Сегодня 31 декабря неважно какого года. Сегодня группа «Жгут & Мурик» отмечала бы свой пятнадцатый год существования. И Жгут, или Макс, собирался зайти к Мурику, или Олегу, домой немного поиграть на акустике в честь годовщины. Это он решил ещё вчера и сегодня утром за чисткой зубов окончательно почувствовал, что руки просят гитару, а не зубную щётку, которая стояла у него в пивном бокале.
Группа могла бы, наверное, даже стать знаменитой, но чего-то им не хватило: то ли упорства, то ли желания, то ли денег на раскрутку – трудно сказать. Теперь Олег с женой торговал на местном рынке всяким тряпьём, а Макс мотался в Москву на стройки и лишь наездами бывал на исторической родине. Очень редко им удавалось встретиться, и ещё реже вместе вспомнить с гитарами то, что когда-то творили. Но вчера Макс созвонился с Олегом заранее и тот был только рад.
Они сыграли пару-тройку песен и стало ясно, что всё не так и всё уже не то. Подытожив своё вытьё они достали беленькую.
Празднование Нового Года стояло на втором плане для Макса и Олега, но не для тёти Лены - жены Олега. Звание «тётя» она заслужила за имеющиеся 110 кг чистого веса. Она судорожно готовила салаты и ругала мужа за полное отсутствие интереса к вечнозелёному дереву.
Олег любил «пышек». В прошлом, когда он видел девушку из такой весовой категории, у него даже во взгляде что-то менялось. С Леной, тётей Леной, он познакомился в институте, где слыл личностью достаточно популярной. Он так играл на гитаре «Зелёные глаза», что население общаги резко делилось пополам. Первая половина, женская, его обожала и рассаживалась вокруг, а вторая половина, мужская, ненавидела и мечтала набить лицо за безрассудные действия первой половины. Но сделать с Олегом что-нибудь неприятное было не так-то легко, потому что популярным он был ещё и за любовь к спорту, которую привил ему отец.
Отец Олега был отставным полковником морской пехоты. Из сына он хотел воспитать исключительно военного, но тот пошёл в маму и планы на будущее строил иные.
Дом их был полностью в стиле «милитари». На стенах висели: каска, макеты автоматов и фотографии из «дальних походов» отца. Руки у полковника были далеко не из одного места, и он умудрился обшить унитаз деревом в виде пенька, чем очень потешал гостей. Но было самое безумное в этой серии и бросалось издалека – он покрасил свой дом в камуфляж, а во дворе повесил маскировочную сеть. Любопытный люд приходил посмотреть на это диво со всех окраин рабочего посёлка.
Перед выходом на пенсию полковник решил окончить курсы переквалификации в народное хозяйство. В конце курсов в качестве экзамена надо было представить свой бизнес-план. Комиссия была шокирована, изучая расчеты ввода в строй крематория и было ясно, что он этот план точно ни у кого не списал.
Мама Олега, давно привыкшая к такому состоянию души мужа, успокаивала себя тем, что в доме всегда было всё и было в порядке. Ей даже нравилось, когда он называл её дымом своего парохода, хотя смысла этого выражения не понимала все их совместные годы проживания.
Состояние души старого вояки было достаточно деятельное, что и привело его к обширному инфаркту. На похороны приехало столько военных, и говорили они так, что Олег просто не мог поверить в то, какие, оказывается, подвиги совершил его странноватый предок.
Время шло. Так как Олег был своего рода звезда института, то его фигура неоднократно попадала в поле зрения молодых нимф, а он не реагировал на их стреляющие глаза. Но на третьем курсе в группу из другого института перевелась Елена Ф., и после того, как Олег посмотрел на девушку, вся группа посмотрела на него. Всем в одну секунду стало ясно, что смеяться над её ростом и весом совсем не стоит.
