ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ
Сказка для взрослых
Глава1
Когда-то все эльфы были светлыми. Они неосознанно стремились к свету. Самые своенравные и нетерпеливые взлетали слишком высоко и приближались к солнцу так близко, что сжигали не только крылья, но и кожу. Боги разгневались и прогнали их из волшебной страны Эрион. Так образовалась раса темных эльфов. Они рождались, покрытые тонкой пленкой. Их нежные тела были слишком чувствительны к свету. Позволяя солнцу касаться себя лишь ранним утром и поздним вечером, они учились терпению и послушанию. С годами тонкая пленка превращалась в чудесную темно-золотистую кожу.
Целые дни юные эльфы проводили в темных пещерах в окрестностях Эриона. И чтобы хоть чем-то занять себя, они много читали, обучались разным искусствам. В том числе и воинскому делу. Слишком ранимыми они оставались всегда и для того, чтобы жить, они должны были уметь защищаться. Отсутствие кожного покрова создавало массу проблем, но давало и свои преимущества: темные эльфы могли читать мысли других, предвидеть будущее и знать прошлое. Большую часть времени они проводили среди большого скопления народа. Любая негативная мысль одного маленького эльфийского существа могла причинить огромный вред всем, кто его окружал. И они научились держать свои мысли чистыми, дыхание - легким, а сердце - свободным. Нежные и деликатные в близком общении, вырастая, они приобретали необычную сексуальную притягательность для существ противоположного пола. Учась контролировать инстинктивные порывы, в делах любви они становились немного холодны. Это способствовало созданию гармоничных союзов. Новорожденные эльфы крайне нуждались в любви и требовали к себе повышенного внимания. Поэтому из поколения в поколение они учились смирять тело и уравновешивать душу.
Законы эльфийского царства были прописаны в огромных книгах и соблюдались неукоснительно. За их выполнением никто не надзирал. Слишком многое для каждого из них было поставлено на карту. Боги поставили жесткие условия - либо полная гармония, либо смерть. Кроме того, за преступное своеволие боги лишили их самого главного. Рождались темные эльфы крылатыми, но их крылья были слишком тонкими и слабыми. Взлетать они могли лишь раз в жизни - в период влюбленности. Как только два юных существа ни с того ни с сего начинали взмывать в небо, становилось ясно, что родилась новая семья. По этому критерию можно было безошибочно определять, когда в их жизнь приходила любовь. Ее нельзя было спутать ни с чем. От простого физического влечения, не окрашенного чувством, эльфы болели и умирали. Так боги распорядились с прирожденными бунтарями. Но не учли самого главного - можно заставить эльфа смирить душу и тело, но как унять острый и цепкий ум? Годами раздумывая о своей печальной участи, эльфийские мудрецы постигли множество самых разных истин. И одной из них было то, что не бывает правил без исключений. Ничто не доставляет большего наслаждения, чем выход за границы возможного.
Познавая непознаваемое, они учились выходить из физического тела. Путешествуя по другим мирам, они по крупицам собирали знание. Это знание и стало причиной гибели всей цивилизации. Эльфийские астрономы высчитали, что один раз в тысячу лет солнце посылает на Землю свои лучи под таким углом, что если в этот день и час все эльфы выйдут из своих подземных пещер, их тела раз и навсегда обретут надежную оболочку и кроме того, изменится химический состав крови и уже никогда они не будут так чувствительны к окружающей среде. Их расчеты были абсолютно точными и за сотни лет многократно проверены. Но, чрезмерно увлекшись рациональной наукой, эльфы совсем забыли о единении со своими Богами. И Боги наказали их вновь. Но теперь уже окончательно и бесповоротно. В тот долгожданный день и час, когда все темные эльфы вышли из своих укрытий, Боги послали на их землю огненный метеорит. Грандиозный взрыв потряс древний город. Пожар, последовавший за взрывом, завершил начатое. Не уцелел ни один темный эльф. Погибли все. Золотистая пыльца, оставшаяся от этих созданий, взметнулась вверх и разлетелась по миру, время от времени падая с неба золотым дождем на плечи влюбленных.
Глава2
Никто из людей не помнит, когда в их семьях стали рождаться странные существа. Внешне ничем не отличались от человеческих детенышей. Но их реакции на окружающий мир были настолько необычными, что родители просто и не знали, что делать с этими странными, вечно орущими, нервными существами. Обычные вещи причиняли их детям невероятную боль. От простого окрика ребенок мог заболеть неизлечимой болезнью и умереть. От одной негативной мысли родителей, ребенок переставал есть, спать, становился абсолютно невменяемым. Эти младенцы были нежизнеспособны. Лишь те из них вырастали до совершеннолетия, кому родители могли создать исключительные тепличные условия. Но, вырастая, многие из них вынуждены были мутировать, для того чтобы выжить. Лишь единицы смогли осознать свои необыкновенные возможности. Сохраняли себя лишь самые умные, хитрые и упрямые. Побеждая в десятках мелких битв, они закалялись и взрослели. Цепкий ум и древние законы, звучащие в крови, помогали обходить острые углы.Тысячи звезд должны были сложиться так, чтобы цепь случайных событий провела маленькое эльфийское существо по грани возможного и невозможного. Но тогда уже в бою им не было равных. Они становились настоящими воинами - сильными, смелыми, благородными. Лишь в одном они были обделены. Обладая неизъяснимой сексуальной притягательностью, темные эльфы привлекали к себе многих. Но стать счастливыми могли лишь с себе подобными.
Оставаясь в одиночестве в чужом враждебном мире, они вновь и вновь попадали в ловушки чувственных страстей. С годами, обретая опыт в бесконечных любовных схватках, их сердца закалялись и черствели. Из невинных жертв сексуальных домогательств, со временем они превращались в коварных обольстителей, беспощадных хищников. Темные эльфы обладали ЗНАНИЕМ как разбудить любовь в душе живого существа, но совершенно не представляли, что делать со всем этим дальше. Обнаружив однажды, что сильное чувство дает силу их крыльям, они уже не могли отказаться от полетов. Будучи по своей природе существами рациональными, многие из них меняли приоритеты. Полеты становились важнее душевной близости, и они научились любить не любя. Боги дали им крылья, но горючее нужно было добывать самостоятельно, и чувственную любовь они сделали промыслом.
Кроме того, со временем эльфы начинали понимать, что любовь дает не только полеты, она дает молодость. В сорок лет они выглядели на двадцать. Божественный эликсир, рецепт которого много веков подряд искали все мудрецы мира, был у них в руках. Отказаться от этого они не могли. Тайный порок делал их холодными и циничными. Темные эльфы знали, что играют с огнем, но такова была их природа.
В тот год, он был особенно щедрым на золотые дожди, в разных странах мира необыкновенные младенцы рождались чаще обычного. В двух точках земного шара, разделенные тысячами километров, родились два младенца, похожих как две капли воды. Его назвали Кристиан, ее - Маргарита. Обстоятельства их жизней несколько отличались, но все ключевые моменты совпадали. Даже шрамы на тонкой коже образовывались в одних и тех же местах. К моменту встречи они оба уже отдавали себе отчет в том, что представляет из себя их порода. Голос крови вел их по разным тропинкам десятки лет. Почти в одно и то же время оба они побывали на родине эльфов в стране Эрион. Тогда там проводила раскопки археологическая экспедиция. Оба они прочли древние манускрипты и полностью осознали свою внутреннюю природу. Тогда они разминулись всего на несколько часов. Их пути разошлись, чтобы свести вновь десять лет спустя. К этому моменту оба успели хватить в жизни лиха. Их внешнее сходство слишком бросалось в глаза. Это сразу замечали все вокруг, и они не могли не узнать друг друга. Человек узнает себя в зеркале за сотые доли секунды, им на обоюдное узнавание потребовалось и того меньше. Острая нестерпимая боль пронзила их одновременно. Оба осознали необратимость судьбы, и сложные смешанные чувства захватили их.
В момент встречи им исполнилось по 30 лет. Маргарита готовилась к вступлению в брак, третий по счету. Крис был обручен с молодой Змеей. Молодая была старше его на лет на десять, но все еще хороша собой и исполнена любви. Маргарита сразу подружилась с его Змеей.
В один из дней Марго была у них в гостях, она сидела в кресле-качалке, закутавшись в дорогую индийскую шаль, когда-то подаренную Змее заморским падишахом. Она читала Бунина. "Темные аллеи" всегда будоражили ее ум. Не чувства, а именно ум. Ей хотелось понять, как взаимосвязано сильное чувство с химическими процессами в организме, вызывающими смерть. Далеко не всегда люди, охваченные любовью, становились самоубийцами. Многие из них погибали случайно. Ей было интересно, как дисгармоничное душевное состояние может вызвать физическую смерть.
Крис вошел в комнату неожиданно. Он всегда приходил и уходил внезапно. Его движения были по-кошачьи мягкими. Он подошел, улегся на ковер у ее ног и слегка качнул кресло.
- Почему у людей любовь - почти всегда смерть? - спросила она.
- Ну зачем так драматично? Это только у классиков. Любовь - это дерьмо. Кучи дерьма. Ты разгребаешь, разгребаешь до тех пор, пока сам не становишься дерьмом. И вдруг на самом дне ты находишь волшебные сокровища. А чего бы хотела ты?
- Я бы хотела как в сказке - жили долго и счастливо, и умерли в один день, - она бросила в его сторону цепкий взгляд и быстро добавила: он - у себя дома, а она - у себя. А ты?
