Темнота. Бесконечная темнота вокруг резала глаза, затягивая в свои сети. Лишь немногие могут устоять против её притяжения. И каждый бессилен против того, что она может скрывать. Неизвестность. Она ждет, оборачиваясь то хорошим событием, то неприятностью. Она не принадлежит человеку, а дарит себя.
В этот раз она преподнесла себя ярким, ослепительным светом, который пронзал все вокруг, и молодой человек невольно зажмурился. Странное чувство отсутствия пространства не покидало его с тех пор, как он очнулся, и как всегда в таких случаях любопытство победило страх, и он открыл глаза. Пустота. НИ-ЧЕ-ГО. Не было стен, дна, ничего не было вообще. Только перекладина, широкая деревянная доска, на которой сидел он. Он принялся изучать, каким же образом она крепится, и какие законы физики тут еще нарушены, как внимание его было отвлечено.
- Так, так... - голос раздавался с другого конца перекладины, и распространялся вокруг, уходя в никуда. Эха не было, как он и ожидал.
- Кто здесь? - Джон не видел, но уже ощущал присутствие кого-либо. Дымка рассеялась, источник звука обрел очертания...
В двух метрах от него сидела женщина. На вид ей было лет 30-35. У неё были длинные рыжие волосы, глаза светились зеленым блеском. Она постоянно улыбалась. Сидела легко и непринужденно, закинув ногу за ногу. Тонкими длинными пальцами она выудила из красивого подсигара сигарету и, закурив, уставилась на него.
- Скажите, где я? Как я сюда попал? - Парень теперь знал, кому задавать вопросы, но все происходящее по преженему не укладывалось в его голове. Он принимал наркотики с друзьями частенько, особенно в последнее время, но ничего подобного с ним не было ни разу.
- Ну, раз ты здесь, значит, тебя нет где-то еще! - она громко захохотала, стряхнув пепел в пустоту.
- Я что, умер? - Джон посмотрел на себя и даже ущипнул. Ммммм, больно.
- Да и не только ты... тысячи людей каждую минуту... - пепел разлетелся в разные стороны, даже вверх, подчиняясь лишь известному ему порыву. В мозгу кольнуло...
... Тяжелые капли проливного дождя со стуком падали на капот. Дорога была размыта и машина ехала, виляя в разные стороны. Отец сидел рядом и рассказывал о перспективах новой работы. На заднем сиденье мама отбивалась от двусторонних нападок детей, которые постоянно задавали ей вопросы и кидались друг в друга попкорном. Он отвернулся, чтобы в очередной раз рыкнуть на детей, и последнее, что он увидел, повернувшись, это фары грузовика, которые светили ему в глаза и отца, которые пытался выкрутить руль...
Джон поднял глаза. Женщина смотрела на него с усмешкой, выражением лица показывая полное безразличие. Небрежно сплюнув окурок сигареты, она щелкнула пальцами. Четыре лиловых шарика появились из тумана и стали медленно вращаться вокруг нее.
- Ну что, обдолбышь, вспомнил? Мо-лод-ца! - она явно издевалась над ним, немного раскачиваясь влево - вправо под свою, только слышную ей, музыку.
- Да пошла ты! У меня был трудный день! Мне надо было затянуться, надо! - Джон с ненавистью посмотрел на неё, сжимая кулаки, - а они все равно меня не любили и не понимали... Старший сын - всегда самый крайний! Так было всегда.
- Ну что ж! Значит, все просто замечательно. - она теперь наблюдала за шариками, что неспешно кружились вокруг нее, все меняя и меняя направление и траекторию полета. Один из них полетел в сторону Джона, и тот инстинктивно поймал его.
Вспышка...
... Светлая палата. Женщина, вспотевшая и усталая после нескольких часов мучений, прижимала к себе маленький живой комочек, который только что сделал первый вздох и орал, с этой минуты принимая законы жизни этого мира.
- Мой малыш... мой первенец... - женщина закрыла глаза от усталости, и улыбалась измученной улыбкой. - Я назову тебя Джонни...
Вспышка...
- Джон, пожалуйста, принеси воды. - лихорадка продолжалась который день и совсем ослабила её организм. Глаза ввалились, и она часто дышала.
- Возьми, мамочка. - мальчик 3 лет принес стакан воды, стараясь не пролить ни капли.
- Спасибо тебе, сынок. Что бы я без тебя делала... - она поставила стакан на столик и сон забрал её в свои объятья.
