сказка

Пьеса в одном действии с эпилогом.

Действующие лица:
Рассказчик
Сказочник
Дотошный голос
Женские голоса
[Колдунята]

 Картина 1

(Темная сцена. На заднем фоне угадываются громоздкие непонятные конструкции. В единственном пятне света – предмет, отдаленно напоминающий кресло-качалку. В неосвещенной части сцены – возня, хихиканье, неразборчивые Женские Голоса)

Рассказчик: Ладно, ладно… (выходит из тени, садится и «упаковывается» в кресло). Будет вам, дурехи. Уговорили. Слушайте…
 Жила-была семья немалая, почти непьющая, а потому, в общем, и не бедная. И вот как-то под праздник собрались они на ярмарку за обновами, а девок двух дома оставили: за хозяйством глядеть да к празднику угощения стряпать. И только, значит, они уехали, принялись девки жарить да варить, как заходит к ним в избу дед. «Здорово, - говорит, - девоньки! Чем это у вас так вкусно пахнет?» - «Пахнет у нас, - отвечают, - студнем да пирогами, а чуть погодя ещё и гусём пахнуть начнет. Только мы за просто так абы кому все это и понюхать не дадим, а вот ежели нас какими небылицами потешишь, то и попробовать не откажем». Дед и согласился. Достал табаку, самокрутку свернул, запалил и начал:
 
 … «В стародавние времена жила-была в здешних краях молодая барыня. Нраву была тихого, поместье имела вполне приличное, можно сказать, завидное, да только жила одна-одинешенька. А хуже всего, что по нынешним временам была бы она собой очень даже ничего, а по тем-то уж больно тоща да лядаща. И по этой-то причине не заглядывали к ней ни женихи окрестные, ни кавалеры проезжие. И даже дамочки соседские в штос играть не зазывали, кто чахотки опасаясь, а кто и похуже чего.»
(голосом девки) «И что ж, к ней так никто-никто и не заходил?!»
 «Нет, отчего же, заходили. Но так – зайдут, бывало, чаю попьют, варенья вишневого поедят, про погоду расскажут – и дальше. По своим, так сказать, интересам. Так бы и дожила одинокая барыня до самой своей смерти, если б не взяла ее однажды кручина-тоска, да такая, что хоть волком вой. Ну да выть она все ж-таки не стала, а решила пойти к колдуну. У них как раз один жил такой на хуторе. Пришла она, стало быть к колдуну, рассказала свою беду и давай спрашивать, нельзя ли, мол, как-нибудь горю ее помочь. «Отчего ж, - говорит колдун, - можно. Это дело для нас, колдунов очень даже бесхитростное» И давай сразу по-своему ворожить да приговаривать. Поворожил-поворожил и «все, ступай, - говорит, - теперь день ото дня толстеть будешь».
 Вернулась барыня домой в имение, покрутилась пару недель перед зеркалом, махнула рукой, да и зажила по-прежнему. Долго ли коротко она так прожила, уж про колдуна и забываться стало, а только заметила вдруг, что и впрямь толстеет. Да только как-то однобоко, верней не однобоко даже, а растет у нее одно пузо, а все остальное – как было, так и есть. Барыня-то сперва думала, что ей чудится, ан нет, вон и проезжие уже после чая с вареньем все больше не о погоде, а о здоровье расспрашивать повадились. Что уж она им отвечала – не ведаю, но про ворожбу-то вряд ли кому открылась. А сама всё ждала, что вслед за пузом еще что-нибудь полнеть начнет или хоть оно остановится, да где там! И вот, когда уже совсем несуразно стало – делать нечего – пришлось ей опять к колдуну идти.
 «Так, - говорит, - и так: очень уж я твоей работой недовольная осталась, поскольку мне в таком виде ни сидеть не удобно, ни стоять, ни ,тем паче, на людях показаться. А ты, уж если берешься за дело, исполняй, как заказано». Ну, колдун и взялся: налил зелья, насыпал в него трав разных, запалил огонь, а как чад пошел – барыня-то и сомлела. Очнулась – глядь! – идет себе по дорожке к усадьбе своей, а пуза как не бывало.
 Тут она на радостях пол-урожая распродала и решила впредь у себя в имении балы устраивать. Созвала уездных господ – кого с супругами, кого без, кого с отпрысками подросшими, да только первый же бал у них конфузом и кончился. Смотрит барыня, что гости ее чаю не пьют, варенья не едят, и даже танцуют как бы нехотя, зато все наперебой, как сговорившись норовят о здоровье ее осведомиться. И как ни была она воспитана в кротости, а надоело ей на одинаковые вопросы отвечать, возьми да и скажи, что ежели б надо было ей свое здоровье поправить, позвала бы она лекарей, и это ей дешевле бы обошлось.
 Гости после этого вскоре и разъехались, а больше их барыня и не созывала. И только принялась жить по-прежнему, стало у нее опять пузо расти, точь-в-точь, как в прошлый раз. Барыня терпела-терпела, сколько смогла, а когда невтерпеж стало – пошла обратно к колдуну, отругала его на чем свет стоит и строго-настрого велела сделать все, как положено. Колдун перечить не стал, чар своих напустил, заклинаний прочел – хоп! – и опять она на тропке перед имением. И – ни пуза, ни колдуна, ни хутора его как не бывало. Да только года не прошло, как у барыни вся история повторилась. И повторилась она не раз, и не два, а несколько. Наконец, пришла барыня к колдуну и взмолилась: «Сил моих больше нет, к тебе туда-сюда бегать, да и проку нет никакого от чародейства твоего. А те, кто раньше на меня не больно заглядывались, теперь и вовсе в мою сторону не глядят. Не желаю боле ни худой быть, ни толстой. Называй свою цену и ворожи, чтоб всё как было вернуть».
 Поглядел на нее колдун и, вроде как, сжалился.
«Чтоб, - говорит, - все как было вернуть - ни одной ворожбы нету, а беде твоей помочь могу. Я хоть и не господских кровей, да мой род подревнее любого будет. И ты, чем в старых девах век коротать, выходила бы лучше за меня замуж». Та подумала-подумала и согласилась. Взял тут колдун ее за руку и повел по подворью в избу. Барыня дверь-то открыла, а там по лавкам мал мала меньше семеро колдунят скачут»…