- Если бы это было возможно, я бы часами целовал тебе ноги.
- Но здесь твоя Змея, если она вползет в комнату, я думаю, нам с тобой не поздоровится.
- В этом все дело.
- Да, все дело в ней.
Когда Крис улетал по своим охотничьим делам, Змея инстинктивно тянулась к ней, чувствуя в ней Его природу. Змея испытывала к ней почти сексуальное влечение. В такие моменты Маргарита взмывала в небо, и танцевала для нее танец смерти. Змея шипела, укладывалась кольцами, доставала из волшебных сундуков дорогие сокровища. Марго нечего было предложить взамен. Кроме темно-золотистого тела и гладких сверкающих крыльев у нее ничего не было, а пристрастия к змеям она не испытывала.
Во время одной из долгих отлучек Криса, Змея уговорила ее некоторое время пожить с ней. Долгими темными ночами Змея учила ее превращать камень в золото, и воду в вино. Змея не знала, что эльфы владеют всеми этими секретами уже много веков подряд, им просто никогда не были нужны ни камни, ни золото. Кроме полетов, их давным-давно ничего не волновало. Змея раскладывала по золотым чашам дорогие явства, из старинных кубков наливала вино. Маргарита ЗНАЛА, что в один из дней в ее бокале окажется яд. Но этот день еще не пришел. Она принимала угощение и чувствовала в своем сердце странную грусть. Змея была женщиной. Такой же, как и она сама. И несмотря на то, что была хладнокровной, она также была обречена испытывать муки рождения нового существа. Змея знала и умела многое, в этом ей нельзя было отказать. Она видела и предвидела, могла сказать и предсказать. Но она была готова навеки замолчать, оглохнуть и ослепнуть, если бы только ОН мог принадлежать ей одной. Но удержать эльфа, если он становился сильным и взрослым, не смог бы никто. Этого обстоятельства Змея, при всей своей мудрости, почему-то не учла. Может быть, от того, что любила слишком сильно, от того, что это была ее последняя, самая зрелая и самая горькая бабья любовь, вслед за которой приходят только старость, болезнь и одиночество.
Крис и Марго вели себя очень осторожно. Обычно каждый из них в своих схватках мало что оставлял на волю судьбы. Все действия, слова и поступки должны быть выверены до мелочей. Как и в бою, в делах любви они оба всегда оставались сосредоточенными и отрешенными одновременно. На этот раз все было иначе. Большую часть своей работы они оба переложили на плечи Провидения. И знали, что суетиться не стоит. Река времени и цепь событий неизбежно приведут их друг к другу. Им даже не было нужды считывать тайные мысли друг друга. Они были слишком похожи. И все ответы на все вопросы каждый из них мог найти в себе. К тому же нельзя было недооценивать способности Золотой Змеи. Она ВИДЕЛА не хуже каждого из них. В ее присутствии оставляя свои мысли чистыми, а сердца - холодными, они спокойно ждали развязки. Змея даже прониклась к ним определенным доверием. Тем доверием, на которое могут быть способны змеи. В один из дней она сама прислала его к Маргарите с какой-то незначительной просьбой. Крис вошел к ней в дом, весь настороженный, долго расхаживал по комнатам, и в конце концов улегся на диван. Они впервые остались наедине.
- Чего хочешь: фрукты, сыр, вино? - спросила она.
- Присядь рядом, ничего не нужно. Что читаешь? О, Генри Миллер. Я видел фильм по его "Тропику рака", Таня там была бесподобна. На чем ты остановилась?
- Два мужика познакомились с женщиной по переписке, и потом у одного из них с ней было свидание.
- Ну и как, ему понравилось?
- Сложно сказать, он и сам ничего не понял, баба оказалась старой.
- И какова мораль?
- Мораль такова: нет ничего лучше молодой бабы.
- Чего ты добиваешься?
- Убей змею. Говорят, что у змей очень вкусное нежное мясо. Я хочу попробовать. Это придаст мне сил.
- Но это моя Змея. Она дала мне силу и могущество. И, кроме того, ты же знаешь - она беременна. У нее будут от меня дети.
- Гадкие, мерзкие змееныши. Убей ее, и я покажу тебе небо. Мы полетим на озеро Чад и станем танцевать там танец смерти. Мы поднимемся к звездам и будем прогуливаться по млечному пути. Ты познаешь рай и ад. Убей змею!
- Нет.
- Как скажешь, любовь моя. Ведь я не настаиваю. Может быть, ты голоден? Чего ты хочешь? Только скажи. Может быть, приготовить тебе вегетарианское блюдо?
- Я бы хотел поцеловать тебя.
- Куда, в щечку?
- В жопу. Но думаю, ты не согласишься.
- Ну почему же... Просто мне сейчас немного некогда - я тут развела постирушку.
- Чистишь перья… Куда собралась?
- По своим делам, иногда нужно думать и о хлебе насущном - добуду немного денег.
- Зачем тебе деньги? Птицам деньги ни к чему.
- Ну так чего ж ты вцепился в свою золотую змею?
- Мужчина - это совсем другое дело. Мужчина без денег - лишь наполовину мужчина.
- Она уже дала тебе все, что нужно, а теперь будет только связывать тебе крылья и мешать жить.
- Нет! Слышишь ты, злобная сука, этого не будет! Этого не будет никогда!! - он швырнул ей в лицо книгу и ушел, хлопнув дверью.
"Это всего лишь театр, он сделает это", - подумала она, закрыв за ним дверь, - "Он злиться лишь от того, что я озвучила его мысли".
Не она придумала древние законы, по которым из поколения в поколение жили темные эльфы. Но так было положено. Чтобы овладеть эльфийкой, мужчина должен принести жертву. Это не было одной из тех пустых формальностей, которыми пересыпаны все основные положения древних законов. Это был закон выживания расы, закон, звучавший в крови. Крис и Марго знали об этом. И знали о том, что им обоим этого не избежать. Слишком явно давала о себе знать их крылатая недобрая суть. Оба они чувствовали всей своей темной кожей, что им не разминуться, не обойти друг друга. Голос крови вел их друг к другу десятки лет. Звезды указывали путь. А древние эльфийские Боги устроили эту встречу. И отказаться от волшебного дара они не могли.
Глава3
Дни шли за днями. Солнце всходило и заходило. Жизнь дарила всем живым существам то же, что и всегда: беды и радости, страхи и проблемы, радость и грусть. Маргарита перестала следить за тем, что происходит в доме Змеи. Маленькое семечко было посажено вовремя. Трепетно и нежно взрощено. Теперь оставалось только ждать. Время - самый великий волшебник и маг в сердечных делах. Она проиграла не одну схватку, пока еще только училась управлять им. Она до сих пор помнила, как обугливалась и дымилась ее тонкая нежная кожа, когда она была еще совсем юной и не хотела признать его власть и могущество. Теперь она обращалась с ним бережно, и оно стало ее другом и помощником. Она знала, что ее день еще не пришел. Но он обязательно придет. Все, что нужно было сделать, она сделала.
И этот день пришел. И это был день ее рождения. В чудесном совпадении она не могла не увидеть волю эльфийских Богов. Они всегда были благосклонны к ней. Этот дар был всего лишь одним из череды других даров. Но она знала, что на этот раз все гораздо серьезнее, чем обычно. В ночь накануне дня рождения в ее доме со стены ни с того ни с сего упало и разбилось зеркало. В ту же ночь ей приснился сон. Это был даже не сон, а ясное и отчетливое видение. Она ВИДЕЛА его и себя в прежних воплощениях. Менялись декорации, исторический фон и его обличия, он был королем, воином, нищим, шутом, странником... Лишь ее красота была неизменна. И сотни раз она умирала на его глазах в самом начале любви. Умирала сотнями разных способов. Милый романтический бред - подумала она тогда и не придала этому особого значения. Но все же, в тайне от всех, она отправилась в древний эльфийский храм, совершила жертвоприношение и прочла молитву. И только теперь она могла принять то, что было уготовлено ей судьбой. Она знала, чем может обернуться этот дар. И принимая его, была готова принять все, даже смерть. Как любовь связана со смертью? Эта загадка жизни даже для эльфов всегда оставалась тайной за семью печатями.
Столы ломились от явств. Шампанское искрилось в бокалах. Старые и юные феи, маленькие тролли и очаровательные гоблины слетелись к ней со своими дарами. Маргарита пользовалась расположением многих сказочных существ. Ее светящаяся кожа и серебряный смех привлекали многих. В тот день к ней явились без приглашения три злобных колдуньи. Прогнать их - считалось признаком плохого тона. Оставить - было слишком опасно. Она застыла в замешательстве. Много раз потом она корила себя за глупый снобизм и лицемерие. Эльфы больше, чем любые другие существа были склонны следовать правилам этикета. Разного рода светские условности играли в их жизни огромную роль. Иногда это доходило до откровенного маразма. Эльф предпочел бы проиграть схватку, чем использовать оружие, не соответствующее его эстетическим пристрастиям. Эльфийская принцесса, отправляясь на светский прием, пошла бы на то, чтобы заменить кавалера, если он оказался одет не в ее цветовой гамме.
