Через две недели и еще один день моя мама там, на другом конце вселенной, положит в берестяную коробочку еще один календарик, а коробочку уберет в сервант. Всего календарей будет девятнадцать.
Моя мама очень романтичное существо, она сентиментальна до крайности, я рядом с ней всегда чувствую себя бесчественной и циничной. Моя мама плачет от жалости к замерзающим в perfect Moscow winter птицам, вывешивает за окна кормушки, она держит дома старую толстую кошку и терпит ее характер, она каждый вечер встречает отца с работы и искренне улыбается вне зависимости от того, в каком он пришел настроении. Моя мама доверчива, она ловится на все, на что только возможно ловиться, она молится богу и отдает деньги всем уличным разводилам, так легко и естественно, что им даже становится жаль ее и они возвращают честно награбленное.
Моя мама очень сильный человек. Она каждый день сидит в своей комнате перед зеркалом, включив старенький магнитофон на запись и старательно читает вслух книжки, тщательно выговаривая каждое слово. Постепенно, медленно, тяжело, она учится говорить заново, с нуля, побеждая последствия восьмимесячной комы и вирусного энцефалита. Я знаю, что с каждым днем она говорит все лучше, но незнакомые люди в телефонных трубках брезгливо морщатся и ругаются матом. Она плачет от отчаяния, но снова и снова включает на запись магнитофон и читает вслух. Уже пять лет.
Моя мама живет в тишине. Она смотрит сериалы, готовит обеды и ужины, читает книги. Когда она садится в кресло в гостиной, к ней приходит старая кошка, забирается на колени и начинает жаловаться на жизнь, подставляя то один, то другой бок обманчивому весеннему солнцу, косыми лучами падающему из окна. У кошки черная шерсть, кое-где серебристо-седая. Кошке пятнадцать лет. Маме намного больше, но выглядят они одинаково усталыми. Кошка толстая и неповоротливая, у нее трясутся лапы и она уже не прыгает – забирается на диваны, кресла и стулья. На столы она забраться не может – мама берет кошку на руки (руки у мамы тонкие, как стебельки травы, мне все время кажется, что они должны быть очень ломкими, холодными) и носит по квартире, или сажает на подоконник. Кошка затихает и печально смотрит на мир с высоты маминого роста. Мама гладит ее по голове.
Моя мама любит Dido. Она стоит у окна и смотрит вниз, на маленькую фигурку в пальто – на меня, на то, как я разбрасываю ногами минуты, меняю их на то-то непонятное, которого у нее не было никогда. А из колонок компьютера звенит и вздыхает заокеанская певица Dido, диск которой я привезла маме в прошлый раз. Мама улыбается и ждет, что я обернусь, прежде чем исчезнуть в арке на той стороне улицы. Но если я обернусь и посмотрю вверх, выискивая в ровнях рядах старых окон ее лицо, она заплачет.
* * *
I'd like to watch you sleep at night
To hear you breathe by my side
And although sleep leaves me behind
There's nowhere I'd rather be
And now our bed is oh so cold
My hands feel empty
No one to hold
And I can sleep what side I want
It's not the same with you gone
(Dido)