 И самокрутку свою, значит так, об каблук затушил, а окурок на загнетку кинул. Сидит, усы покручивает, вроде как обещанного угощения ждёт.
 А девки меж собой переглянулись, плечами пожали, старшая и говорит:
«Уж больно, старый, сказка твоя чудна. Прямо-таки чудацкая какая-то сказка. Никак мы в толк не возьмем, к чему она и сказана-то была».
 А младшая ей вторит:
«Да за такие истории не только что пирогов, хрена тертого поднести и то жалко!»
 Дед же с табуретки встал и отвечает:
«Сказка, может быть, и чудна. Про то не мне судить. Да только никакая она не чудацкая, а колдовская. И кто ее от начала до конца прослушает, враз через нее окажется от того колдуна в тягости». И кепку свою поправил, да к двери – как бы уходить собирается. Да куда там! Девки как переполошились, давай его за рукава хватать.«Стой!- кричат, - Не выпустим тебя никуда! Это как же ты, черт старый, удумал нам такие сказки рассказывать, чтобы мы, законных мужей не имея, от неведомого колдуна в тягости оказались?! Говори сей же час, как нам от этой напасти уберечься!»
 Дед меж тем рукава высвободил и обратно на табурет сел. «Беречься, - говорит, - поздно уже, поскольку сказка до конца сказана. И избавить вас от нее теперь только сам колдун смог бы, только найти его – дело хлопотное и не быстрое. Я бы ещё, пожалуй, взялся вас к нему отвести, да не факт, что захочет он свое заклятье снимать. А если и да, то не известно, какую плату за него запросит.» Присмирели девки, уж больно боязно им показалось к колдуну идти, сменили гнев на милость и давай у деда выпытывать: «Скажи нам, мил человек, нет ли еще какого способа, чтоб от сказки избавиться?» «Непременно, - отвечает, - есть. Сказка-то почитай уж который век по свету бродит, с каждого пересказа к колдуну не набегаешься. Не могло такого быть, чтобы народ православный от чар колдовских своего средства не изобрел!»
 Тут девки его обступили пуще прежнего: не томи, мол, сказывай, коли знаешь свое народное средство, а уж мы в долгу не останемся.
 Поглядел на них дед жалостно:
«Ладно, так уж и быть, скажу. Благо средство не хитрое, как впрочем и сказка не хитра. Так вот, ежели которая из вас колдовского бремени носить не желает, то должна в тот же день, как сказку услышит, найти солдата, да зазвать его к себе до полуночи на сеновал, чтоб там солдатская удаль из нее сказочное наваждение-то и выгнала. А после напоить, накормить, да и отпустить с миром. С ним вместе заклятье чародейское и уйдет.» - встал, и вроде как опять уходить собирается. Но тут уж девки его с пустыми руками не отпустили, надавали с собой пирогов с пылу- с жару, принесли из чулана колбасы самодельной, и даже кулек карамельных сластей насыпали. С тем дед и ушел. А девки наскоро со стряпней управились, приоделись, да чуть не бегом поспешили в воинскую часть, что как раз возле их поселка располагалась. Приглядела там каждая себе по солдату, а как стемнело – привели их к себе на сеновал и