Маргарита решила принять вызов. Она полагала, что уже заручилась поддержкой своих Богов, и три смешные ведьмы не смогут ничего ей сделать. Но она ошиблась. Каждая из ведьм наложила на нее свое заклятие. Эти заклятия не могли причинить ей серьезного вреда. Но их силу она ощутила через некоторое время в полной мере. Крис явился последним, он был великолепен в своем черном плаще из тончайшего шелка. Он подошел к ней близко. Слишком близко. Ближе, чем позволяли условности. Но на этот раз вся эта вековая муть не имела значения. Он принес ей белые розы.
И был пир, и были чудеса. Настоящие чудеса, которые случаются только на балах у черных магов. Квартира превратилась в огромный зал с зеркалами и тысячами свечей. Били фонтаны, музыка разрывала воздух и взлетала под потолок праздничным фейерверком. Ведьмы вели себя вызывающе, но на них никто не обращал внимания. Гости забыли счет времени. Веселье продолжалось до утра. Лишь только три непрошенные гостьи покинули ее дом раньше. С дикими воплями все три по очереди вылетели в окно, оседлав свои традиционные средства передвижения. Предварительно с каждой из них Крис отлучался в туалет. Эти отлучки не отняли много времени, на всех в общей сложности он потратил не более пятнадцати минут. Когда последняя фурия с всклоченной гривой выпрыгнула в окно, он пригласил Маргариту на танец. Это была бразильская самба. Каждый из них владел своим телом в совершенстве, а вместе они двигались, как один, хорошо отлаженный механизм.
- Подлец, - едва слышно прошептала она.
- Я подумал, их присутствие здесь тебя утомляет, - он парировал, опустившись на одно колено.
- Я ненавижу тебя, - выдохнула она ему в лицо, приблизившись.
- Я знаю, - на дне его глаз искрилась мягкая ирония.
Танец закончился, они застыли на мгновение в живописной позе под аплодисменты. Гости визжали, выражая свое восхищение. Никто не заметил, что в этом танце не было страсти. То была лишь холодная работа ума, и хорошо отточенные движения двух тел, мужского и женского.
- А ты ревнуешь, - он рассмеялся, разрушив всю их сложную танцевальную композицию.
- Я искуплю свою вину, приходи ко мне завтра на ужин. Думаю, угощенье тебе придется по вкусу, - сказал он ей уже у дверей. Их взгляды встретились лишь на долю секунды. Острое и нестерпимое чувство пронзило их. Она первая отвела глаза.
Глава4
Она готовилась к этому вечеру так, как никогда в жизни. Утром полетела к своим знакомым троллям, и они устроили ей волшебную помывку. Сначала была ванна с лепестками роз. Потом десятки маленьких и нежных ручек часами втирали в ее тело целебные масла. Волшебные феи расчесывали ей волосы до тех пор, пока они не превратились в сверкающий золотой шелк. Длинное черное платье облегало ее тело как вторая кожа. Драгоценные камни искрились всеми цветами радуги.
Когда часы пробили полночь, она вошла в его дом. Это был дом Змеи. Она жила здесь незримо даже после своей смерти. В кресле-качалке лежала индийская шаль, когда-то подаренная ей заморским падишахом. Золотые кольца, которые она так любила нанизывать на свое гибкое тело, тускло блестели на ее туалетном столике, а в тонких вазах застыли мертвые цветы. Марго по неосторожности уронила одну из ваз, и хрупкие лепестки рассыпались в прах у ее ног. Она знала, что Золотая Змея любила его по-настоящему. Если бы не ее неуемная жажда обладания, она смогла бы оставаться с ним еще очень долго. До тех пор, пока ее тело не стало бы совсем дряблым и изношенным. И даже тогда она нашла бы тысячи хитрых уловок, чтобы скрыть от него следы увядания. Ведь он любил ее ум, ее трезвое и взрослое чувство, а черпать силы мог где угодно. Змея сама подвела себя к тому краю, за которым нет дороги назад.
Им с Крисом, по сути, не в чем было себя винить, оба они по-своему любили ее и делали все, что могли, лишь бы продлить ее счастье. Но в тот момент им так не казалось, и тяжесть вины давила, как пресс.
Говорить было не о чем, в любви не важны слова, в ней нужны поступки. И поступок был совершен. Но эльфийские законы требовали соблюдения всех правил этикета любовного свидания. И в очередной раз условности сыграли с ними свою злую шутку. Они долго сидели за столом. Свечи горели в канделябрах, свет и тень слагали свои сумасшедшие танцы, изменяя их лица, делая их неузнаваемыми: страшными и прекрасными одновременно. Их глаза встречались лишь на мгновения, и тысячи новых звезд вспыхивали вдруг неясным мерцающим светом. Их разговоры плелись как тонкие нити. Они опутывали их двоих нежной паутиной слов. Но она уже ЗНАЛА, что это не их НОЧЬ. Когда перешли в гостиную пить кофе, он спросил:
- Ты довольна, любовь моя?
- Жестковато. Мясо жестковато. Видимо, это от того, что змея была старой. Но есть можно. Под острым соусом было бы лучше, тебе нужно сменить повара.
- Иди ко мне, посмотри, что у меня есть для тебя, - он открыл маленькую красную коробочку. Кольцо было очень странным. Черный агат и бриллианты обрамляло белое золото. Ей показалось, что по форме оно напоминает замок. Она УВИДЕЛА цепь не связанных друг с другом событий: ее рука с кольцом на безымянном пальце на ЕГО плече, ее рука в ЕГО волосах, ее рука с кольцом и облупившимся лаком на ногтях в синих трупных пятнах. Снег падает на руку, солнце играет бликами в драгоценных камнях, но снежинки на руке не тают. На мгновение она испытала почти мистический ужас. Быстро встала, стряхнула с себя сладкую истому.
- Нет, милый. Давай перенесем на другое время, от этой странной пищи у меня кажется началось несварение желудка.
- А как же рай и ад? Как же танцы на озере Чад, прогулки по млечному пути?
- Только не сейчас. Мне нужно слабительное, клизма... Я пойду домой. Здесь все пропитано ее запахом. Я знаю, она приучила тебя к роскоши. Но избавься от ее вещей, нам они не нужны. И, пожалуйста, не спеши. Куда нам спешить? У нас впереди целая жизнь. Прощай, любовь моя.
Она улетела, оставив его наедине с грустными воспоминаниями. Горечь и боль от содеянного достались ему одному. Суд божий - это судьба. Незнание закона не освобождает от ответственности. За все ошибки, которые совершаешь под воздействием других людей, отвечать приходится самому. Тогда Крис еще не знал об этом, он терзал себя муками совести и проклинал ее. "Хитрая, ленивая сука, - думал он, - всегда и все норовит делать чужими руками, даже заметать следы и убирать грязь".
Глава 5
На самой вершине горы Ахуул темные эльфы собирались в первое полнолуние мая и совершали магические обряды. Ритуальные танцы эльфов предполагали использование оружия. Если в эту ночь случалась гроза, эльфы считали это хорошим знаком - год должен быть удачным.
Многие сотни лет на горе Ахуул никто не появлялся. Каменные глыбы, изъеденные ветром, молчаливо застыли в ожидании. Когда Крис и Марго опустились на площадку, ветер усилился. Холодные струи воздуха охватывали их и заставляли слегка подниматься над землей. Они вошли в грот, в тяжелом кованом сундуке нашли древнее оружие. Никто из них не помнил, в какую минуту разразилась гроза. Они оба уже вошли в то особое состояние, когда рука сливается с мечом и превращается в одно целое. Каждое движение было выверенным до мелочей. Длинные, острые, отточенные с обеих сторон клинки блистали как молнии. Ярость, веками бродившая в крови, вышла на поверхность тысячами мелких пузырьков, но обычай требовал соблюдения всех правил честного боя. Их мечи скрещивались в ледяных струях дождя, но ни он ни она уже не чувствовали ни холода, ни боли. Обычно окончанием схватки можно было считать первую кровь. Эта кровь становилась жертвенной. Дань богам эльфы отдавали раз в год, а потом пользовались их расположением.
- Это будет твоя кровь! - крикнул он.
- Никогда, любовь моя, ты не узнаешь цвета моей крови. Тебе не одолеть меня.
Бой продолжался несколько часов, они забыли счет времени. И хотя оба понимали, что это не может продолжаться бесконечно, никто не желал сдаваться. Боги смотрели на них с высоты своего положения и не могли не отдать им должного - эти двое были великолепны. Быстрые, легкие как ветер, они владели всеми секретами древнего мастерства.
Когда небо стало серым, и осталась лишь одна утренняя звезда, он сказал ей:
- Марго, я согласен. Я уступлю. Ведь кто-то должен уступить.
Она сделала еще два пируэта и мягко опустилась на камень рядом с ним. Она потом никак не могла вспомнить, что это была за вспышка. То ли его клинок отразил свет молнии, то ли это был хищный блеск его глаз. Холодный блик ослепил ее, и она почувствовала настоящую, жгучую боль. И в следующее мгновение увидела его рядом с собой. Он присел на одно колено и держал у ее раны древнюю, покрытую патиной, чашу. Она наполнялась быстро. Кровь струилась и пенилась, и она видела в его глазах знакомый и страшный блеск.
- Мне больно.
- Я знаю.
- За что?
- За все, любимая. За все, что ты уже сделала и еще сделаешь.
Он подхватил ее на руки и легко вознесся над землей. Они взлетели выше облаков, и оранжевое солнце озарило два темных силуэта.
