-Жень, привет, не спишь? Извини, если разбудил,- телефонный звонок в восемь часов утра был более, чем неожидан. Мало того, что я с утра вообще никогда ничего не соображаю, так я и просыпаюсь всегда с трудом. А чтобы не проспать, обычно ставлю по два-три будильника. И вообще, мне, чтобы проснуться, просто необходимо встать под холодный душ. Привычка с детства, в любую погоду и летом, и зимой, принимать утром холодный душ. А тут еще накануне праздновали пятнадцатилетие нашей со Светой свадьбы. И разошлись уже поздно, и выпили немало, да и если честно, то я вообще не помню, как мы домой доехали из ресторана, как такси ловили. Старею, наверное. Раньше мог ведро водки выпить под хорошую закуску и ничего. А теперь и давление пошаливает, и сердечко.
Но сердечко, скорее всего, пошаливает не от вчерашней пьянки, да т разве ж это пьянка? Посидели с женами, отдохнули, слегка выпили. А побаливает оно от вчерашнего разговора с главным редактором. Он у нас тот еще гусь. Принес ему на прошлой неделе отличный материал, взрывной, острый, с достоверными фактами о таможенных нарушениях. Свели меня люди добрые с одним таможенником, так тот перед отъездом на ПМЖ в Грецию такого порассказал, просто пальчики оближешь. Правдоподобные истории, рабочие схемы махинаций, и пользуются ими таможенники до сих пор. Бомба, а не статья! Так мой редактор сначала двумя руками за него ухватился. Но день проходит –молчит, два- молчит. А как неделя прошла, я к нему уже сам в кабинет заявился.
-Ну что,- говорю,- Когда мой материал в номер пойдет?
А главный сидит как сыч, взглядом в пепельницу уперся, ручки наманикюренные нервно так потирает и, не глядя в мою сторону;
-Ты писал бы уж, Евгений Давыдович, о своем спорте. Что тебе неймется? Что ты все время в самое пекло лезешь? Жить тебе, что ли, надоело?
-Вы, Евгений,- говорит,- Очень ценный работник, но пусть эта ваша статейка пока у меня в сейфе полежит. Не буду же я ради нее, снимать материал о детских спортивных школах, тем более что у нас в стране сейчас идет тенденция к его развитию. А если начистоту, то мне мое кресло не надоело пока. Ты знаешь, кто эту таможню прикрывает? Не знаешь? Лучше тебе и не знать. Итак, уже влез по уши в это осиное гнездо. А ты хоть раз считал, сколько главных редакторов слетело со своих мест, с твоей подачи? Не считал? То-то! А я еще работать хочу. Возьми-ка ты лучше в отпуск. У тебя за три года неиспользованных одних отгулов набралось целый воз, плюс отпуска. Отдохни, с семьей побудь!
Я и взбеленился. Ох, и орал я же не него. Наверное, не только в коридоре, но и на улице было слышно. И лизоблюдом его обзывал, и трусом, и напомнил ему каким он был отличным журналистом в девяностые, и каким дерьмом сейчас стал. Я его бичую, а он мне не отвечает. Сидит молча, в столешницу уперся взглядом и все. Видать здорово хвост прижали. Самое обидное, что неделю назад вроде даже обрадовался, ухватился, а вчера уже передумал. Может, звонок был сверху, может, проконсультировался у кого. В нашей жизни все возможно. А я знаю, что в той статье все, до последней запятой, правда. Так что скорее всего он просто испугался.
Надоело мне орать, вышел я, и хлопнул дверью. Все. Считай, работу потерял. Обратно хода нет, никто не простит, если тебя при подчиненных с дерьмом смешивают. Теперь придется думать, куда податься? Журналист я известный, но скандальный, и не всякая газетенка возьмет меня к себе. Конечно с голоду мы не умрем. Материала у меня еще на сто статей хватит. Буду работать на контрактной основе, но этой свободой долго не прокормишься. Сколько работаю, мало, все-таки, порядочных людей среди главных осталось. То есть сначала, пока голодные, они все за правду радеют. А потом, с возрастом, уже потихоньку привыкнув к налаженному быту, комфорту, начинают понимать, что им уже есть что терять. Вот тогда то если и идут поперек вышестоящих, то становятся, если не послушные, то все более и более осторожные. Все, ухожу, придумаю потом что-нибудь с работой, а пока и вправду отдохну немного. Съезжу со своими девочками куда-нибудь по путевке, буду лежать на пляже, загорать и пить пиво.
