И вот я лечу на Мальту. Верите или нет, я не понимаю, как я сделала такой выбор.
В самолете я задремала. Мне приснился Колин Фарелл. Он держал меня за руку, преданно смотрел в глаза и просил купить ему кота. Я проснулась расстроенная, четко помню свое недовольное лицо: да, мне нравится Колин, вот только Ферт. К чему все это...
Он скинул смс, чтобы я вышла из терминала и нашла красную машину у входа. Признаюсь, неприятно появляться в незнакомом месте и вертеть головой по сторонам в поисках чего-то нужного. Особенно, если знаешь, что за тобой гипотетически может наблюдать заинтересованное лицо. Так вот мне пришлось крутить головой вправо и влево пару раз, прежде чем разглядела нужный объект.
Это был Porsche Carrera GT (там так написано было). Охренительная двухместка с откидным верхом. На капоте сидел, как это на русском не помню, skin-tanned (типа, загорелый) парень двадцатисеми лет.
Роберт, сфера деятельности засекречена. Слегка высокомерен, но тайно не уверен в себе. С чувством юмора, но надо время для раскачивания. Симпатичен (на любителя), хорошо воспитан. Из тех, кого я могу вывести из себя не через обычных три минуты, а с большими затратами собственных нервов.
Высокий, черноволосый (дурацкий зачес), руки скрещены на груди, поза на вид расслабленная, голова слегка наклонена в сторону (долго, наверное, придумывал, как пристроиться). Белая рубашка в мелкую трехцветную полоску с закатанными до локтя рукавами, темные брюки. Хорош.
Роб, последний романтик. В моем рейтинге занимал твердое второе место, из-за неприверженности к экстриму, чрезмерного благоразумия и сдержанности.
Я, в черном в белый горох шелковом платье и красных туфлях, с двумя чемоданами огромного размера, замерла у выхода из здания. Ждала, что последует затем. Он смотрел на меня в упор. То ли колебался я ли это, то ли прикалывался. Я решила не двигаться. Уж больно в выгодном положении он находился. Он улыбался. Я узнаваемо помахала рукой. Он, помедлив пару секунд, оторвал нехотя свой зад от капота и направился ко мне.
- Привет. Это ты, что ли?
- Алоха!
- Теперь вижу, ты.
- Только не говори, что я краше, чем ты представлял, - я, естественно, съязвила.
- Милашка. Как долетела?
- Нормально. (… Ни хрена себе милашка!)
- Это весь багаж?
- А что мало?
- Нет, нормально.
- Ты рад меня, наконец, видеть или как?
- Да, хани, очень.
- Что-то не похоже. Разве ты не обещал заключить меня в крепкие объятия?
- Обещал. Можно? – О, господи! Кретин!
- Ты прикалываешься?
- Отнюдь.
- Больше ни слова, пока я не приду в себя. – Он все же обнял меня (если легкое прижимание моих плеч к его довольно щуплой грудной клетке можно так назвать). Сели в «порш» и он завел двигатель. То, как это было проделано, привело меня в полный восторг. Нажал кнопку!
- Куда едем?
- Я же говорил. Фортина Спа Ресот. (Спааа!)
Пока мы двигались, он то и дело поворачивался и смотрел на меня.
- Что?
- Хочешь порулить? – он улыбнулся.
- Хочешь умереть? – я огрызнулась.
- С тобой даже смерть не страшна.
- Ну, тогда давай. – Он сразу посерьезнел, знает, что прав не имею, издевается, подлец.
- Когда приедем на нормальную дорогу.
- Нет, давай сейчас.
- Ты серьезно?
- А как ты думаешь?
- Думаю, что шутишь. – (Понятно, почему только второе место?)
Я ехидно улыбнулась.
- Я думала, ты с цветами приедешь.