И у них было все - страх и боль, страсть и нежность, райское блаженство и муки ада. Каждый год они поднимались на вершину горы Ахуул и совершали свои ритуальные танцы. Жертвенную кровь отдавали попеременно.
Лишь спустя год, она приняла от него кольцо - его первый подарок. Кольцо было слишком велико для безымянного пальца, и она стала носить его на среднем. Именно тогда, приняв этот первый дар, она дала согласие и на все остальное. Когда соглашаешься любить, соглашаешься принимать от любимого все. Что может входить в это "все", тогда ей было еще неизвестно. Она была счастлива. Так счастлива, как никогда не бывают счастливы люди. О таком счастье могли догадываться, разве что безумные канатоходцы, которым остался лишь один шаг по колючей проволоке до желанной устойчивой почвы под ногами. Или бродячие трубадуры, танцующие на площадях городов, засыпающие в поле и открытые для всего мира.
Они и в самом деле много танцевали. Ее рука так часто лежала на его плече, что безошибочно найти это плечо среди тысяч других, она смогла бы даже во сне. Жизнь стала похожей на упоительный танец с небольшими передышками страсти. Им удалось то, что никогда никому не удавалось - остановить время. Бессознательно они вновь и вновь повторяли некоторые ситуации из своей жизни. И прежние чувства всякий раз захватывали их с новой неумолимой силой. Это балансирование на самом пике страсти длилось годы.
Людям для развития отношений всегда необходимы разговоры, но как это ни странно, именно слова отдаляют их друг от друга. Слово изреченное - есть ложь, - эта мысль, сформулированная кем-то еще в древности, стала для них путеводителем. Их разговоры плелись как тонкие кружева, но за словами им бы никогда не удавалось скрыть сути происходящего. Разговоры годились для красоты, а для понимания хватало одного взгляда. Абсолютно открытые друг для друга, беззащитные от этой чрезмерной доступности, со временем они научились так чутко и бережно касаться души другого, что в какие-то периоды времени вообще переставали говорить. И тогда взгляды и прикосновения наполнялись другим особенным смыслом. Время ничего не меняло в отношениях. С годами они лишь лучше узнали истинную цену и молчанию, и разговорам, и единению, и свободе каждого из них.
Три года не было на свете существ, счастливее их двоих. Любовь уносила их за горизонты видимого и невидимого мира. Она дарила им все чудеса света, все мыслимые и немыслимые виды наслаждения были им подвластны. Золотистая пыльца струилась и падала с неба им на плечи, стоило коснуться друг друга взглядом. Радужное сияние, охватывающее две складных фигуры, не ускользало от глаз случайных прохожих. Где бы они ни появлялись, все взгляды притягивались к ним двоим. Раскачивая друг друга на ладонях вечности, они взлетали до небес и опускались в кипящее жерло ада. Любовь - самая жестокая игра из тех, в которые играют люди, была им подвластна. Они - два черных мага были искусны в этом деле. К моменту встречи они успели отточить свое мастерство на сотнях невинных жертв. И теперь, наслаждаясь, пили по капле божественный нектар, который для людей так часто становился ядом.
- А вдруг где-нибудь есть еще такие же, как мы?
- Я искал их всю свою жизнь, и ты искала. Ты же знаешь, мы одни. Даже если темные эльфы когда-то и рождались, то многие не выживали. А остальные мутировали. Я видел ужасных уродцев, лишенных кожи, но покрытых толстым слоем жира. Еще я встречал страшных существ с оголенными нервами и огромными когтями, голых обезьян с острыми лезвиями на концах хвостов. То, что мы с тобой выжили и сумели гармонично развиться, это чудо. Так сложились звезды для нас с тобой. Нигде и никогда я не встречал никого прекраснее тебя, моя принцесса.
Твоя кожа нежнее шелка,
в твоем сердце гуляет ветер,
ты так просто сбиваешь с толку
всех котов и мужчин на свете…
Ты не веришь в широкие жесты,
И плевала на сладкие речи.
Ты не станешь, как чья-то невеста
жечь до `утра черные свечи.
Сколько их, бесконечно разных
на ночных перекрестках страсти?...
Ты владеешь ключом от соблазна.
Ты свободна - никто не властен.
- Вот видишь, любимый, иногда ты тоже бываешь сентиментальным.
- Уж во всяком случае, не так, как ты. Когда ты делаешься сентиментальной, ты напоминаешь мне крокодила, который жрет свою добычу, льет свои крокодильи слезы, непрерывно извиняется и требует, чтобы жертва уверяла, что ей совсем не больно.
Глава 6
Дни шли за днями, они не учащали редких встреч, каждому из них слишком дорога была своя свобода. Но это ничего не меняло в отношениях. Лишь друг с другом они могли быть счастливы и откровенны. И каждое свидание становилось важным событием в их жизнях. Если случалось, что кто-то из них попадал в беду, второй чувствовал это сердцем и приходил на помощь. Узы крови куда надежнее брачных уз. Долгое время мысль о каком-либо соединении их жизней даже не приходила им в голову. Но любовь - великая сила, и ощущая ее в себе непрерывно, он терял бдительность и во время своих охотничьих вылазок все чаще попадал в капканы. Она видела это, но ничем не могла помочь. Это были его битвы, и он должен был справляться сам. Вопросы охоты предпочитали не обсуждать. Но не бывает правил без исключений. Во время одной из встреч, они заговорили об этом.
- Если мы перестанем охотиться, мы не сможем летать, - говорил Крис.
- А вдруг нет? Помнишь, когда мы только узнали друг друга, ведь мы не охотились почти год. И летали. Помнишь, какими мы были?
- О, я помню. Ты была тяжелая как корова, я едва мог удержать тебя.
- Ты - грязное животное! Ты делал это! Ты делал это даже в лучшие моменты нашей жизни. Боже мой, как я могла связаться с таким чудовищем?
- Успокойся. Когда ты делаешься сентиментальной, полчища мерзких уродцев прилетают на твои крики и прикладываются к тебе. Они сосут из тебя, и ты теряешь силы. Они тупые и алчные. И не такие как мы. Мы приходим, берем столько, сколько нужно и быстро уходим, не оставляя следов. А эти высасывают тебя до бесформенности. Не позволяй им цепляться к себе. Тебе не идет быть сентиментальной, это не твое. Я знаю тебя, ты - безжалостна, ты более безжалостна, чем я. И не стоит устраивать этот театр, во всяком случае - со мной. Ты всегда так вживаешься в роль, что начинаешь путать жизнь и сцену. Успокойся, любовь моя.
- Но ведь так нельзя. Я никогда не задумывалась о том, что я делаю. Я заставляла их воровать, предавать, убивать, я превращала их в свою прислугу. А потом всегда становилось неинтересно. Мне нужно было только упоение! Упоение собой, своими чувствами, своей страстью...Я снимала пену и уходила, напрочь забывая о них. Мне не доставляло удовольствия видеть, как мои жертвы корчатся в корчах, как рушатся их жизни, их планы, надежды... Я не знала, что у них есть сердце! Я ничего не знала о боли, их боли... Когда я видела тебя... Прости, но я ВИДЕЛА, как ты лежал один, скорчившись на дне пустой ванны, и твоя кровь смешивалась с ржавой водой и стекала в сливное отверстие. Я видела, как истекает кровью твое сердце. Когда ты ранил меня, было не так страшно. Мне гораздо легче переносить боль. Ты же знаешь, женщинам проще, для нас боль - это обычное лекарство, целебный бальзам. Я больше не могу мучить мужчин. Я не могу, я больше не могу...
- Бог создал тебя такой, и ты должна осуществлять себя во времени и пространстве. В этом твое предназначение. Ты честнее, лучше и благороднее многих и многих других. Признай это в себе и имей мужество продолжать жить с этим знанием. Ничего другого нам не остается.
- Если рассуждать как ты, тогда и любой маньяк, насильник и убийца имеют право на существование.
- Не ты придумала этот мир, и не тебе решать, кто имеет право на существование, а кто - нет.
- Мы упиваемся чужой болью, она дает силы крыльям. Но неужели твое нравственное чувство не говорит тебе, что это плохо?
- Все это ерунда. Люди страдают не от любви, они страдают от собственного несовершенства, от жажды обладать другим существом. Если бы их души были мудрее, они бы могли летать от любви не хуже нас с тобой.
- Все твои логические построения ничего не стоят в сравнении с реальностью. Ты помнишь ту девочку? Девочку из твоей юности, она выбросилась из окна общежития. Ты погубил ее!
- Заткнись!!! Я здесь не при чем, у нее были психологические проблемы - юношеский максимализм, склонность к суициду. При чем тут я?
- Она чувствовала, что ты любишь ее. Если бы ты не любил, она бы утешилась. И влюбилась в какого-нибудь киногероя. И жила!!! Но ты любил, и она не могла понять: отчего ты не хочешь быть с ней? А ты в это время следил за ударами своего сердца, проверял, стало ли небо синее, а воздух - слаще... Ты играл словами, возможностями, жизнью. Все тебе давалось легко. Ты - летал! Ты летал один, и тебе было плевать, что у нее нет крыльев!!
- Хватит, не ори! Никогда не смей орать на меня. Ты говоришь о ней, но думаешь только о себе. Чего ты хочешь?
- Я хочу быть человеком и любить тебя.
- Если бы ты была человеком, я бы не смог любить тебя.
- Ну и пусть. Я бы любила тебя безответной любовью и слагала о тебе стихи.