давай от колдовства избавляться. На рассвете же, по дедову наказу, напоили солдат, накормили, да и выпроводили. А сами в хате начисто прибрались, столы накрыли и сели у окошка праздник встречать. Тут в скорости и семья с ярмарки подъехала: привезли, кроме прочего, себе да девкам обнов нарядных, принялись их примерять, у зеркал крутиться, да друг перед дружкой хвастаться., а как перемеряли все – в сундук уложили и уселись за стол праздновать.
 Долго ли, коротко они пировали, а потянулись вслед за праздником и будние дни. Стали девки за собою неладное замечать – то одной занеможется, то другой, то обеим сразу. Призадумались они, чуют, что не уберегла их солдатская удаль, и давай друг дружку упрекать, что, как следует, деда не расспросили. Мол, не надо ли было солдат чем хмельным поить, или проводить следовало хоть до околицы? Так бы и передрались, глядишь, да вовремя поняли, что бранью делу не поможешь, а надобно им скорее обратно деда искать. Принялись они тогда соседок да подружек выпытывать, только кого ни спросят – никто сказочного деда не встречал. Обошли чуть не весь поселок, покуда не добрались до самого военного коменданта. Тот-то им и поведал: «Как же, припоминаю. Известен мне был такой дед. Однако дедом он являлся не по семейному своему положению, а так сказать, по заслугам ратным. Только вы, барышни поздно его хватились, поскольку сменил он свой дедовской статус на дембельский, по каковой причине и отбыл, слава те, Господи, на историческую родину в славный город Нижний Тагил.»
 Девки так и обомлели. Вышли от коменданта, носы повесив, идут – кручинятся. Да ведь никуда не денешься – деда, как ни крути искать надо, окромя него никто к колдуну пути не покажет. Собрали они пожитков в дорогу, деньжат на билеты наскребли и пустились в путь до Нижнего Тагила.
 А дед тем временем, как демобилизацию отпраздновал, так почитай что сразу и свадьбу сыграл с прежнею своею зазнобой, винокурню открыл и стал мало-помалу хозяйством обзаводиться. Вот сидят они как-то с молодой женой, прибыли подсчитывают. Вдруг, средь бела дня – стук в дверь. Жена открывать-то и пошла - думала, может кто за вином наведался. Открывает, значит, она дверь, а там давешние девки стоят и с порога прямо-так ей заявляют:
«Извините, хозяюшка, ежели мы в неурочный час явились, однако дело у нас отлагательств не терпящее, поскольку мы через вашего супруга от сказок его обе по сию пору беременны, и никакие средства народные нам от этой напасти не помогли. А посему требуем, чтобы он с нами, не мешкая, сей же час отправился к колдуну».
 Дед из горницы на шум-то вышел, а жена ему и рта раскрыть не дала, сразу корить принялась:
«Так то ты, охальник, Родину защищал, пока я тут для тебя свою честь девичью сберегала? Добро бы хоть с одной, а то сразу с двумя! Нет тебе, кобелина, моего прощения! И не будет!»
 И сервиз, на свадьбу подаренный – об пол «Хрясь!», дверью «Хлоп!» - и ушла. Только ее и видели.