Мальта представляет собой некий давно раздавленный, затвердевший кекс (если быть точной, пару тройку кексов) посреди водной бесконечности. Одни булыжники и песок. Деревьев нет! Кусты, одиноко торчащие их желтых окаменелостей. Если бы не присутствие моря, клаустрофобия, или как там ее, гарантированна. Я удивлялась, как на территории примерно в двадцать километров можно уместить множество городов. И где, собственно дома, если кругом гостиницы? Город, это три дома на так называемой улице! Как можно здесь жить и не сойти с ума? На самом деле города здесь - туристический рай. Цивилизация. Но провести здесь лучшие годы… Эээ… Зато контраст желтого камня и синего морского пространства, позволял воображению пуститься в пляс, выдавая фортеля давно забытых историй и морских сражений (и еще не случившихся моих косяков).
Мы петляли по каким-то совершенно безлюдным улочкам, изредка попадались старички, полные достоинства, настоящие хозяева этой крошечной земли. Не покидало ощущение, что постройки в городках до того иссушены солнцем и ветрами, что в них нет даже намека на удобства и водопровод в целом. Так и хочется то и дело стряхивать пыль веков с одежды и умоляюще просить: воды, воды! Воды полно, иссиня-черной, лазоревой, совершенно кристальной, изумрудной, рябистой, с белыми лодками, с пятнами мазута, просто соленой и даже с водолазами.
Лица аборигенов слегка утомленные, сезон только-только открыт, а они уже устали. Хоть и считаются одним из приветливых народов, но совладать с полчищами диких туристов надо иметь крепкую психику, или обладать великолепным качеством, имя которому – пофигизм. В сердце города многолюдно, все туристы. Также, наверное, звучал Вавилон, когда бог смешал языки. Местные предпочитают отзываться на английском только в том случае, когда с ними пытаются заговорить на этом языке, в иных ситуациях я наблюдала великолепную актерскую игру – прогрессирующий дебилизм, или, в крайнем случае, нехитрую пантомиму, один из участников которой, глухонемой.
Те, кто попадались нам на пути следования к отелю, неизменно оказывались знакомыми Роберта. Он то и дело махал рукой. Здоровались с ним, он только кивал и давил на газ. «Представляю, что скажет мама…». Пора встряхнуть песочницу!
Глаза устали от желтизны и просто слепящей белизны зданий, смуглых лиц прохожих. А ведь я только приехала.
В отель, под крышу.
Пить.
Закрыть глаза. Прохладные простыни. Как только я увидела их, возникло неотвратимое желание раздеться и, раскинувшись, прижаться к ним разгоряченным телом. Тихонько журчал кондиционер под потолком, тончайшие занавески трепетали от морского бриза из раскрытых настежь дверей, ведущих на небольшую террасу (прямо кино). В номере полумрак. Лучше и быть не может. Наверное, таков рай. Пока я лежа на животе, нежно гладила простыни, он вышел на террасу и закурил, глядя не на морские просторы (от которых, наверное, уже мутит) а сквозь стекло на меня. Я последовала за ним, оценить всю красоту бытия.
- Говорить почему-то неохота.
- Не говори, нет скажи, нравится?
- О, обалдеть. Ты молодец.
- Ты пляж не видела.
- Вижу, прикольно.
- Чем займемся?
- Чем ты хочешь, - руки у него дрожат.
- Помолчать хотела. – Я еще не успела привыкнуть к тому, что он стоит тут во плоти, а не маячит на том конце сети с разрешением шестьсот сорок на четыреста восемьдесят. Признаться, раздражать он продолжил и наяву. Мальтийский житель затянулся в последний раз. Затушил сигарету в чистую пепельницу в виде старой крепости. Надпись «Marlboro lights» слегка истлела. Ну, же дружище, не нервничай так. Скоро тебя может затрясти от бешенства, но ничего не обещаю.
Мы стояли молча, вдыхая ветер, то раскаленный, то влажный. Он растрепал волосы, стучал по коже своими мягкими кулачками и приносил крупинки песка. Даже по щекам пронеслись мурашки. На плечах пушок встал дыбом, как бы оголяя миллиметры эпидермиса, для необходимого ему вздоха.