- Ну кто тебе мешает слагать свои еб...е стихи? Слагай. Я почитаю.
- Я тебя ненавижу.
- Я знаю, любовь моя. За это я тебя и люблю.
Она больше не хотела исполнять роль языческого божка - сидеть на мраморном постаменте, поджав ножки, и требовать от мужчин все новых жертв и приношений. Они делали то, чего она от них добивалась, но всегда ждали чего-то взамен, требовали компенсации за причиненный моральный вред. Художественная литература была у них не в чести, никто из них не читал ни Гейне, ни Петрарку. Они просто не могли понять, что зубная боль в сердце - это и есть любовь. Ничего другого она им предложить не могла.
Она знала, что люди не виновны в том, что не умеют любить. Мужчины говорят о любви, но хотят иметь гарантированный секс и хорошее обслуживание. Женщина говорит о любви для того, чтобы иметь хлеб и что-то кроме хлеба для себя и детей. Люди говорят о любви словами, поступками, жестами. Кто-то делает это более красиво, кто-то менее... Но это всего лишь фасад, за которым прячутся алчные свиные рыла, унылые козьи морды и дрожащие заячьи хвосты. Истинная суть любого существа была видна ей, потому что ей дано было ВИДЕТЬ. Но все они становились прекрасны и трогательны, когда в их сердцах поселялась любовь. Они шли за ней, шли, пока путь был ровным и гладким. Но при первой опасности истинная суть заявляла о себе. И они делали промахи, один за другим. От глупости и бездарности, трусости и скупости, алчности и безрассудства они губили себя и других, но винили во всем ее, забывая, что тогда, в самом начале хотели лишь любви.
Она больше не хотела оставлять за собой горы трупов. Она знала, что со временем они превратятся в прекрасные сады. Время - главный распорядитель в делах чувственного счастья, лишь оно одно все расставляет по своим местам. То, что должно умереть - умирает, то, чему суждено родиться - обязательно восстанет как Феникс из пепла. В ничто превращается лишь ничто. Все процессы в мире перетекают друг в друга, рождение всегда вытекает из смерти. Но она была дочерью людей, в ее жилах текла и человеческая кровь тоже. И ничто человеческое было ей не чуждо. В том числе и глупость, и упрямство, и навязчивая тяга переустроить этот мир по-своему.
Маргарита была женщиной. И инстинкт продолжения рода звучал в ее крови сильнее инстинкта самосохранения.
Она поставила ему те жесткие условия, которые во все века ставит женщина своему избраннику. Она хотела иметь от него ребенка, но одной ей было бы не под силу справиться с маленьким темным эльфом. ИХ ребенок потребовал бы нечеловеческих усилий и нечеловеческой любви. Одной ей было не справиться. Но он наотрез отказался менять свой образ жизни. Их бесконечные спарринги, обычно тонкие и красивые, теперь уже переросли в кровавую бойню. Ни о каких правилах ведения честного боя уже не было и речи. Они истерзали друг друга до такой степени, что, в конце концов, оба поняли, что нужен тайм - аут. Пережить первое время разлуки было особенно трудно. Но оба умели ждать и молчать. Со временем боль слегка притупилась, и стало как будто легче. Он продолжал жить так, как жил всегда - его интересовала только охота. А она прекратила. Сознательно отказывая себе в необходимом допинге, к которому за многие годы пристрастился ее организм, она обрекла себя на медленное и мучительное умирание. Стремясь уничтожить в себе то, что считала пороком, она начала разрушать и уничтожать сама себя.
Она знала, что ее физическая смерть теперь уже - вопрос времени. Но однажды приняв решение, не желала отступать. Она знала, что Крис придет, хотя бы потому, что кроме нее, у него никого нет. При любом раскладе у него не было другого выхода. Лишь бы это случилось не слишком поздно.
Ее силы убывали. Слабея с каждым днем, она хотела отдать людям свое знание о мире, помочь им справляться с болью. Но люди были глухи к ее речам. Как мотыльки на огонь они слетались, чувствуя, как из ее сердца течет божественная энергия. Присаживались рядом, пили сладостный нектар и уходили в свою сумрачную и бессмысленную жизнь, такими, как и пришли: со своими страхами, болезнями, тупым и злобным недовольством. Они не понимали, что на самом деле, для человеческого счастья нужно не так уж много - дом, еда и одежда. Все остальное можно придумать. Если в сердце живет любовь, жизнь складывается сама собой. Когда летишь - сверху виднее. Можно объездить все страны мира, но без любви все останется лишь картинкой из рекламного буклета. Можно купить все лучшее, что только есть на этом свете, но без магии сердца все рассыплется трухой у твоих ног.
Маргарита была счастлива всегда. Она была создана для счастья. У нее всегда были дома, она понимала в этом толк и умела их обустраивать, не прикладывая особых усилий. У нее была красивая одежда и вкусная еда. Все наслаждения, которые можно только придумать, ей давала ее любовь. Поэты посвящали ей свои стихи, художники дарили картины, летчики возносили до небес в своих крылатых машинах, генералы устраивали фейерверки в ее честь, богачи оплачивали счета, а любимые мужчины дарили цветы, носили на руках и целовали в жопу. Для того, чтобы иметь все это, ей не приходилось особенно напрягаться. Но она легко могла оставить все, что угодно, если голос крови звал ее вперед. Удержать ее было невозможно. Так же, как нельзя было заставить Криса сделать то, что шло вразрез с его представлениями о счастье. На этот раз она впервые попалась в капкан, капкан своего счастья.
Маргарита ждала. Как молоденькая дурочка, молилась своим эльфийским богам и ждала. На первое полнолуние мая, она отправилась на гору Ахуул. Полет отнял последние силы. Рухнув на камни, как мешок со старым тряпьем, она лежала и смотрела как солнце опускается за гору. Она не смогла бы даже вынуть меч из ножн и молилась об одном - чтобы он пришел. "О, Боги! Пусть он придет", - шептала она. "Черт возьми!, - кричала она, - Пусть эта сволочь придет и убьет меня. Уж лучше пусть убьет, чем так мучиться..."
Но его не было. Впервые за многие годы она оказалась на этом священном месте одна. Сделав надрез, наполнила чашу кровью. У подножия горы плескалось темное море. И она решила, что поскольку сил на то чтобы взлететь у нее все равно нет, нужно броситься в море. Если на то будет воля Богов, ее крылья обретут былую силу, и она сможет вернуться к себе и продолжать бессмысленное существование. Ну а если нет, то это станет решением всех ее проблем.
Она подошла к самому краю и посмотрела вниз. У нее закружилась голова, она покачнулась и упала. Ее тело было совсем легким. Порыв ветра подхватил ее, развернул во всю ширь ее крылья и понес. Она летела. Снова летела, кончиками крыльев касаясь звезд . Радость, боль, восторг от осознания своего существования снова наполнили ее сердце до краев. Ей больше не хотелось умирать. Она хотела жить. Всей своей золотистой кожей ощущая прикосновения ночного ветра, она летела. А внизу медленно проплывали города, реки, озера и леса. Ей почти не приходилось прикладывать усилий. Ветер нес ее тонкое слабое тело в нужном направлении. Не заметить в этом волю эльфийских богов она не могла. Значит, что-то я еще не сделала, значит нужно еще что-то закончить, - подумала она. Порыв ветра распахнул окно ее квартиры, и бережно опустил слабое, почти безжизненное тело на кровать. Она ощущала странную вибрацию еще несколько часов. А затем силы оставили ее.
Глава 7
Маргарита очнулась от того, что кто-то по капле вливал в нее жгучую, терпкую, пьянящую жидкость. Она открыла глаза. Рядом был Крис. Из небольшой красивой мензурки он поил ее кровью какого-то животного. Это была кровь, заботливо сцеженная им из чужого сердца. Сердца, исполненного любви. Его глаза были холодны как лед. Она поежилась, ее кожа все же оставалась слишком тонкой. Несмотря на все огни и воды и медные трубы, которые ей пришлось пройти, чтобы обзавестись этой красивой шкурой цвета темной бронзы, шкура была слишком тонкой, и оголенные нервы уже начинали проступать под ней, как спутанные телефонные провода. Все сказанное им доходило до нее без искажений, потому что воспринимать она могла не только через слух, но и через свои оголенные нервы. Но волшебный напиток уже делал свое дело. Почти непроизвольно она приняла живописную позу, ее глаза заволоклись ностальгической дымкой. Он отошел на пару шагов и с удовольствием оглядел ее с головы до ног.
- Кающаяся Мария Магдалена. Холст. Масло. ХХI век… Посмотри на себя, ты смешна в этих белых одеждах, ср…ная мать Тереза, сестра милосердия... Ты слишком долго смотрела на меня и перестала смотреть в зеркало, ты начала стареть.
Она поймала себя на мысли, что действительно перестала смотреть в зеркала. В зеркале она могла ВИДЕТЬ свое прошлое и ПРЕДВИДЕТЬ будущее. Но на этот раз ей впервые не хотелось ничего знать. Она не боялась увидеть там свою смерть. Ей просто хотелось испить до дна всю чашу своих страданий, как это делают люди. Ее любимое зеркало разбилось, а новым она так и не обзавелась.
- Разве ты не слышишь, как под этим дурацким балахоном плачет и бьется твоя хищная крылатая суть? Во что ты превратила свою жизнь? Твой маскарад - сплошное дерьмо, но на этот раз ты лжешь сама себе, - говорил он ей назидательным тоном.
