Троллейбус неспешно стоял нараспашку и вроде никуда не порывался, а честно ожидал пассажиров, пока к его передним дверцам, проклятию сезона, неспешно приближалась их очередная потенциальная жертва.
Наконец, она преодолела расстояние, минуя сначала задний вход, который быстро захлопнулся, когда она с ним поравнялась, потом средний, поступивший с ней так же бесцеремонно, и подошла к ним совсем вплотную. К тем самым передним дверцам, которые сейчас ругают по тысяче раз на дню,– повторяю, наказанию сезона.
Хлоп! И они закрылись прямо перед ней, перед самым ее носом, хорошо еще, что не задев.
И троллейбус отправился дальше, даже не взглянув на несостоявшуюся пассажирку, в недоумении протягивающую вслед ему руки: действительно, вроде транспорт, чтобы возить.
За стеклом кабинки водителя виднелся невозмутимый мужчина, который, глядя вдаль равнодушно-бессмысленным взором, рулил, явно не согласный с таким примитивным взглядом на его работу. Казалось, весь его вид говорил: какой идиот придумал, что сапожник должен быть без сапог, а водитель – без машины. А если нет автомобиля, то настоящему профессионалу и троллейбус подойдет.
Функция для функционала... и ни боже мой.
Примета времени. Или страны.