После первой пары он уже сидел с ней за одной партой. А в перерыве сбегал и купил ей в подарок мягкую игрушку в виде смеющегося солнышка. Вначале она не могла ничего понять, но… И закрутилась такая любовь! Бывало, напьётся Олег где-то в общаге, а Лена ходит и ищет его по комнатам. Найдёт, возьмёт на руки и несёт его в их комнату, а он жмётся к ней и нашёптывает: «Солнышко моё, я так тебя люблю. Мы одно целое, солнышко. Я это ты, а ты – это я». Она буквально отбивала своего ненаглядного от посягательств молодых львиц, чем безумно радовала его самолюбие. Когда одна из таковых просто достала его своими косметическими атаками и откровенными намёками, он просто сказал ей: «Ну что ты смотришь на меня, кляча дохлая? Сейчас солнышко моё выйдёт и от красоты твоей мнимой абсолютно ничего не останется».
И жили они вместе вот уже 13 лет, чем немало удивляли всех, и Макса в частности. Олег был уже не тот спортсмен легковес, тётя Лена кормила его от души и всем подряд. Борщ они ели со сладкими булками, а селёдку запивали сладким соком. Кроме того, они любили выпить бутылочку-другую и не редко.
Появился у Олега животик.
Первую песню с Максом они написали после того, как услышали по телевизору о том, что американский учёный-математик доказал существование Бога. Потом были выступления в местных барах с неформальной музыкой, где благодарные слушатели под пивом пророчили им большое будущее. И сейчас, вспоминая всё это, Олег сидел уже в трусах из расцветки советского флага, и наливал очередную рюмку.
Тётя Лена уже начала основательно пьянеть и Макса это беспокоило. В такие минуты от неё можно было ожидать чего угодно. Он не раз был свидетелем, как она в «воспитательных» целях натурально била Олега и тех, кто попадался под руку. А лично его как-то раз толкнула так, что он ударился головой об тумбу ножной швейной машинки, залил кровью пол и провалялся несколько минут без сознания, и шрам над бровью красовался до сих пор.
- А помнишь, как моя гитара… - бубнил Олег.
- Да! – кивал Макс.
- Нееееа, ты этого помнить не можешь! Ты тогда с Мартыном бухал! А вот Солнышко это помнит. Правда? – и он посмотрел на тётю Лену, как ребёнок на маму, а она только улыбнулась в ответ.
- Да всё я помню! – повысил голос Макс, но тут же, после взгляда тёти Лены, пожалел.
Они пили уже достаточно долго и как-то не заметили, что тётя Лена давно спит в кресле. Это придало Максу уверенности, и он всё чаще давил Олега своим мнением. Жена Олега всегда спала очень крепко, и спор становился всё ожесточённей.
После очередной чарки они вышли в коридор на перекур и решили обговорить, какой же всё-таки по времени Новый Год надо встречать – российский или украинский. Более-менее трезвые люди встретили бы и тот и другой, но не они и не сейчас. Макс, будучи на две головы выше Олега, ударил так, что «собеседник» вылетел на пролёт между этажами, а сам ... пошёл в квартиру пить водку дальше.
Подъезд гудел – Новый Год, таки. Люди не праздновали годовщину неизвестной группы, люди праздновали Новый Год. Но исполнители были разные, и на нижнем этаже давно вёл разбирательство наряд милиции. В квартире сержанты успокоили всех полюбовно, но настроение было совсем не новогоднее и,выходя на лестничную клетку, они услышали маты пытающегося встать Олега. Олег похабил всех – от и до и, где-то, посреди этого «от и до» была и милиция. Чтобы как-то оправдать выезд, наряд прихватил пьяного с собой, попинав его, для самоудовлетворения, ногами и дубинками.
- Ты достал меня уже своим Солнышком! Где она живёт? – дежурный отпускал домой сегодня всех неопасных, но за этим никто не приходил, а до Нового Года оставался всего лишь час.
- Там где и я. –
- Телефон говори, придурок! Или адрес. –
Она несла его на руках как и тринадцать лет назад. Для неё не помеха сугробы и мороз. Из окон вдруг закричали, а вокруг всё захлопало и засверкало. Наступил Новый Год и под всё это обилие пиротехники и радостных криков он всё так же шептал ей: «Солнышко моё, я так тебя люблю. Мы одно целое, солнышко. Я это ты, а ты – это я».