 = Пауза =

Дотошный Голос: Эй! Ну ты чё там? Заснул что ли?
Рассказчик: Вовсе и не заснул!
Дотошный Голос: Что ж молчишь тогда?
Рассказчик: А то и молчу, что дальше говорить некуда. Конец.
Один Женский Голос: Что значит «конец»?! А про девок как же?
Рассказчик: Про девок всё.
Один Женский Голос: И про деда всё?
Рассказчик: И про деда.
Другой Женский Голос: Так а с колдуном-то что стало?
Рассказчик: Ничего. Колдун он и есть колдун, что ему станется?
Дотошный Голос: Слышь, ты ври, да не завирай! Если забыл, как там дальше было, так и скажи. Ничего особенного, с каждым случиться может. А такого, чтоб сказка шла-шла, да на полпути и кончилась – отродясь не бывало!
Рассказчик: С другими, может, и не бывало. Спорить не стану. А только это, значит, та самая колдовская сказка и есть. И раз она в полном ее объеме рассказана, стало быть тут сказке и конец. А кто колдовскую сказку до конца дослушал – сами знаете – ежели до полуночи долг свой природный выполнить не успеет, аккурат через девять месяцев колдуненка-то и родит.

 =Пауза=
 = Взрыв возмущения =

Женские Голоса (наперебой): Да ты что, черт чудной, офонарел что ли?! Предупреждать надо, перед тем как страсти такие рассказывать! Где мы тебе на ночь глядя столько солдат найдем? Да каких солдат?? Пусть он сперва попробует сеновал покажет!
Рассказчик: Тихо, тихо. Да угомонитесь вы! Какой еще сеновал?
Женские Голоса: Вы погляньте! Он еще нас спрашивает! Сам должен знать, какой такой сеновал в твоей сказке сказан.
Рассказчик: Ах, вот вы о чем! Так это… дед… по недомыслию своему. Он же не знал, что вся семья на ярмарку-то уехала. А коли в доме чего нельзя, то лучше сеновала места тогда и не сыскать было. Да и то, что к солдатам обратиться направил – он же и сам был вроде как военнообязанный, потому за служивый люд и радел. А так солдат от гражданского мужика, кроме погон, отличия не имеет.
Один Женский Голос: И неважно, женатый, аль холостой?
Рассказчик: Абсолютно. Главное – до полуночи успеть, пока колдовство в рост не пошло.
Один Женский Голос: А как же девкам не помогло?
Рассказчик: А так, что дуры они. Сказано было «до полуночи», а сами - ишь! - до рассвета… Молодо-зелено.
Другой Женский Голос: А вот ежели баба какая, ну к примеру, уже бы беременная была?
Рассказчик: Стало быть, двойню родит. Непохожую.
Другой Женский Голос: Ох, батюшки!
Дотошный Голос: А ежели мужик?
Рассказчик: Что мужик?
Дотошный Голос: Ну, сказку слушал. Он-то ведь не родит!
Рассказчик: Ну так баба его.
Дотошный Голос: А коли ее здесь не было?
Рассказчик: Значит не от него.
Дотошный Голос: А от кого ж тогда, раз она сказку и не слыхивала?
Рассказчик: Значит, не от колдуна. Что, кроме него да мужа - больше и рожать не от кого?
Дотошный Голос: А сказка тогда при чём?
Рассказчик: А при том, что мужик слушал.
Дотошный Голос (ехидно): А ежели неженатый мужик?
Рассказчик: Тьфу ты, прости господи, провалиться вам! Спать пора, времени-то уже в самый раз до полуночи осталось, а вы заладили «как» да «кабы»… (гасит свет) А уж ежели мужик не женат, так и нехрена ему такие сказки слушать. Ибо не дорос ишшо!

 = Занавес =

 Эпилог

(При закрытом занавесе на авансцену выходит мужик, одетый несколько странно)
Сказочник(по бумажке, скороговоркой а-ля Жванецкий) : Барыня с колдуном так и осталась, научилась от него разным чудесам, но молодость свою загубленную забыть не смогла, и ,став окончательно, старой ведьмой, напустила на всех уездных девиц такое заклятие, что все они враз похудели. С тех пор мода на полноту сошла, многие на сочинении диет хорошие деньги сделали, колдун в том числе. (обводит глазами зал) Полагаю, некоторые читали.
 Дед тоже не бедствовал, винокурню свою продал, открыл на трассе постоялый двор с музыкой и прочими непотребствами и жил- не тужил, однако жена Фима к нему так и не вернулась, а ушла в народ проповедовать, что все мужики – сволочи, и все женские беды от них и многих последовательниц себе нашла.(отрывается от бумажки)
Полагаю, некоторые присутствуют.
 Солдат, что только с рассветом в часть к себе вернулись, за самовольную отлучку перевели на вечное поселение на Северный Кавказ, где они с тех пор навечно и поселились. Девки наконец уразумели, что им было про полночь сказано, что перестарались и что носят в себе потомство не колдовское, а солдатское; заручились родительским благословением и уехали к суженым. Еле уговорили полкового батюшку, чтоб в Рождественский пост обвенчал, ибо пока добирались, были уже обе на девятых месяцах. После родов да декретного отпуска устроились там же при штабе, трудились исправно, детишек воспитывали, с мужьями ладили, но за неурочное то венчание – так и пристало к ним прозвище «жены декабристские».(обращается к залу)
Полагаю, некоторые слышали.
 Корабль космический «Нирванец Гуляйполья» с ансомольско-молодежным экипажем и приплодом некоторым до Альфы Центавры своей благополучно доплыл, народ из него высадился, поселение основал и стал жить-поживать да добра наживать, чего, видимо, и вам всем желает. Однако, проблема непорочного зачатия до сих пор остается одной из самых животрепещущих в молодом альфацентаврском обществе.(отрывается от бумажки и смотрит в зал)
Полагаю, некоторые в курсе (убирает бумажку в карман и смотрит на часы)
От себя добавлю: определитесь, пожалуйста с планами на оставшуюся часть суток, поскольку сказке, персонально для вас досказанной – конец.
 = Уходит =

(В сумрачном свете едва видно, как по авансцене следом за ним пробегают маленькие Колдунята)