Домой пришел весь белый. Естественно и сам тоже понервничал изрядно. Сердце, чувствую, пошаливает, думы невеселые в голову лезут, и такая тоска наваливается, что сосредоточиться ни на чем-нибудь не могу. Почему так получается? Вот я, классный журналист, а реализоваться не могу. Я прекрасно знаю свои возможности, у меня неплохой стиль, легкое перо, и отношусь я с кебе объективно. А, может, наоборот? Может, я себя переоцениваю? Да нет, вряд ли. Значит буду думать как жить дальше. Налил полстакана водки –стал думать. Что делать? Газету свою организовать? Или журнал? Что ж, не сложно, людей смогу подобрать классных, профессионалов, многие ко мне тянуться, уважают, но спонсоры нужны и дело это не быстрое, достаточно рутинное, плюс много времени сама организация и регистрация журнала сожрет- пока то да се. Книжку написать?- набралось столько материала, что на пять книжек хватит- издателя опять же надо подобрать. А это еще полгода, год. А что в это время кушать будем? На Светкину ставку юриста в женской консультации ноги протянуть можно. Такая грошовая зарплата, что только за квартиру и можно заплатить. Ну полгода на запасы отложенные протянем, а там зубы на полку и все. Как жить дальше? Сашка опять же на следующий год в институт пойдет, надо подготовительные курсы оплачивать, репетитора нанимать. Опять деньги. Господи как же они надоели, эти деньги. Все время только о них и думаешь. Вот поэтому-то я и люблю свою работу- как нащупаешь интересную тему и все, ныряешь в нее с головой, а все остальное отходит на второй план, и деньги, и заботы, и проблемы, ничего не тревожит, не волнует и, главное, не мешает работать. Одна только забота: только бы успеть мысли записать и вовремя материал сдать. Иной раз и на работе пишу, и дома продолжаю стучать на компьютере, иногда ночь на пролет. Ни еда не лезет, ни питье, сплошной азарт. Светка всегда смеется. Говорит, что когда я работаю, то меня в эти дни лучше вообще не трогать. Потому, что я все равно ничего не понимаю, киваю головой и все. Зато добиться можно чего хочешь, и не прикладывая никаких усилий, можно выпросить любую вещь. Что я в эти моменты на все согласен. И еще говорит, что в следующий раз обязательно попросит у меня денег на новую машину или шубу. А я равно ничего не соображаю, так что сто процентов, что соглашусь. А глаза у нее при этом хитрющие, и я прекрасно знаю, что ей нравиться, когда я так увлечен, что она любит читать мои статьи, и критика у нее добрая. И вообще вся она открытая как на ладони.
Вот и вчера, я еще только порог переступил, она взглянула на меня, и сразу про юбилей свадьбы заговорила. Он у нас плавающий, мы его празднуем, когда нам удобно- то в день, когда ее, беременную, на стадионе встретил, то когда мы документы в загс отнесли, то когда я ее к себе с дочкой забрал. Вот и она вчера и завелась:
-Обязательно, -говорит,- Нужно сегодня отпразновать. Много народу звать не будем, но твоего Виктора с женой обязательно, Вику мою с мужем и сестру твою Соню. Что она одна дома все время сидит. Уже тридцать лет девке, а никуда не ходит. Если хочет пусть приходит с кавалером. Вот нас и будет уже восемь человек. Ну что, пойдем?
-Пойдем,- говорю,- Давно я ни с кем не виделся. А может не надо? Видишь, какое у меня сегодня настроение? Не хочу я никого грузить своими проблемами. Но вдруг не удержусь?
-Да ну брось,- отмахнулась жена,- у них проблемы почище твоих будут, а у нас все –таки юбилей. Я хочу, чтобы ты отвлекся, забыл, хотя бы на сегодня об этих неприятностях. Ты у меня такой умный и такой талантливый, что как только другие редакции узнают, что ты в свободном полете, тебя будут рвать в разные стороны. Вот увидишь, все наладиться. А то, что спонтанно пойдем, так даже еще и лучше. Не пойдем в Метрополь или там в Берлин. Выберем что-нибудь попроще.