Он снова щелкнул зажигалкой. Запахло куревом.
Какого…? Ты курить сюда пришел? Давай, целуй. Что за мужики мне попадаются!?
Целуй же! Ты же так долго этого ждал. Ну, так значит и скажу. Только я собиралась духом, как язык не подчинялся. Он покоился себе во рту и не подавал признаков жизни. Да, так бывает…
Ну, новый вздох, давай.
Говори, нет, да что же это?! Вот, сейчас скажу.
Молчу. Тьфу ты, черт. Стесняюсь что ли?
- Ты голодна?
- Ээ, не знаю.
- Распаковывайся, я заказал столик.
Ну, вот она прагматичность. А может, простая забота? Может время тянет? (Ну и нос…)
Он писал, что хотел бы видеть нас сидящими в ресторане и болтающими о пустяках, смеющихся и довольными друг другом. Исполняет как по плану.
Чтож, потерпим.
Выйдя из ванной комнаты, я обнаружила, что его нет. Прекрасное начало! Растрепав волосы руками, я села на террасе с неприятным привкусом предчувствия чужого побега.
Он вошел в номер примерно в тот момент, когда я всаживала третью стрелу в его полуживое распростертое на мокром песке тело из арбалета и сардонически хохотала. Мило улыбнулся и протянул руку – пойдем.
- В темных очках принято обедать?
- ??
- Я не успела накраситься!
- Ты прекрасна.
- Маме своей скажи.
- Ты каждую минуту будешь делать мэйкап? Всю жизнь? По десять раз в день?
- Нет, просто ты не знаешь, что такое походить на моль! Необходимо хотя бы убрать видимое сходство с этим насекомым в виде крашеных ресниц и водостойкой подводки.
- Боже, как же выглядит твой вечерний макияж?! У нас девушки не красятся!
- Так я и не ваша девушка! Не поэтому ли ты обратил на меня внимание, что я зримо отличаюсь от них?
- Да уж… - возразить ему явно нечего было. Мой мэйкап – это давний камень преткновения. Он умолял подключить вебкамеру, для более тесного общения. Я упирала на то, что время в Е-бурге опережает его на пять часов и, когда он приходит с работы, я одной ногой в кровати и тру уже не накрашенные веки, пытаясь отогнать планомерный сон.
- К вечернему макияжу я подхожу без особенного трепета. Не испугаешься. Что-то ты поник, разочаровался? А ведь мы даже еще и не переспали… Вот всегда так, чем скромнее он себя ведет, тем я больше склонна говорить гадости и непристойности. У меня уже давно сформировалась на него подобная реакция и продолжала прогрессировать. Особенно, когда сидишь в аське и не видишь лица собеседника, тАКОЕ можно навыдумывать. Когда, наконец, произошло воссоединение наших вебкамер, он сообщил, что представлял меня «ну почти стервой», а я, оказывается, все время улыбаюсь. С моей же стороны никаких иллюзий на его счет не поубавилось, причем с появлением в живую, мои надежды на превращения его в прекрасное существо растаяли как дым.
Он покраснел. Даже через смуглую кожу стали просматриваться пунцовые разводы на щеках.
- Я думал ты на меня набросишься, как прилетишь и изнасявкаешь прямо в аэропорту.
- Да, хорошенькое начало. (Я как-то упоминала, что он думал обо мне плохо, из-за невинной шуточной фразы «секс является неотъемлемой частью моего ежедневного распорядка»).
- Так я и собиралась немного погодя. А ты сам-то что, совсем не мужик? Ну всю романтику загубил. Почему надо все испортить? Сам иди, ешь свои мальтийские котлеты. Я буду придумывать сцены расправы с тобой, они у меня лучше всего сегодня получаются. - Я сделала сильно недовольное лицо и демонстративно отвернувшись, скрестила руки на груди, выражая свое глубокое презрение к присутствующему. Обычно это безотказно действует, потому что подобный вид обиженного достоинства настолько кажется неоспоримо наигранным, что не улыбнуться невозможно. Такой ход дает оппоненту возможность сделать безболезненный для обоих шаг к примирению. Я чувствовала спиной, как он ухмылялся.
