ВАТМАН,ДЕТИ,ВЗРЫВЫ.
На большом листе ватманской бумаги разыгрывалось нешуточное побоище. Это я, стараясь быть хорошим отцом, выводил детей гулять на выходных. Сын, немного старше, рисовал «войну» на отведенной ему половине листа. Соответственно, и маркеры ему были нужны, в основном, черный, синий и красный. Дочь на другой половине рисовала лес и «цветочки». Там палитра была не в пример богаче, но страдал навык, увы. Война, с ее прямыми и дугами, механизмами и взрывами дались бы куда легче даже мне. А я рисовать НЕ УМЕЮ. Наверное, дочь таки в папу пошла, но это, говорят, и хорошо.
Но проблема назревала по другому, менее эстетическому вопросу – войне надо было много места.
- Ну, где же мне теперь сажать дерево? – канючила дочка.
- Да, вон, у тебя места полно еще!
- Но это дерево должно было расти здесь. По-другому – будет некрасиво.
- У меня, зато, смотри какой здоровский взрыв все вокруг подвзорвал!!! – сын был переполнен восторга, - смотри!!! Дочь восторгов не разделяла. Я лежал, оперевшись на локоть и лениво слушал их болтовню.
- Папа, ну смотри! Он своими взрывами весь мой цветник разорил, - дочка возмущалась, одновременно, что-то покряхтывая. Получалось жутко забавно, как будто какая-нибудь Баба Марфа причитала, что фулюганы опять ей весь палисад изгадили, а в ём цветы на продажу, родителя ихние, что ли, повезут их осенью, а у нее пенсия и т.д. В общем, из уст четырехлетней девочки выходило это очень забавно. Но надо было отреагировать не на это.
- Доча! А ты, ты сколько этот цветник рисовала? – спросил я.
- Ну-у! Солнце тогда светило прямо дяде, вон тому, на пиписку, а сейчас, смотри – вся писка в тени уже, - она показывала на статую в парке неподалеку, - ты же сам говорил, что время движется вместе с солнышком!
По моим прикидкам, если переводить время на «пиписечное», минут тридцать-сорок рисования -порядочный для четырехлетней период времени.
- Сын! - меня не слышали, - С-ы-ы-н! - он обернулся.
- А ты, за сколько времени нарисовал взрыв?
- Минуты за три! А, что? – а ничего. Тут и возразить было нечего, но я попробовал.
- Понимаешь, когда делали Землю, на это ушло целых семь дней.
Семья у нас не больно верующая, хотя мы с женой и допускаем существование некой Высшей Силы, но дети о Боге знали понаслышке – просто есть такое слово «Бог».
- А причем здесь мой взрыв? – не унимался сын.
- Но ведь твоя сестра, пока рисовала цветник, тоже тратила время, - чуть не добавил «пиписечное»!
- Ну и что – взрыв-то лучше, красивей. С ним можно делать все, что угодно!
- Это что же, например?
- Взорвать то, потом это, потом… - пришлось тормознуть его в его кровожадных начинаниях.
- А зачем? Все взрывать зачем? – он задумался.
- Так же гораздо красивей!
- Пап, а кто создал Землю, - вмешалась в наши словопрения дочь.
- Творец. И сотворил он ее за семь дней, - я старался быть «правильным отцом», хотя бы отчасти.
- А это значит, что, когда я рисую травку, я – Творец?
- В каком-то смысле – да. Ты же творишь – значит, Творец, - интересный разговор получался.
- А Ваня, когда взрывает, он - творец? – тут я задумался, как бы ответить так, чтобы никого не обидеть.
- Как тебе объяснить. Вот я посадил дерево – я творец. Пришел дядя с топором и срубил его – убил мое творение.
- Убил – это навсегда? – на ее глаза наворачивались слезы – ей было явно жалко придуманного мною дерева.
- Да, но другой дядя сделал из этого дерева стол – значит он тоже Творец, – она подняла глаза на меня – угроза миновала, не разревется.
- Да, получается, что и он…, - она явно размышляла об услышанном, - Но ведь дереву, ему вон сколько расти, а срубить – так…недолго, - я подумал, что стоит научить ее разбираться во времени.
- Я то, вон, сколько тысяч миллионов часов цветник рисовала, а его взрыв – всего, - я вопрошающе смотрел на нее, - всего…пять.
- Чего «пять»?
- Ну, пять…этих, ну ты понял.
- Не-а.
- Ну, пять – это совсем чуть-чуть.
- Ну, теперь понял.
И кто из женщин говорит, что их это не волнует - осклабился я.
- Пап, а пап, я писать хочу, - попросилась дочка.
- Вон, сходи в кустики.
- Там темно и я боюсь. Ты постоишь рядом, а я спокойненько пописаю.
- Ну ладно, пойдем, - вставать было лень, - ведь взрослая уже девочка, а боится в кусты одна, - и я поплелся за ней.
Место она выбирала долго, основательно, вероятно, не отдавая себе отчета, насколько по-женски это делает. Наконец свершилось, и мы вернулись на прежнее место, где Ваня пользовался неограниченной свободой. Весь лист был покрыт красно-черно-синими пятнами, сквозь которые проступала реденькая дочкина травка. Она инстинктивно прижалась к моей ноге и почти не смотрела на ватман...
«Ну вот, Творец отвернулся по нужде, и началась война» - подумалось мне.