Уговорила-таки. Я и пошел за ней как телок на веревочке. Всегда у нас так. Что касается глобальных проблем, всегда на меня сначала оборачивается- решай, мол, а стоит мне замешкаться , замедлить, так сама ввязывается и легким мановением руки все «узлы разрубает». Молодец она у меня.
Интересно, как это Виктор умудрился после вчерашних посиделок так рано встать? Ведь гулял с нами до конца, кроме того, помниться, все время порывался со мной о чем-то поговорить. Но жены помешали. Заверещали в один голос:
-Ни слова о футболе!
И не дали поговорить. Помниться вроде я договаривался с Виктором в баньку сегодня сходить, но не в восемь же утра!
-Да, Виктор, я тебя слушаю,- сонно сказал я в трубку, чувствуя по голосу, что разговор у него ко мне серьезный.
-Ты извини, Жень, что звоню в такую рань. Вчера не удалось, а мне очень с тобой поговорить надо. Это как продолжение к твоей вчерашней теме. Давай, подкатывай в баньку, а? Попаримся, пивка попьем до обеда. Там, глядишь, и выветриться весь хмель!
-Давай,- вздохнул я, искоса поглядывая на спящую Светлану. Нет, она никогда не была против наших мужских посиделок. Просто я заметил, что на виске, над самой бьющей изнутри голубой жилке растет седой волосок. Светлана младше меня на пятнадцать лет. И всегда она жизнерадостная, веселая и молодая, а вот, поди ж ты, вот и у нее седые волосы появились. Почувствовав мой взгляд, приоткрыла глаза:
-Ты куда?- и обняв меня горячими со сна руками, сладко вздохнула, продолжая спать.
Поеживаясь по утренней прохладе и шлепая по чистому полу босиком, заглянул в комнату дочери. Обычный беспорядок, разбросанная одежда, книжки на полу, какие-то колокольчики на люстре. Яркие плакаты, раскрашенных в дикие краски рок-музыкантов, безмолвно взирали на меня со стен, и, казалось, я во всем слышу укор: что-то тут не так у вас, ребята, что-то не все в порядке у вас дома. Из- под одеяла виднелась узкая ступня с накрашенными черным лаком ногтями, и я знал, что на руках у Сашки такой же точно черный лак. И этот черный лак сигнализировал мне о неуравновешенном внутреннем состоянии ребенка. Может она так самоутверждается? Ищет себя? Да, надо будет подумать обо всем этом, поговорить со Светой, а потом и с Сашкой. Похоже, что не все в порядке с нашим ребенком. На вид взрослая, а еще совсем маленькая. Вот и вчера отказалась с нами идти в ресторан, а причину не объяснила.
Тихонько затворил Сашке дверь и на цыпочках прошел в ванную.
До встречи с Виктором остался час.
Приятно ехать по пустому городу. Летом в Москве по выходным дням на дорогах свободно, ехать одно удовольствие. Тенистый бульвар влажен от росы или, может быть, улицы нашего города специально поливают по утрам, чтобы не было слишком пыльно? Солнце не печет, а ласково просвечивает сквозь мокрые листья, рассыпаясь радужным спектром на все цвета радуги. Тихая теплая Москва в эти утренние воскресные часы приветлива, как молодая крестьянка, встретившаяся по утру в чистом поле с ведром молока. Господи, откуда такие сравнения всплывают в голове, если я с рождения городской житель и в деревне, кроме как на картошке в институте, никогда не был? Странно все-таки устроено наше восприятие. Иногда такие неожиданные ассоциации возникают, что порой просто смешно становиться. Так и сейчас мне представился век, наверное, шестнадцатый или семнадцатый, и молодая веснушчатая девчонка, идущая по свежескошенной траве, с ведром молока. Причем могу голову дать на отсечение, что шла она по этому же бульвару, по которому я ехал. Что это? Генетическая память? Промелькнуло и исчезло? А там, в той далекой Москве, где-то блеяла коза, быстро неслись в ярко-синем небе белоснежные облака, и девчонка с длинной пшеничной косой, в белом платочке, шла и шла своей дорогой, хитро улыбаясь, и согнувшись под тяжестью ведра. Юная москвичка. Юная Москва. Такая же ранняя и свежая, как это утро.