- Мы не едим котлеты. Я даже не знаю, что это такое.
- Я не разговариваю с тобой.
- А я сюрприз приготовил.
- Мне пофиг.
- Давай я тебя накрашу?
- Давай!!! Это сюрприз?
Он растерялся на миг.
- Где твои маркеры?
- Ага штрих не забудь. С первого раза может не получиться (Иногда хочется быть остроумной, но почему-то это удается только собеседнику).
- Что, говоришь, нарисовать? – он расстегнул молнию на косметичке, - где зеленый маркер?
- В заднице своей не смотрел?
- Я их вообще с собой не ношу, а то место, что ты упомянула вообще не пригодно для хранения. Чем глаза подводить? У тебя же зеленые, чтобы все гармонировало.
- Мое самолюбие будет удовлетворено, если ты подведешь свои!
- Ладно, ладно, сама. Я буду терпеливо ждать.
Вжик - вжик, чирк – чирк. Все. Блеск для губ. Готово.
- Пошли.
- Все что ли? И где мэйкап?
- Ты толстый слой штукатурки ожидал увидеть?
Ресторан оказался под стать самому отелю. Наконец-то нашелся один, кто решил на меня не скупиться. Визави пил и смущенно улыбался, не мог выдержать моего испытывающего взгляда. Я все икала подвох. Раньше я тоже не выдерживала чужого взгляда. Опускала глаза и начинала мямлить, напрочь забывая, что собственно хотела сказать. Период расцвета наглости пришелся на втором курсе в университете. Как-то сдавая экзамен по социальной философии (я как всегда не подготовилась – не могу пересилить отвращение к философской мысли) решила перенять вальяжную позу нашего молодого препода, расслаблено откинулась назад. Он стал спрашивать какую-то ерунду про Ницше, я не знаю… Подняла взгляд на него и стала, не мигая, смотреть в глаза. Хоть он прятался за стеклами очков, но выдерживал только пару секунд. Я городила чушь и усмехалась. Пока он приходил в чувство, опустив глаза, и задавал вопрос, я смотрела ему в лоб (как вампиру) и говорила, говорила. И насмотрела себе на трояк! Нет, я понимаю, что гордиться нечем, просто есть принципиальные люди и как на них не смотри, все равно они возьмут верх. Вообще у нас на факе была единственная модель поведения на экзамене при полном незнании предмета – это сделать несчастное лицо и пугливо посматривать на преподавательницу (превалируют). Я так не могла. Ведь наглость - второе счастье. Поэтому мое счастье заканчивалось периодически на трояках. А вот с дорогого мальтийского друга сбила спесь одним взглядом, потому что не был закален в боях за оценку.
Мы почти не разговаривали. Когда вернулись в номер, я обнаружила цветы! Море цветов. Они лежали на постели, на полу, на террасе, стояли в вазах (хорошо хоть венков не было). Меня захлестнула волна какого-то непонятного ощущения – видимо, кровь пополнилась адреналином в пропорции 9:1 и мчалась по жилам с бешеной скоростью. Я ошарашено смотрела на это дело и подумала: кто убирать будет, где взять столько ваз и не будет ли вонять как на похоронах? Все это вихрем пронеслось в голове, а я стояла не шевелясь, не зная, что делать и говорить.
- Вау, вот это ты придумал.
- Это не я.
Не надо было даже поворачиваться к нему, чтобы понять, что он по-дурацки шутит. Я повернулась для другого…
Ресницы у него были длинные и загибались как у восточной красавицы. Я лежала на боку, опершись на локоть, и рассматривала черты его лица. Ну и нос! Мой нос плюс его… мы могли бы произвести на свет просто нечастное существо... Он таращился в потолок. Не мигая. Пригляделась - грудь вздымается. Живой.