Реальность вернула его на перекладину, знобило.
- Это было раньше! - Джон почувствовал, что шар в его руке набирает вес и он опасно накренился над этой бездонной пропастью. Он бросил его обратно, и он принял свое место в череде мелькающих шариков, поменяв цвет с лилового на черный.
- Когда еще не было их, да? - два шара летели в его сторону, и он окунулся в новую волну воспоминаний.
Брат и сестра носились по дому, кидаясь подушками и прочей ерундой, которая попадалась под руку. Сознание Джона было далеко от этих мест, действие марихуаны продолжалось, постепенно отпуская его мысли из мира полетов и падений. Он знал, что выкурил уже больше, чем когда-либо, но день был тяжелый, и мысли о будущем не отпускали его. Очередная волна выбила его напрочь и он упал на пол, его тошнило. Голова начала раскалываться, верх и низ комнаты слились в единое целое.
- Джон, поднимайся, - сестренка теребила его за рукав, склоняясь над неподвижным телом старшего брата. - Ну, пожалуйста...
- Он не слышит нас. Давай мы дадим ему воды. - Младший брат Джона побежал на кухню, а Джон взял из рук сестры подушку и скрючился на полу в очередной волне боли. Он крепко зажмуривал глаза и тихо стонал, проглатывая боль.
- Пей, пожалуйста. Мы маме ничего не скажем. - сестренка напоила Джона и отнесла стакан.
- Маме ничего не скажем. - повторила она младшему брату. - А то она опять будет сильно на него ругаться.
Волна боли выдернула его в реальность. Это были явно не лучшие воспоминания. Выпустив шары, он обхватил голову руками.
- Но они всё равно мешали мне! Я не мог привести друзей, не мог спокойно провести свободное время с девушкой. Они постоянно мешали. Они нашли мои косяки и знаешь что? Знаешь?! - Джон перешел на крик, -смыли их в унитаз, вот что! Они все мешали мне, мешали мне спокойно жить.
Он уставился в белую пропасть. А что если я спрыгну? Я буду долго лететь? Или сразу умру?
- А ты попробуй, попробуй. - усмехнулась рыжеволоска, явно читая его мысли. - Ты не сделаешь этого. Всю жизнь не мог ничего сделать. Видел только себя. Цепляешься за семью, выкачивая из них все. Все, что они заработали. А ты только и можешь, что этим пользоваться, ничего сам не созидая. Наверное, страшно обернуться назад? Ведь там пустота, как сейчас под нами. Ты боишься ее, всегда боялся. Пустота, которая тебя пожирает изнутри. Как ты от нее отворачивался, не вспомнишь?
В него полетели очередные шарики, уже три. Сердце начало бешено колотиться. Опять прошлое...
Женщина с бледным лицом склонилась над телом сына. Она пыталась дрожащими руками раскрыть парню глаза, чтобы проверить реакцию на свет. В соседней комнате плакала сестра.
- Мамочка, что с ним? Мамочка...
-Сэм! Сэм! Быстрее!!!! Он уже синий! Господи, быстрее, Сэм!
-Алло! Скорая! Это Сэм Вильямс! Передозировка! Улица..., дом…, квартира… Пожалуйста, поторопитесь!
Воспоминание быстро оборвалось, вес трех шаров быстро увлек его вниз, и он снова отбросил их от себя, чтобы восстановить равновесние. Четыре шара он точно не выдержит.
- Они каждый раз бегали вокруг тебя, несмотря на то, что ты откровенно плевал на них. Ты продал практически всё, что было в доме. Они же не выгнали тебя.
-Ещё бы они меня выгнали!
-Каждый раз, когда у тебя начиналась ломка, они всеми усилиями пытались вырвать тебя из болевого ада. А толку? Ты не знаешь благодарности.
Четыре шара мелькали над ней все быстрее и быстрее, черные и уже всего лишь один лилового цвета. Женщина на него смотрела холодным, изучающим взлядом, поворачивая голову то налево, то направо.
Что же, Джон... - она с некоторой усталостью в голосе, намекая на то, что дальнейший разговор ей неинтересен. - Спасибо, что развлек меня. Было очень НЕинтересно с тобой поговорить. Остался один шарик. Отдай его мне и мы больше не увидимся. Думаю, ты этого тоже хочешь. Тебе пора, и мне пора.
Четыре шара полетели в него, а пустоту разразил выразительный хохот рыжеволоски. Джон зажмурился, зная, что снова ему придется столкнуться с прошлым...