К Сандунам я подкатил на удивление быстро. Джип Виктора уже стоял напротив входа, а рядом с ним, будто прижавшись к большой черной громадине, притулилась ярко желтая «Ока». И вместе они составляли удивительную пару. Огромный черный монстр, застывший у стены в грозном безмолвии и маленькая беззащитная игрушка.
-Это чей такой цыпленок?- спросил я, входя в предбанник.
-Мой,- улыбнулся мне ничуть не смутившийся незнакомый толстячок.- Это мой мустанг, незаменимая рабочая лошадь
-Лошадь?- улыбнулся я,- Скорее пони,- и, протянув руку незнакомому толстячку, представился:
-Евгений.
-Валентин,- отозвался он, крепко пожимая мою руку.
-Познакомились?- спросил входящий в предбанник Виктор, и ставя на стол запотевшие бутылки с пивом,- Ну и хорошо. Садитесь мужики. Я сейчас вам все расскажу, и будем уже дальше вместе решать. Извините, что вытащил вас в такую рань в воскресное утро, но от того, какое вы сейчас примете решение, для меня зависит очень многое. К меня не очень много друзей, но те которые есть –настоящие.
Мы удобно расселись, налили себе по кружке пива, и со вкусом отхлебнув пушистую пену, приготовились слушать. Виктор молчал, сосредоточенно глядя в кружку. Я не торопил его. Мне было интересно, зачем он нас собрал в столь ранний час. Похоже, что-то очень серьезное беспокоило его, но он все никак не решался начать. Интересно, что же он такое хочет нам предложить.
-Я хочу, чтобы вы мне помогли,- решительно сказал он и, оторвав глаза от пива, посмотрел сначала на меня, потом на Валентина.
-В чем?- не удержался Валентин.
-Мне предложили возглавить одну из московских футбольных команд,- сказал он,- с легендарным прошлым, с громкой историей, но к сожалению, в данный момент в полнейшем развале. Команда отстающая, никакие игры не тянет, игроков просто-напросто нет, все разбежались, денег на содержание нет. Если кто и помнит о ней хоть что-нибудь, да и то, только кое-какие старики-профессионалы. Единственный плюс, это то, что есть свой, хоть и почти полностью разрушенный, стадион. Содержание его тоже убыточно, но продавать не будут, потому что новое правление, хочет не только поднять завод, но и возродить былую славу футбольной команды. Сначала всплыл один беспроигрышный вариант, это желающий вложить свои бабки иностранец. Так вот сначала давайте расскажу про иностранца. Каким-то образом он вычислил меня, и на той неделе связавшись со мной, предложил выкупить часть акций у завода с тем условием, что я возьмусь тренировать команду. Свобода мне предоставляется полная, финансовая и административная, как при покупке игроков, в благоустройстве футболистов, так и в подборе кадров, но с условием, что мы выйдем через год-два на чемпионат России, и возьмем золото или серебро. В противном случае он не хочет вкладывать свои деньги. Ему, видите ли, нужны гарантии. Ну, это то, как раз и понятно, гарантии хотят все. Другое дело, что никто их не получает. И, с одной стороны перспективное предложение, а с другой кабала, и честно скажу, мужики, мне не хочется под него ложиться. Потому что получается, что он единовластный хозяин. Я взял тайм-аут подумать. Потому, раз он единственный, кто вкладывает бабки, то возможно, что через полгода он будет диктовать нам условия, как играть и что делать. А я этого не хочу. Не хватало еще, что бы и в спорте командовали дилетанты. Акционеры, прослышав об этом, наотрез отказалось продавать акции своего клуба и решили попробовать следующий вариант. Они предложили мне взять эту команду просто так, на самоокупаемость. Денег у них, естественно, нет, поэтому решили выделить нам часть акций. Завод не функционирует, заводские площади сдаются в аренду, оплаты которой еле-еле хватает на коммунальные услуги. Если я не соглашаюсь, они продают акции этому иностранцу, и тогда вступает тот первый вариант, но я туда уже не пойду. И я решил взять эту команду сейчас. Я неплохой тренер и цену себе знаю. Я думаю, что у меня получиться. Я смогу перетащить кое-каких игроков из других команд, набрать и воспитать новеньких. И я подумал о вас, мои друзья. Вместе с вами выстраивается отличная команда. Валентин врач, очень хороший, золотые руки, администратора тоже подберем из проверенных людей. Но без твоей, Жень, помощи, мы не раскрутимся. Я уже к кому только не обращался. Просил денег в рассрочку, в долг. Пытался взять