- Я хочу жениться на тебе. – Мне показалось? Он произнес это шепотом, не поворачивая головы, ни разу не моргнув. Я была бы полностью уверена, что послышалось, да в тот момент я смотрела на его губы.
Я улыбнулась. Смешно.
- Ты молчишь.
- Ты заметил, - я иронизирую.
- Я серьезно. Ты создана для меня. Я сразу это понял, как только мы стали общаться.
Я аж похолодела внутри. Здрасьте! Не то чтобы он мне не нравился. Очень даже нравился, можно сказать, идеальный кандидат в мужья – образован, с прекрасными манерами, с чувством юмора, и прочее. Плюс «Порш»… Не знаю. Настроение испортилось. Что-то слишком быстро я пришла к заветному окончанию авантюры.
Приятно тоже.
Жить на этом обглодыше? - не понятно - то ли хорошо, то ли нет. И сразу с кандидатом номер два, предсказуемо так, что даже противно. Чем я буду заниматься? Умирать со скуки в этом богом забытом месте? Дело, конечно, в размерах острова. Или я просто придираюсь. Да, точно, придираюсь. Не хочу.
У меня оставался последний шанс – может он пошутил?
- Извини, я слишком быстро за тебя взялся. Ты думай сколько влезет. Я настроен решительно.
У меня глаза полезли на лоб.
Вечером я во всю плескалась в теплом Средиземном море, на мелководье. Тот факт, что здесь могут мимо проплывать акулы, напрочь отбил пристрастие к далеким заплывам. Мой потенциальный жених скрывался от солнца под солнцезащитным кремом, кепкой и в тени зонта. Не отрываясь, наблюдал за всеми моими водными перемещениями и курил. Мало того, сходил в отчий дом за своей собакой и теперь этот лохмач клал свои песьи лапы на мою одежду. А потом завалил меня в самый прибой и лизал лицо. Я животных люблю, но внедрять их в отношения надо постепенно, не на второй день мальтийского счастья. Не понятно с кем я пруд баламучу.
За ужином я попросила его познакомить с друзьями. По его лицу было видно, что против. Но с другой стороны, похвастать товаром охота. Он со скрежетом согласился. Остаток вечера мы провели за дверями номера с табличкой «Не беспокоить!» - в шахматы играли.
Утром я проснулась, ощутив сладковато-теплый запах нового дня. Открыв глаза, я обнаружила «кофе в постели». В смысле меня ждал завтрак с кофе (это он вонял). Видимо, за меня решили крепко взяться. Как можно завтракать, не почистив зубы? Или некоторые еще курят, чтобы проснуться. И что же во рту после такого коктейля? (Не надо отвечать, и знать не желаю). А в кино показывают как недавние любовники, просыпаясь, целуются. Люди, у вас крыша поехала? Я выступаю за гигиену!
Поставил бы этот самый кофе рядом и предоставил полную свободу, хочешь - пей, хочешь - нет. Так не надо стучать краем кружки о мои зубы и шептать, что это меня ждет каждый день нашей совместной жизни. Пришлось сказать, что предпочитаю по утрам исключительно чай, пусть не расстраивается, ведь не все могут понять русскую душу.
Днем он повез меня в какие-то развалины. Ненавижу развалины, древности и экскурсии!
Он поставил свой «Порш» на травушке неподалеку от кучи камней и расстелил покрывало для пикника. Из багажника была извлечена корзина со снедью и бутылка красного. Я наблюдала за его манипуляциями. Вино я потихоньку прикончила в одного и охмелела (ненавижу вино, но это было что-то благозвучное и дорогое). Мозг отключил режим строжайшей цензуры, а язык молол чушь. Закономерно потянуло соблазнять. Меня не удивило, что рядом развалины, а по близости никого. Мы повторяли подвиги прошлой ночи, и его задница сверкала на солнце, когда мимо проезжал автобус с туристами. Мы дернулись, только в тот момент, когда водила засигналил, а пассажиры заверещали от восторга. Думаю, им надолго запомниться экскурсия! А кое-кому на всю жизнь. Красный «Порш Каррера» в лучах солнца и зад хозяина! Ха-ха-ха.
