самым перекрыть себе кислород, а ноги, которые вполне могли бы без него обойтись – всплыть. При попытке попробовать «воду» на вкус вы выскочите на берег, как ошпаренная кошка, в непреодолимом стремлении загасить возникший во рту пожар пятой степени сложности. Что произойдёт с глазом, если в него капнет хоть капелька Мёртвого моря, сказать не могу: личного опыта не приобрёл, да и вам приобретать категорически не советую. Зато говорят, что море лечит от всего! Думаю, что, во всяком случае не вредит: состояние моего здоровья после купания не ухудшилось. После омовения стало жалко, что море высыхает. Впрочем, говорят, что, поскольку его уровень на 400 метров ниже среднего уровня Мирового океана, светлые головы додумались до проекта прорыть сюда канавку от Средиземного моря, вода которого стекала бы в Мёртвое, а заодно вертела бы турбины гидроэлектростанции для получения халявной, можно сказать, электроэнергии.
Проект ждёт своего часа. Но регулярные осложнения добрососедских отношений, вызывающие осложнения и финансового положения, отодвигают материализацию проекта все дальше и дальше в светлое будущее. Это нам знакомо.
Вплотную к морю подходят горы, в которых – горная часть заповедника с каскадом красивейших водопадов. Здесь-то мы и увидели потрясшее нас объявление: «Уступите, пожалуйста, дорогу леопарду». К великому сожалению леопарда дорогу мы ему не уступили, поскольку с ним так и не встретились, но дикие козлы, шастающие по заповеднику, как по козлоферме, вежливо уступали нам дорогу без всякого объявления…
… Верблюд стоял на обочине шоссе и высокомерно поглядывал на снующие по нему автомобили. Мои друзья небезосновательно посчитали, что моё фото верхом на верблюде не будет лишним в семейном альбоме, и через минуту я уже стоял возле верблюда и его хозяина-бедуина. В противоположность улыбающемуся хозяину верблюд не выразил ни малейшей радости по поводу моего приближения и, больше того, – глядя на меня, как на врага верблюжьего народа, стал… рычать. Обескураженный таким приёмом, я хотел было дать задний ход, но в это время меня еще больше обескуражило другое рычание – бедуина на верблюда! Очевидно на понятным им обоим языке рычание бедуина означало выражение какой-то укоризны по поводу недостаточного верблюжьего гостеприимства. Укоризна до верблюда дошла, животное несколько лицемерно смягчилось и стало с великой неохотой опускаться на колени, всем своим видом как бы говоря, что оно подчиняется насилию, но свободный дух его не сломлен. При этом в верблюжьем взгляде вместо прямолинейной ненависти появилось завуалированное восточное коварство, которому я не придал значения и о чём я пожалел уже через несколько мгновений после того, как с трудом вскарабкал себя в седло.
Что произошло после этого, я не понимаю до сих пор. То ли, вставая, верблюд высоко подпрыгнул, то ли применил другой приём из боевых верблюжьих искусств, но я понял, что, если не вцеплюсь мёртвой хваткой в палку, торчащую из седла, то тут же выйду на орбиту искусственного спутника земли, на которой буду вращаться до конца отпуска, плюс еще лет десять, не меньше. Я вцепился в эту палку так, что мой выход на орбиту стал возможен только вместе с верблюдом. Запускающий толчок не был рассчитан на такую нагрузку, и мы вместе с ней не только остались на земле, но и даже сделали несколько шагов вперёд, во время которых я, обессиленный борьбой с расшалившейся гравитацией, едва справился с левым креном и не свалился с горбов на землю только по счастливому недоразумении.
«Путешествие» было завершено, я в очередной раз с благодарностью ступил на Обетованную землю, утвердительно ответил на вопрос бедуина «Руси?», отдал полагающиеся 10 шекелей (какая дешёвка за воспоминание на всю жизнь!) и услышал с большим искусством произнесённое им слово «Сп-си-бо», хотя рычал он, мне кажется, ещё искусней.
«… и всех нас верблюды без конца выбрасывали из седла, только один счастливчик мог похвастать тем, что падал меньше шестидесяти раз». Марк Твен, «Простаки за границей».
Когда мы удалялись от места происшествия, я вдруг вспомнил губернатора Саратова Д. Аяцкова, который однажды сказал, что человек, способный управлять верблюдом, может управлять и государством. Прошу Центризбирком принять к сведению моё решение ни при каких обстоятельствах не выдвигать свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах.
Через несколько дней после прощания с верблюдом я простился и с Иерусалимом, который хорошо запомнил и полюбил за друзей, за храмы, за горницу тайной вечери, за стену плача, за Гефсиманский сад, куда Иисус ходил уединяться со своими учениками, за гробницу царя Давида, за красивых людей, обретших землю, на которой их каждый, кому не лень, не считает назойливыми инородцами, за жизнерадостность этих людей, несмотря ни на что, за то, что, если бы не было Иерусалима, не было бы и Бога в душах многих людей. Правда его порой нет в душах, хотя Иерусалим существует…
Когда я уезжал, газеты поздравляли всех с наступающим 5759 годом со дня сотворения мира.
«Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя рука. Пусть прилипнет язык мой к гортани, если не буду вспоминать тебя…» Ветхий завет, Псалтирь, псалом 136.
Да буду я тебя вспоминать, ну что ты в самом деле!
Живём, – когда запоминаем…
Сентябрь 1998 года.