кредит. Но я не финансист. Его, кстати, тоже надо будет подобрать, финансиста там, или бухгалтера, потом решим. Не веришь, но как только люди слышат название той команды, все сразу разводят руками и отступают. А ты, Жень, человек публичный, связи у тебя есть. Я думаю, что тебе будет проще найти нам спонсора. Конечно, ты сам должен выбрать, чем тебе заниматься. Но мне кажется, дело у нас затевается хорошее, и тебе тоже должно быть интересно. Ты ведь сам в юношестве играл в футбол, правда? Да и сейчас к нему не равнодушен. Ты подумай, я предлагаю тебе организовать пиар-компанию в пользу новоявленного клуба, естественно не бесплатно. Дай время раскрутимся и бабки пойдут хорошие, ни о чем думать не будешь. За игроков я отвечаю. Имя клубу придумаем сообща, а, может оставим старое, там посмотрим. Как-то так получается, что все складывается очень удачно. Один к одному. Вот смотрите! Стадион есть? Есть. Раздевалки, помещения? Тоже. И даже гостиница от завода на Истре. Как будто специально все! Да нам и карты в руки! Подумай, Жень. Сколько тебе нужно времени подумать?
-Умеешь ты увлекать, Виктор,- заметил я,- так расписываешь, что уже руки чешутся, и хочется вступить в работу, прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Мне, если честно, совсем не нужно времени. На старой работе я вчера со всеми разругался, и меня отправили в добровольно-принудительный отпуск, так что считай, я безработный, и мне твое предложение в жилу. Но это не главное. Главное, я думаю, что ты прав. И упускать такую возможность ни в коем случае нельзя. И почему-то, мне тоже кажется, что все у нас получится. Надо только подумать, к кому обратиться, кого потрясти. Олигархи непросто расстаются с деньгами. Тем более, что пока у нас нет имени, ну ты понимаешь что я имею в виду. Но есть пара-тройка людей, готовых вкладывать деньги в долгосрочные проекты, и в этом случае выступать гарантом можем только ты или я. Ты, как человек очень известный в своем мире, я, как журналист-общественник. Давай я подумаю, кого я смогу затащить в нашу так называемую «вип-ложу», и кто нам сейчас наиболее полезен.
-Лады,- согласился Виктор и посмотрел на притихшего Валентина, -Не робейте, ребята, прорвемся, все у нас получится. Вот увидите!
Ехал домой и думал. С кого начать? Можно конечно нефтяную компанию потрясти, там у меня президент знакомый, но вряд ли он захочет, что бы на наших майках светилось ее название. Мы пока ничто, значит, надо будет его убедить. Еще нужна реклама. Необходимо распиарить Виктора и клуб. Чуть-чуть набрать обороты, а потом двинуть. Конечно, когда Виктор уже выиграет несколько матчей, а это произойдет, я не сомневаюсь, тогда спонсоры будут сами падать в ножки, а пока…, пока можно будет обратиться к знакомому депутату. Тот как раз радеет за возрождение Руси. Вот пусть и раскошелится из бюджета партии на благо отечества, правда надо будет еще их устав посмотреть, вдруг у них какой-нибудь экстремистский пунктик там заявлен? И мы тогда попадем с ними, как куры в ощип. Нет. Будем строить свою команду чисто. Без махинаций и этих долбных скороспелых партий. Надо будет еще подтянуть Аветисова, с его телефонами, Маркова, президента –компьютерной фирмой, у Самохина узнать с кем можно поговорить, кого просто пошерстить, какая у нас компания побогаче. Им ведь статья благотворительности не помешает, а тем более, если еще на базе нашего стадиона организовать детскую футбольную секцию, то в префектуре можно будет постараться выбить фонды. Во-первых у нас будет обоснование- детский спорт, и мамаши с окрестных домой с радостью погонят к нам ребятишек. А во-вторых нечего мальчишкам по подворотням шататься, да клей нюхать- пусть лучше спортом занимаются. Значит, нужен еще тренер на ставку. Ну, ничего, найдем. Еще что? Так. Во время товарищеских матчей обязательно надо будет притаскивать в вип-ложи грант-персоны, то актера какого-нибудь, то политика. Рейтинг игр возрастет. Игру Виктор обеспечит острую, не подкачает, это точно, а персоны эти, думаю, мне не откажут. Недаром я вот уже двадцать лет пишу на злободневные темы. Завтра-послезавтра надо будет тиснуть пару статей по газетам и журналам. И не пару, а штук десять. Этакий пресс-штурм, о том, как умный, способный, всеми зажимаемый за талант, Виктор решил возродить российский футбол. И так далее.