Он с присущим ему хладнокровием (и заметьте, без уместного здесь мата) закатал нас обоих к кокон из клетчатого пледа и притворился мертвым.
А вот автобус маршрут не продолжил. Остановился буквально в пятидесяти метрах от нас и выпустил из брюха туристов. Слышу смех, даже гогот, щелчки фотокамер. Ну суперзвезды! Роберт весь красный то ли от стыда, то ли от злости нащупал брюки, влез в них, в рубашку, замотал меня в плед и понес к утесу. Все, такое шоу нужно завершить шикарным финалом! Сбросить несчастную жертву обстоятельств вниз с обрыва. Я даже ощутила нечто вроде облегчения: не надо будет ему отказывать (только пьяный мозг такое сварганить).
Нет, все прозаичнее. Он опустил меня в метрах трех от края и сел рядом.
- Мы не собираемся с позором бежать?
- Нет.
- Почему?
- Чтобы показать, что нам все равно.
- А мне и так все равно.
- Мне нет. Мою машину все знают.
- Это туристы! Они уедут.
- Ты не понимаешь, все равно все узнают, как я лажанулся.
- Ты не лажанулся, а трахался.
Он посмотрел на меня в задумчивом отчаянии. Лучше б я молчала. Трус он что ли?
- Ой, злой какой. Ты больше не хочешь на мне жениться?
- При чем тут это?
- Это я меняю тему разговора. – Он не ответил. Прижал меня к себе.
- А ты согласна?
- Да. – Это была совершеннейшая неправда. Мне было жаль его. Я была пьяна и в тот момент чувствовала, что хочу стать его женой в радости и позоре.
- Вечером встречаемся с моими друзьями! И все им расскажем. - Я мигом протрезвела. «Эээ…».
- Ннннет, давай пока нет. Пока нет. Не будем. пусть это будет секретом пока. А расскажем как мы встряли.
- Ладно, раз ты так хочешь, пожалуй. Пусть узнают из первых уст.
Мы подползли к машине, пытаясь не привлекать внимание. Поздно. Нас только и ждали. Причем папарацци-любители притаились у самой машины. Мы второпях покидали все внутрь, и дали газу. На последок я высунулась из окна и показала «фак».
Зря.
Ресторан был полон. Я не Онегин, предпочитаю появляться рано и занять оборонные позиции. Мы пришли позже всех (кое-кто вертелся перед зеркалом и примерял новые рубашки).
Выглядела я как всегда сногсшибательно: красное платье с декольте, золотые босоножки на тонкой десятисантиметровой шпильке, на голове кудри, на руках золотые (наращенные) дюймовые ногти, на руке золотой браслет. Нимфа! Богиня с Олимпа.
Мужская половина враз покраснела, женская - представленная двумя темноволосыми мымрами – позеленела. Я удовлетворенно про себя щелкнула пальцами: вот так ! Морда Роберта демонстрировала фильм под названием «Нескрываемое самодовольство».
Патрик, Джози, Чес и Джесс (кошмар), Уилл и Пит. Друзья Роберта во всей красе. Дамы со мной не разговаривали, и я, так как замуж не за кого не собиралась, не искала их поддержки. Девчонки были страаааашные. Я сама не красавица, но на их фоне просто блистала. Я очень старалась. Проще простого выглядеть как они, носить вещи подросткового кэжуал, но моя цель не затеряться в толпе, а производить эффект. Мама долго билась надо мной, пытаясь привить стиль лэдис-лайк. Но я упрямилась пока не поняла, что сильный пол не будет придерживать двери перед сородичем, на коего я и походила, надев кроссовки и толстовку. Ну и что, что удобно!! Кого мужик захочет ущипнуть за зад (это конечно, не самоцель, но для примера сойдет) задницу, обтянутую джинсами, в кедах или на шпильках?