Вспышка...
- С днем рождения, Джонни!!! - кричала вся семья.
Вспышка...
- Джон, ты ничтожество! - смеялась рыжеволоска.
Вспышка...
- Джон... - четыре голоса в голове обрушивались со всем сторон.
Вспышка...
- Это они... и они тебя ненавидят! - она была неумолима.
Вспышка...
- Джон... Джооннн... Джоонннниии...
- Молчите!!! Молчите все! - Джон захлебывался слезами, рыдая и не в силах с этим ничего поделать. - Ты не получишь меня! Ты не получишь никого из нас!!!
Джон смотрел на женшину ненавидящим взглядом, в глазах был сумасшедший огонь и он оскалился.
- Не получишь!!! - он истерически смеялся сквозь слезы, прижимая к себе четыре шара, ставшие снова лиловыми, и накреняясь в пропасть. - Не получишшшшшшшь...
Она проводила его взглядом, пока он совсем не исчез в пустоте. Потом исчезло все вокруг. Опять пустота, опять неизвестность. Что с ним будешь дальше, не знает никто. Каждый волен сам выбирать свою судьбу, и решения человек, в конечном счете, всегда принимает сам. Так или иначе, спектакль одного зрителя был завершен. Когда-нибудь они снова встретятся, и может быть, тогда он будет готов ответить за свою прожитую жизнь. Далеко не всем удается быть там, где человека благославляют в жизнь и принимают из жизни. Не все поймут, как трудно быть Богом...
…больничный коридор. Белые стены, белый кафельный пол, недавно побеленный потолок… эта белизна резала глаза… В этих стенах скопилось столько боли пациентов, столько лжи докторов, переживаний родственников… В углу на низкой и разумеется белой скамейке сидело двое взрослых и два ребёнка. Дети с интересом наблюдали за бегающими медсестрами. Отец с матерью смотрели в одну точку: на зелённую табличку, расположенную чуть выше середины деревянной двери. На этой табличке было одно слово. Одно небольшое слово. Но оно таило в себе столько страданий обычных людей, столько стараний медперсонала. Именно здесь люди балансировали между двумя мирами. Именно здесь решался один важный вопрос: стоит ли продолжать человеку жить. Именно здесь сейчас находился их сын... «Реанимация».
Женщина прижалась к мужу, она вся дрожала.
-Сэм, с ним правда всё будет хорошо? Его правда спасут?
Мужчина в панике заламывал руки.
-Не знаю, Лорен. Не знаю…
Маленькая девочка в красивом голубом платьице и с длинными русыми косичками начала плакать.
-Я не хочу,- хлюп,- не хочу, не хочу…- она протяжно зашмыгала носом, - Я не хочу, чтобы он умирал… Мам? Мам, он правда не умрёт? Правда? Мааааам?
Маленький паренёк дёрнул за одну из её прекрасных косичек. Девочка взвыла.
-За чт…
-Заткнись,- прошипел он.- Тут никому ничего неизвестно.
Девчонка начала плакать ещё сильнее.
-Сэм, знаешь, я подумала. Ведь он был наркоман, да?- Женщина уставшими глазами, в которых проступали слёзы, посмотрела на мужа,- ведь он продал всё, что было дома. Он крал у нас деньги. Но он мой сын. Он наш сын. Я всё равно люблю его. Он- мой первый ребёнок. С ним всегда было трудно. Но всё равно он мой. И я всегда буду любить его, таким какой он есть.
Отец, молча, смотрел в пол. Через секунд 30, показавшимися ей чуть ли не часом, крепко сжал её руку.
-Я тоже…
В палате реанимационного отделения в это время пациент Джон Вильямс открыл глаза. Попробовал сморгнуть слезы и не смог. Он плакал, и с этими слезами выходила вся злость, что была накоплена за эти годы. Он закрыл глаза и чувствовал, как по щекам струятся крупные капли. А когда он открыл глаза, перед ним была вся его семья и никто не мог сдержать слез. Джон стиснул в руках простыню, сжал крепко зубы. Он снова обрел семью. Он здесь и больше никто не отберет их у него. У него есть будущее! В это он поверил сам и вскоре докажет всем, что это так! Его сердце было наполнено любовью к жизни и родным, и больше в нем не было того места, в котором раньше обитала только... пустота.
"Качели" /Серега и Алена/ 22 июля 2005 г.