- Ты чего сидишь в машине?- открыла мне дверцу Света,- Смотрю из кухни- приехал, машина стоит, а домой не поднимаешься . Почему? Я уж испугалась, думаю, не дай бог, у тебя опять сердце прихватило, и ты выйти не можешь. Ты зачем меня так пугаешь? Я бегом сюда, а у тебя такой сосредоточенный вид, будто ты собираешься подводную лодку со стапелей спускать и заранее просчитываешь варианты, утонет или нет? Задумчивый и одновременно хитрый.
-Боже, Светка. Откуда у тебя такие словечки? Стапель! Ты что, судостроитель?
-С тобой поживешь, чему только не научишься,- улыбнулась она,- Ты же знаешь, у меня есть целый архив твоих работ, и я время от времени его перечитываю. Ну, так что ты сейчас изобрел? Лодку атомную или очередную пресс-бомбу для общественности?
-И не поверишь,- вылез я из машины и нажал на противоугонный брелок,- машина щелкнула,- Я тебе сейчас расскажу, чем меня заразил Виктор, причем я уже всю дорогу строил планы!
Я обнял ее за шею и потащил за собой к подъезду.
- Знаешь, я уже загорелся его идеей и набросал предполагаемую работу. Сейчас посижу дома за компьютером, набросаю что придумал, о там, может, еще что в голову придет.
-Я рада,- обняв меня за талию, сказала жена,- я рада, что ты будешь работать. Работать вообще и работать с Виктором. Он приличный и порядочный человек, он мне нравится. А ты без работы моментально впадаешь в депрессию, занимаешься самоедством, дома у нас становится скучно и пусто, и даже я не знаю ,как мне к тебе подступиться! Но что же он мог тебе такого интересного предложить?
- По сути дела,- широко шагая и волоча за собой жену, продолжал говорить я,- Он предложил мне увлекательнейшую должность пресс-атташе команды. Причем с самого начала. От истока, от преобразования маленькой никчемной команды в большого и сильного футбольного монстра. Я очень люблю футбол, а связанную с ним журналистику еще больше.
-Больше меня?- жалобно пискнула из-под подмышки моя миниатюрная супруга.
-Нет,- серьезно ответил я, извлекая ее из-под своей руки, на свет божий и обнимая за плечи,- Больше всего на свете я люблю тебя и Сашку, потом журналистику и футбол, а потом уже все остальное.
И я увидел, как ее огромные голубые глаза наполняются счастьем, увидел в ее глазах восторг и радость, и понял, что тогда, пятнадцать лет назад я не ошибся, выбрав ее в жены в первую же нашу встречу. Я никогда не пожалел о своем тогдашнем спонтанном поступке. Я знал, я был уверен всегда, что больше всего на свете, она тоже любит меня и Сашку, и я сразу почувствовал себя большим и сильным. Мне захотелось своротить горы, добиться своей цели, сделать все, что в моих силах и выше них, только для того, чтобы эти голубые глаза всегда смотрели на меня с восхищением и радостью. Для того, чтобы она могла гордиться мной, чтобы никогда не угасло счастье в ее глазах, чтобы она всегда была рядом.
30 май. 2006 г.