Роберт во время ужина все хватал меня под столом за колено и сильно сдавливал – мое!
- Я слышал вашу историю в развалинах, - сказал то ли Пит, то ли Уилл. - Тебя опознал местный гид, не трудно догадаться по описанию с кем ты был. – Все сразу покраснели и посмотрели на меня. Я захохотала.
- Кто еще теперь может похвастаться таким приключением?
- Все завидуют, - съехидничала Джесс.
- Я получила смску!!
- Но вот, слава богу, и до тебя докатились блага цивилизации! – завопил Чес и выразительно посмотрел на меня. Надо рассказать о том, что мне не понравилось. С моим появлением эти мальтийские господа стали задирать своих немногочисленных подружек. Сравнили со мной, загорелись зеленой завистью к Роберту, пытались угодить и заискивали. Терпеть таких не могу. Нет, мне не было жалко девчонок, просто я не хочу чтобы меня всю оставшуюся жизнь окружали подобные засранцы.
Остальные промолчали.
- Есть предложение, сгонять завтра всем вместе поиграть в гольф.
- Ты достал со своим гольфом.
- А тебя и не зовут, - опять Чес.
- Давно хотела научиться! – воскликнула я. С недавних пор испытываю непреодолимую тягу присоединиться в сообществу гольфистов. Роберт играет. Из-за этого вида спорта я считала его мальтийским снобом. Потом пересмотрела свою точку зрения - это так изысканно.
- Наверное, они хотят остаться одни, - сказала Джози, выразительно глядя на Роберта.
- Мы поженимся!
Все открыли рты, я невольно похолодела внутри и закрыла глаза – дурак какой!
Следующим утром завопил его мобильный. Мы стали звездами местной газетки! Я видела ее воочию: на одном фото красовался «Порш» и кусок пледа с переплетенными голыми ногами, на другой профиль Роберта и мой, смазанный цензурой, «фак» крупным планом. Мы засветились в рубрике: «Интрига дня».
Бедный мой будущий муж. Не то чтобы он был звездой острова, совсем нет, но на «двадцати» километрах все друг друга знают. Нечего было такую машину покупать!
На Роберте лица не было. Вернее, оно изображало странное смешение чувств обалдения, раздражения со стыдом. Рожа труса.
- Хорошенький сюрприз, женишок, - мне-то смешно. Такие ситуации открывают во мне все новые грани неизведанных способностей. Теперь вот прошла проверку славой. И до сих пор наслаждаюсь.
- М-да…
- Да завтра все забудут.
- А если мама увидит? – «представляю, как рассердиться папа…».
- Тебе не надо на мне жениться…Я всю фотографию испортила… - я показывала на фак и пыталась сдержать улыбку. Он с отчаянием посмотрел на меня. Как здорово все складывается! Только я подумала об этом, как мне тут же захотелось замуж… за него. Причем, так сильно, что я помрачнела.
- Ладно, мне все равно, пусть смеются, мы же в Европе живем. – У меня есть шанс выйти замуж…
Я оказалась прирожденной гольфисткой. Мои мячи только и летали по полю. Я даже три раза попала в лунку.
Меня заставили приобрести белые бриджи, рубашку-поло и белые тапки. Так как белье на мне было черное в момент покупки, оно просвечивало и у моей задницы постоянно крутились зеваки. Роберт в магазине этого не заметил, но на поле разорялся по поводу и без. Что на меня нашло, не знаю, хотелось его разозлить и эпатировать застоявшийся мальтийский (хотела сказать свецкий – да какое там) воздух. Белье-то красивое! А главное, гламурное «Агент провокатор». Я вообще предпочитаю не сочетать белье с одеждой, пусть торчат голубые и красные лямки и резинки от трусов – так веселее. Но мужику разве объяснишь.