- Я пытаюсь изменить себя, а ты норовишь улучшить кого-то другого.
- Прости, но это твоя стезя. Я знаю, я ВИДЕЛ, как ты клеишь людям на скотч пластмассовые крылья и взлетаешь под потолок, смешно дрыгая ногами. Ты знаешь, что дальше этого потолка тебе не улететь, и все же ты лечишь им мозги и пытаешься научить их тому, что сама давно разучилась делать. Я также видел, с каким пафосом ты подаешь нищим, и с какой брезгливостью целуешь руки грязноватым батюшкам в церкви. Я хохотал до слез.
- Ты-то пытаешься улучшить человечью породу своими методами. Селекционер. Количество оплодотворенных человеческих самок, мой дорогой, совершенно не влияет на конечный результат. Люди есть люди.
- Ладно, хватит, чего ты добиваешься? Я подозреваю, ты намерена склонить меня к сожительству, а когда я расслаблюсь, ты исполнишь танец смерти на моей груди. К примеру, приведешь домой толпу пьяных мужиков и начнешь развлекаться в моем присутствии. А потом скажешь, что не смогла вынести мук... Я тебя знаю, с тебя станется. Чего ты хочешь?
- Я хочу любить тебя по-настоящему. Ты же знаешь, я хочу любить тебя ради тебя!! Тебе так будет лучше...
- Ты права - мне так было бы лучше. Я умираю, когда нет тебя. Когда я думаю о том, с кем ты и в каких позах, я умираю вдвойне. Но ты прекрасно знаешь, что если будешь мне верна, ты подохнешь. Долго ты не протянешь. Любовь - это смерть.
- Ах, любимый, знаю я все эти твои трюки со смертью... Обычно они заканчиваются тривиальной гонореей.
- Любимая, ты вылечишь этот еб...ый триппер раз десять, а потом тихо повесишься в ванной. Или убьешь меня. Зачем ты лезешь ко мне со всей этой х...ней? Чего ты добиваешься, любимая? Я впервые не понимаю тебя, моими деньгами ты можешь пользоваться и так...
- Я хочу стать человеком. И я хочу родить от тебя детей. Мы посадим прекрасный сад, и я напишу книгу о нас. И наши дети, когда они подрастут...
- Слышь, ты, сука, лучше по-доброму отвяжись от меня. Я не хочу быть человеком!!! Я не хочу питаться падалью и месить дерьмо всю оставшуюся жизнь! Нам нельзя иметь детей. Ты же прекрасно знаешь, что они будут настоящими темными эльфами, и они будут одиноки в чужом мире. Они никогда не встретят себе подобных и будут мучиться так же, как мы. Даже в том случае, если мы вырастим их в соответствии со всеми правилами, что записаны в древнем манускрипте. Им придется скрещиваться с людьми, и наш род на этом все равно прекратится. Ради чего приносить в жертву наши жизни? Чтобы вырастить НАШИХ детей, нам придется оставить охоту. Рядом с ними мы должны будем следить за каждой своей мыслью. А мои мысли давно не отличаются чистотой. Я такой как есть и не могу сделать себя иным. Ты знаешь все мои мысли, ты ЗНАЕШЬ меня настоящего. И ты полюбила меня таким. Чего ты добиваешься? Если ты хочешь детей, я бы посоветовал тебе перестать маяться ху…ней, отловить себе золотого удава и родить ему маленьких змеенышей. Они будут прелестны. Он даст тебе силу и могущество. И ты сможешь писать свои еб...е книги.
- А как же мы с тобой? Как я смогу быть счастлива, если буду знать, что где-то есть ты?
- Чертова эгоистка! Я люблю тебя ради тебя! Я готов мучиться всю жизнь, лишь бы тебе было хорошо. Но ты! Я знаю, ты бы предпочла, чтобы я умер, ради твоего удовольствия... Я люблю тебя. Ради тебя я убил Золотую Змею.
- Ты убил ее не ради меня. Признайся хотя бы сам себе, что ты убил ее потому, что она связывала крылья и мешала тебе охотиться. И не говори мне о любви. Ты - моральный урод, и не способен любить. Ты можешь только мучить.
- Ах ты моя маленькая Гретхен! Нет, ты - не Марго. Ты не та, кого я любил. Моя королева не кается, она царствует. А когда приходит время, она с достоинством восходит на эшафот и кладет свою красивую голову под нож гильотины... Ты сама себя засадила в задницу. Зачем? Что с тобой?
- Мне плохо, Кристи. Это, наверное, совесть. Она проснулась. Я постоянно думаю о своем истинном лице, оно отвратительно.
- Я люблю тебя. Я люблю тебя даже сейчас, когда ты и правда сама на себя не похожа. Я люблю тебя больше, чем кто-то когда-то любил тебя. Я люблю тебя всеми видами любви: агапе, строге, эрос, и всеми остальными... Я люблю тебя всем своим существом, а не только какой-то его частью. Я люблю тебя настолько сильно, насколько могу. Я не желал твоей смерти, даже когда ты вырвала мою печень и кормила ею птиц на горе Ахуул. Ты помнишь, твои руки были по локоть в крови? Тогда я впервые увидел твое истинное лицо. Поверь, в отличие от всех других твоих мужчин, я знаю, КОГО я люблю. И заметь, будучи столь хорошо информирован, я готов умереть ради тебя в любую минуту. (Может быть поэтому, я все еще жив?) И я буду любить тебя, пока ты не умрешь, судя по всему, тебе недолго осталось. И даже когда ты умрешь, я буду любить твою память. Но, черт возьми, никогда не проси меня изменить мою природу! Другого любят таким, каков он есть, в этом - любовь, а все остальное - корысть, кому, как ни тебе, это знать! То, чего ты хочешь - это против всех правил. Какого хр..на ты лезешь ко мне с этим?!
- Но ведь любовь - это и есть игра без правил. Кому, как ни тебе это знать, дорогой...
- Помнишь, когда-то давно ты грозилась отвести меня к специалисту и кастрировать?
- Жаль, что я этого не сделала...
- Именно это ты пытаешься сделать со мной сейчас: ты пытаешься кастрировать мою душу. Почитай классиков, люди это уже проходили: она силой своей любви превращает его в "петю комнатного", а потом он становится никому не нужен. Даже ей самой. То, чего ты хочешь - невозможно. Не потому, что я этого не хочу. Я НЕ МОГУ. И ты это знаешь лучше меня. Чего ты хочешь?
- Чтобы ты сделал это. Ты сделаешь это! Ты сделаешь это ради меня!!! Или я убью тебя, - она швырнула ему в лицо стакан с водой, но он успел увернуться. А потом спокойно сел в кресло, положил ногу на ногу и ответил:
- Хорошо. А ты никогда не думала, что если я изменюсь, мои пристрастия тоже могут измениться?
- Черт с тобой, мерзкий извращенец. Живи, как знаешь. Но подумай сам: что дальше? Твой путь наслаждений по нарастающей ведет в тупик. Дальше тебе придется тр..хать детей, собак, мертвецов. Можешь делать это даже с козами и свиньями. Мне плевать. А я не хочу больше никого мучить, я видоизменюсь. Я буду жить как человек. Пусть я постарею, пусть я умру. Но ведь и ты - умрешь. Эльфы не бессмертны. Учти, ты будешь умирать один. И никто тебе не подаст стакан воды...
- Знаешь, есть такой анекдот. Мужик собрался жениться, а друг ему говорит: женись, а то будешь умирать - стакан воды некому будет подать. А когда тот стал помирать, позвал к себе друга и говорит: знаешь, а пить-то и не хочется.
- Убирайся отсюда, скотина, и забудь ко мне дорогу. Когда-нибудь я убью тебя. Еще раз придешь - я отравлю тебя тараканьей отравой.
- Ладно, иди закрой за мной дверь. И убери в холодильник мясо, я принес тебе тушку одной заморской птички, это взбодрит тебя.
Она долго лежала, глядя в потолок. Он был искренен, насколько мог, и целостен: его ум, сердце и десятки голосов в подсознании звучали в унисон. Он говорил правду, и утаил лишь одну мысль: "Боги, отчего я все еще жив?" Это было его первое и единственное признание в любви, но оно совершенно не грело ей душу. Когда о любви начинают говорить - она уходит...
И тогда она окончательно поняла - он не станет менять себя. У него нет для этого достаточного стимула. Чтобы пойти на этот шаг, нужно принять решение сердцем. Но именно это было невозможно: он был для этого слишком умен. Или слишком глуп, смотря, что под этим понимать. Его сердце было давно разбито на тысячи мелких осколков, и в них жили тысячи мелких правд, которые варьировались в зависимости от обстоятельств. Его любовь к ней была скорее рациональной, чем чувственной. Он любил ее умом, и все их красивые битвы были играми ума, но не чувств. Крис был похож на нее как правая рука на левую, как зеркальное отражение на оригинал. Но ведь в зеркале все дьявольски наоборот. Там где у тебя правое, у него - левое. Если она - бездонная бочка, то он - бочка без дна. Туда сколько не лей, все равно впустую.
Он никогда не решится, - эта мысль как-то ощутимо оформилась в ее голове. Но в первый раз за все долгие дни ожидания не причинила ей физической боли. Ее глаза не наполнялись слезами, они оставались сухими. Раньше все свои слезы она оставляла для широкомасштабных театральных действий. Вкус к сценическим постановкам был у нее всегда. Но теперь она научилась разделять жизнь и сцену. Долгие месяцы чувствуя то, что чувствует каждая "слишком сильно любящая" женщина, она даже не умела выплеснуть свою боль. Не знала, как это сделать. Зеркальный лабиринт, по которому она бродила много лет в поисках волшебных сокровищ, разбился вдребезги. Осколки изранили душу.
Она встала, собрала все свои любимые вещи, их было немного, и отправилась в путь. Куда идти, она точно не знала, но было ясно одно, оставаться здесь дальше нельзя. Воин погибает в бою, а не в теплой постели. Она была настоящим темным эльфом и прирожденным воином. Однажды выбрав свой путь, она шла по нему до конца, чего бы это ни стоило. Готовая принять все, что на этом пути уготовит ей судьба, она шла вперед навстречу своей смерти. И ей было ничуть не жаль себя. Она знала, чего стоит такая жалость. Пусть будет, что будет, я не сдамся, - твердила она, и длинная извилистая дорога уводила ее все дальше и дальше от привычных и понятных вещей.
Глава 8
Ее путь не был легким. Он не был усыпан лепестками роз. Тысячи крупных и мелких опасностей подстерегали ее на каждом шагу. Маргарита летала всю свою сознательную (или бессознательную?) жизнь, и ходить по земле ей приходилось учиться заново. Сладкоголосые нимфы манили ее со дна озер и рек, они обещали ей вечный сон и вечное блаженство. Заморские шейхи раскрывали перед ней свои сундуки с золотом и рубинами. Бери что хочешь, - говорили они, а многочисленные слуги уже расставляли вокруг сундуков тонкие и прочные сети. Скользкие и влажные рыбки-прилипалки припадали к ее груди и плакали о своей несложившейся жизни, просили принять их к себе на жительство. Сатиры с козлиными мордами истекали слюной, били себя копытом в грудь и обещали славу и почести. Смурные пьяные гоблины манили печеньицем в свои теплые норы. Прекрасные принцы предлагали руку и сердце, ставили ее на пьедестал и часами пели ей о любви, не замечая, что ей холодно и неуютно, что она устала и голодна. Смешные коварные карлики грозили кривыми кинжалами и злобно хихикали, прячась в расщелины древних скал."Этот путь тебе не под силу, тебе не одолеть его", - шептали они, и мерзкий шепоток дробился в ее сознании многократным эхом. Но любовь, охватившая ее золотым сияющим ореолом, защищала от опасностей, спасала на всех крутых виражах и неожиданных поворотах.
Она знала, что из той страны, куда уводила ее эта дорога, возврата не будет. Но она тихо шла вперед, и теплый ночной ветер гладил ей плечи и развевал волосы. Теперь она знала, куда ведет этот путь. Она ВИДЕЛА в своем маленьком зеркальце серебряный замок. Одна злая колдунья когда-то давно, еще в юности говорила ей: "Тебе никогда не войти в серебряный замок. Как только ты приблизишься к нему, он рухнет как карточный домик. И все твои замки будут рушиться. Все и всегда! Таков мой подарок тебе. Ты ничего не сможешь с этим поделать". Она помнила эти слова всю жизнь. Не могла не помнить. Все ее замки действительно рушились. Может быть, его просто неправильно строили, - всякий раз думала Маргарита и вспоминала колдуньино предсказание. Но в зеркале она видела себя стоящей у самых ворот, и серебряный замок стоял нерушимо.
Она шла вперед, звезды указывали путь. Стаи белых птиц сопровождали ее всюду и предупреждали об опасностях. За одним из поворотов она увидела старинную юрту. Старая шаманка сидела на пороге и курила трубку. При каждом движении медные мониста у нее на груди издавали чудесную музыку. Эти звуки очаровали Маргариту. Она остановилась и глупо уставилась на нее.
- Зачем пришла? - спросила шаманка.
- Сама не знаю. Просто шла мимо.
- Не ври. Чего хочешь?
- ... Ты же знаешь сама.
- Не будь дурой и сними шоры со своих глаз. Он не так хорош, как ты думаешь. Какая любовь? Тебе не пятнадцать лет.
- Мне все равно! Мне плевать! Я разгадала секрет и знаю, почему люди, охваченные сильным чувством, почти всегда обречены на смерть. Любовь - ускользающий свет, который меркнет, едва начиная обретать материально ощутимую форму. А если вдруг этот свет окажется устойчивым и слишком интенсивным, то начнет разрушаться сама форма. Розы не цветут под палящим солнцем. Но они вянут и в самых прекрасных вазах, как ни старайся искусственно продлить им жизнь. Конец неизбежен. Настоящие чувства не живут в супружеских спальнях, они всегда разрушительны, и то, что от них остается - это лишь мутная водичка взаимовыгодного корпоративного сотрудничества. Семья - это социальный институт, а любовь - это сон, прекрасный сон...
- При чем тут твой сон? Найди мужика получше и живи с ним в мире и согласии. Ведь так можно проспать всю жизнь, и даже умереть не проснувшись. Ты научилась принимать и прощать, не переделывать его под себя, и сохранять любовь, даже когда он убивает в тебе все человеческое и крушит все вокруг...
- Но ведь он же не полный кретин, ему уже тридцать три. Должен же он войти в ум, взять себя в руки...Ему я не могу об этом сказать, но ты же знаешь: я дам ему свободу и прощу все.
- А когда ты пойдешь на сторону - он простит тебе все, так что ли?
- Понимаешь, раньше мне казалось, что быть верной одному мужчине, это все равно, что есть постоянно одну и ту же пищу. Даже если это черная икра или вишня в вине, все равно, знаешь ли, приедается. Но ведь жизнь состоит не только из любви. Мир многогранен, в нем столько интересного, целой жизни не хватит, чтобы постичь его.
- Ты знала об этом и раньше и всегда была ненасытна во всем.
- Я просто не видела смысла в чем-то ограничивать себя. Только с ним я узнала настоящую боль от измен и цену верности. Это совсем не то, что я чувствовала раньше. Тогда мне было просто неприятно, словно кто-то попользовался бельем в мое отсутствие. А с ним - это как ножом в спину.
- И ты запросто дашь ему рвать свою душу?
- Мужская и женская верность - разные вещи. Мне так же больно, как и ему. Но в женской природе не заложено умирать от этого или забивать другого самца рогами. Женщина может позволить себе такую роскошь, как прощение. Понимаешь, с ним я - целая, меня ничто не раздирает на тысячи частей и не тянет в разные стороны. С ним я чувствую себя так, будто Бог простил мне все грехи. Только с ним одним я найду в себе силы не пить из отравленных колодцев и жить в ладу с собой. Я прошла с ним все круги ада, и без него - все искушения и соблазны: деньгами, славой, благополучием, человеческим счастьем... Я люблю его! Полюбила за муки...
- Знаю, знаю, не ори..., - она закашлялась, тяжело поднялась и вынесла из своего жилища старинный бубен. Ее песня была красивой и необычной, Маргарита заплакала от невыносимого ощущения. Вся боль и скорбь миллионов живых существ слилась в этих странных звуках. Шаманка закончила свой обряд, встала и посмотрела ей в глаза.
- Зачем ты пришла сюда, несчастная женщина? Ты же знаешь свою судьбу: ты умрешь от рака легких, его посадят. Девочка - маленькая девочка, которую он переедет... Ее тело, размазанное по дороге... Ты подумала о ней? И эти годы вместе - горя много, счастья мало. Боль… Невыносимая душевная боль…Ваш сын останется сиротой - всю жизнь будет платить за ваши грехи. Кому это надо? Тебе? Ему? Богу? Ты веришь, что это нужно твоему христианскому богу? Не ври сама себе. Бог дал тебе способность ВИДЕТЬ. И жить... Живи! У тебя есть выбор. Святость - не твой путь, ты не сможешь.
- Я попробую. ПОМОГИ МНЕ.
- Бог поможет. Я сняла заклятье. Иди, куда шла..., - старая шаманка снова закашлялась, отвернулась от нее и вошла в юрту.
Глава 9
Теперь уже ей ничего не оставалось, как идти дальше. После долгих дней и ночей дорога вывела ее к подножию горы. Подъем был пологим, она без особых усилий взошла на нее. Серебряный замок ей понравился. Но не поразил воображения. За время странствий она видела замки красивее. У самых ворот стоял Крис. Она сразу узнала его. Даже несмотря на то, что его силуэт не охватывало радужное сияние, и золотистая пыльца больше не струилась и не падала с неба ему на плечи. Это был обычный мужик - сильный, хитрый, ленивый, эгоистичный, немного скуповатый. По крайней мере, не будет слишком тратиться на бл...дей, - подумала она, и увидела его светлую сторону: он мог быть нежным и внимательным, если хотел. Лишь на одно мгновение ей стало невыносимо страшно, ей показалось, что он как-то отупел за время ее отсутствия. "Он похож на жирного упитанного борова, но это мой мужик", - подумала она и сделала шаг навстречу. "И он нужен мне", - твердо сказала она себе и сделала второй шаг.
Он смотрел с недоумением. Раньше он всегда узнавал ее по шелесту крыльев, по пьянящему запаху волос и золотистому шлейфу, который она оставляла за спиной. Теперь ее волосы были коротко острижены и пахли ветром странствий. Ноги были сбиты в кровь, но он не мог об этом знать, потому что они были обуты в красные башмачки из телячьей кожи. В пурпурном плаще с золотыми пряжками не было прорезей для крыльев. Он красиво и плотно охватывал ее тело и был так не похож на все ее прежние черные и белые одежды. Золотистое свечение, которое раньше мягко стелилось за ней по земле, теперь спряталось на дне ее глаз.