Гольф – замечательное развлечение. Свежий воздух, полуприятные люди… Клюшкой махать весело, мчаться за мечом еще веселей, особенно, когда этого делать не советуют. Роберт со своими друзьями вообще на идиотов походили – изображали из себя аристократов и все проделывали степенно. В их-то годы? А жить здесь так здорово, климат располагает к прогулкам на природе и к вечному чувству влюбленности.
- Сейчас бы на лошади прокатиться!
- Ты ездишь верхом?
- Нет, но всю жизнь мечтала стать умелой наездницей.
- У моего брата есть лошадь.
- Познакомь?
- Но у него и жена есть! – Он почти завизжал. Почему мужчинам кажется, что я того и гляди, переметнусь к кому-нибудь. Я верная…
- Нырять с аквалангом будем? – он уставился на меня.
- Ты дайвер?
- Нет пока, желаю научиться.
- Я - нет.
- Вот ты совсем не ценишь то, что тебе дано.
У вас тут все условия, чтобы жить на полную катушку. А вы что делаете? Сидите в барах и вздыхаете от скуки, мечтаете о шумных вечеринках и толпах красоток. Будет интерес к развлечениям, будут и девки.
- Мне девок не надо. Я женюсь.
- И что, ты в этом видишь высокую благодать?
- У меня будешь ты, а это уже нескучная жизнь.
«Как бы мне скучно не стало» чуть было не произнесла это вслух.
- А вдруг я скину эту блестящую чешую и окажусь прыщавой сварливой домохозяйкой. Буду копаться в саду и носить трико?
- Ты все шутишь, - он с сомнением посмотрел на меня. Неловко ухмыльнулся и пошел за покатившимся мячом.
Я осталась стоять и загрустила.
Мрачные раздумья прервал щипок за задницу. Какого…хрена…? - неподалеку стояли два чувака и хихикали. Козлы!
Я так разъярилась сначала от мыслей, теперь от хамства, что замахнулась клюшкой и со свистом рассекла воздух в нескольких сантиметрах от их носов. Тогда мне не показалось, что я близка к нанесению увечий мальтийским гражданам, я жаждала крови.
Они не сказали ни слова. Только побелели, выпучили глаза и отшатнулись. Наши мужики обязательно заорали бы матом и подняли на ноги округу. А может в морду бы дали. Культурная страна. Европа.
- Еще раз кто-нибудь посмеет даже мимо пройти, раскрошу яйца! – я прошипела как гадюка.
Они повернулись и, не сводя глаз с клюшки, все еще бледные заторопились в сторону.
Когда мы подошли к фуршетному столу под огромным навесом, солнце слепило и обжигало. На нас уставились примерно сорок пар глаз. Роберт общался с местными, пытался развеять слухи. На меня не обращал внимания. Я чувствовала себя как на эксперименте, где за нами, как за подопытными, наблюдают садисты - исследователи. Мне было неуютно, скучно, неприятно, что мужик мой тряпка и зависит от мнения окружающих. Опять не везет.
Хотелось жить, зажигать в ночных клубах, где он прижимал задницу к стулу и не выпускал меня из поля зрения (да, это именно то о чем я мечтала), носиться по пляжу в любое время суток, и пользоваться всеми благами мальтийской стороны. Он только наблюдал за всеми моими движениями, даже, когда я просто говорила, и снисходительно улыбался. Этим он мне напомнил фаулзовского «Калибана»: тот тоже смотрел на свою жертву, всем своим несчастным видом показывал, что он – не причем, несчастная жертва обстоятельств, как в душе был пуст… Гоню.
Я чувствую, что меня заточат (не в подвале, конечно) но чем лучше малюсенький остров? А такого обращения я не потерплю. Так что предпочитаю смыться. Деньги не главное (я толком и не поняла есть ли они у него). Душевное спокойствие.
Он слишком неподатлив переменам, слишком рационален, слишком (не могу подобрать слово) обыкновенный. Не может быть интересно с человеком, который не читает книг! Мне столько раз приходилось в этом убеждаться. А главное – он трус, что навсегда. Это главная причина, почему я бросила его спустя семь дней. И удалила из списка в чате.