Он глядел тупо и недоверчиво. "Кто ты? И что тебе нужно?" - говорили его глаза.
"Это ведь я, как ты мог не узнать?!" - закричала она безмолвно, протягивая к нему руки. Он отдернул свою ладонь, словно обжегшись.
- Я знал одну женщину, она была очень похожа на тебя. Это было давно, наверное, в прошлой жизни... Я любил ее, но она умерла. Ее больше нет.
- Это ведь я! Что ты такое говоришь, Крис? Я вернулась, я больше никогда не покину тебя. Я шла много дней и ночей, я люблю тебя!!! - она почти кричала, но какая-то другая часть ее личности смотрела на все со стороны и подсказывала, что это не совсем правда.
Этот чужой человек чем-то неуловимо напоминал Кристиана. Но это был не ОН. И именно из-за внешнего сходства этот мужик вдруг стал ей неприятен. Словно вместо желанного апельсина ей подсунули муляж из папье-маше. Но она не позволила этому новому чувству захватить себя целиком. Она подошла к нему сзади, как делала это прежде, и запустила пальцы ему в волосы. Небольшая впадинка на его затылке так привычно нашлась под руками. Она взглянула на свою руку, вспомнила ВИДЕНИЕ. Но теперь кольцо было на среднем пальце, а не на безымянном, как привиделось ей когда-то. "Должно быть, что-то сбилось, и теперь можно изменить судьбу", - ее сердце болезненно сжалось, свернулось в клубок.
- Мы изменились, Кристи. Это время, оно что-то сделало с нами... Ничего, мы привыкнем. Ко всему привыкаешь. Какая разница: люди, эльфы? Ведь это как одежда. Мы привыкнем, любимый, - шептала она, и от нестерпимой щемящей нежности слезы застилали ей глаза.
- Ты очень красивая, но я люблю другую, - он продолжал говорить, ничего не слыша.
Она могла прикасаться к нему, чувствовать знакомый запах, но это ничего не меняло. Невидимая стеклянная стена не позволяла ей приблизиться. Он продолжал нести какую-то чушь, но ей уже стало все равно. Она не злилась на него. Видимо, ему отшибло память от всех зол и бедствий, постигших нас, - подумала она и поняла, что смертельно устала. И у нее уже больше не было ни сил, ни желания стучать в стеклянную стену. Мысль, которая с момента их встречи назойливо крутилась в голове, теперь окончательно сформировалась: "Этот ЧЕЛОВЕК мне не нравится". Но освобождения не наступало. Слишком много было общих воспоминаний. Именно эти воспоминания - тысячи тонких и прочных нитей связывали ее с этим чужим и теперь уже глубоко безразличным ей, существом. Отодрать его от себя можно было только вместе с мясом и кровью. А тело было из мяса и крови, как у всех нормальных людей. У нее больше не было в этом никаких сомнений. А он продолжал говорить, не видя и не слыша ее.
- Она была глупая, все время плакала и твердила о женитьбе. Ей хотелось иметь ребенка, но тогда я не мог себе этого позволить. Да и теперь, наверное, не смог бы... Ведь я говорил ей, что не способен на конструктивные отношения. Она сама во всем виновата. Она говорила: ты - моральный урод. Это так и есть. Я - урод, я не люблю детей. Да и ее-то, наверное, не слишком... Она всегда любила меня больше, чем я ее. И потом, женщины. Их так много, и они все разные...
Он тихо бормотал все это себе под нос, не видя и не слыша ее. Но она уже и не пыталась ничего делать. Она видела перед собой обычного мужчину, неуверенного в себе, суетливого, рефлексирующего, занятого лишь собой и своими собственными проблемами, не способного взять на себя ответственность даже за свою жизнь и свои поступки. Что может быть общего у меня с этим слепым и глухим безумцем? - думала она, - Он ничем не хуже и не лучше многих других мужчин, слабых, беспомощных, не ведающих что творят. Она готова была принять его и таким. Как раньше принимала все его взлеты и падения, все его благородные и чудовищные поступки. Как тогда, в прежних жизнях, принимала его сотни раз - королем, шутом, нищим, воином... Каждый раз каким-то странным чутьем, присущим лишь кошкам и женщинам, она угадывала его в любом обличии. И даже теперь УЗНАЛА бы его среди тысяч людей, несмотря ни на что. Но он НЕ УЗНАВАЛ ее. И с этим уже ничего нельзя было поделать. Ей хотелось уйти, но она продолжала стоять и прислушиваться к тому, что он говорит.
- ...Она наряжалась в смешную белую одежду, ждала меня и плакала - воображала себя невестой. Она была сумасшедшая. Представляешь, умерла из-за меня, глупая женщина. Я снова одинок. Боже, я так одинок!.. Если бы только ты смогла поговорить со мной о ней...
- Прости, но у меня вряд ли получится. О мертвых плохо не говорят, а ничего хорошего на ум не приходит...
- А ты... Кто ты? Для чего ты оказалась здесь в эту трудную для меня минуту? Может быть, мои боги послали мне утешение?, - он обернулся к ней, его глаза, еще мгновение назад - влажные от слез, вдруг оживились, в них снова появился такой знакомый ей, холодный и хищный блеск, - а ты можешь сегодня вечером со мной поужинать?
Он говорил что-то еще, но она уже бежала прочь, захлебываясь слезами. Она слышала, как за спиной рушатся древние стены. "Все твои замки будут рушиться! Все и всегда!", - слова, сказанные когда-то в сердцах глупой и злобной ведьмой, гулким эхом отдавались в ее голове. Колючие ветви раздирали ей лицо в кровь. Тысячи острых шипов впивались ей в душу, в сердце, рвали ее на части. Но она бежала вперед и терпела боль, терпела, пока могла. Когда боль стала нестерпимой - она упала лицом вниз, как подстреленная птица."Господи Иисусе, - шептала она, - только пусть он живет. Не дай ему испытать такой боли, спаси его от всех зол и бедствий. Храни его! Потому что я уже не могу..."
Белый снег падал с неба и укутывал ее тело тонким покрывалом. Она долго лежала так, накрыв собой свою боль, которая из душевной уже переросла в физическую. И тогда она УВИДЕЛА свою смерть - она была так близко, что Маргарита чувствовала кожей ее холодное дыхание... Смерть была легкой. Куда легче невыносимой легкости ее бытия. Сердце изменило свой ритм, кровь потекла медленнее, и руки перестали ей принадлежать. Затем то же самое случилось с ее ногами. Потом - глаза. Какой-то пьяный художник стальным лезвием высек ее глаза. Но боли не было, они просто вытекли как слезы... И тогда что-то изнутри вдруг подтолкнуло ее. Внезапный порыв, смутное предчувствие. Она взглянула на свою руку - кольцо было на месте, но вместо самого большого камня в нем зияла черная дыра. Видимо, он выпал где-то по дороге. Она вспомнила свое видение, связанное с кольцом, в нем камень играл всеми цветами радуги на мертвой холодной руке. Если сейчас его нет в кольце, значит, на руке может не быть синих трупных пятен, - эта мысль, выстроенная по законам сновидческой логики, отчего-то показалась ей очень правильной.
Она преодолела сон, заставила себя встать. Поглядела на мир. Все было как будто таким же, как всегда, и в то же время что-то неуловимо изменилось. Она догадалась: это "что-то" произошло с ней самой. Ее мокрое от слез лицо покрылось льдом, и изменилась фокусировка, она стала видеть под другим углом. Первый солнечный луч коснулся ее ресниц и рассыпался на тысячи мелких осколков. Розовая пелена, многие годы надежно отделявшая чудесный мир ее фантазий от реальности, расползлась, разлезлась на куски. И тогда она впервые увидела жизнь в ее неприкрытой и пугающей наготе. Яркий свет на миг ослепил ее. И суровый, по-настоящему жестокий и безумно красивый мир вдруг раскрыл ей свои объятия. Все альковные тайны и хитросплетения интрижных линий ее собственной судьбы вдруг показались ей мелкими и незначительными в сравнении с этим огромным и непостижимым миром. А розовый флер, которым она так долго и тщательно окутывала все свои будуары - лишь старой и пыльной тряпкой, от которой делается душно и хочется чихнуть.
Кто я? Куда идти? Как жить и что теперь делать? Она не находила ответов на свои вопросы. И тогда она сняла с пальца больше уже ненужное ей кольцо, бросила его и пошла наугад, интуитивно отыскивая новые пути.
Много раз потом она спрашивала себя, что это было? Что тогда заставило ее подняться? Главная игра была проиграна, воля сломлена, а здоровый инстинкт уже ни о чем не говорил. Может быть, это была любовь? Другая, никому конкретно не адресованная, не имеющая ничего общего с той игрой, в которую со дня сотворения мира играют ОН и ОНА. Любовь, разлитая всюду ароматом цветов и вонью от гниющих отходов, нежная, как поцелуй Иуды и чудовищная, как прощение Христа. Любовь свербящая, как прошение смертника о помиловании, и упоительная, как танец пьяного бомжа на оживленном перекрестке.
Инна Комесс iness07@mail.ru