\ Или борьба провинциального писателя за место под солнцем\.
Уже на базаре, заняв свое место, я подумал, что пора дергать из валютчиков. Это дурдом, в котором могут выжить лишь обделенные на разум маленькие людишки, не способные на решение больших проблем. Да, если крутиться на крутых суммах, по серьезному, навар есть. И неплохой. Если сбиться в стаю как те же цыгане, армяне, азербайджанцы, грузины, турки, обезопасить себя со всех сторон - та же пахота, приносящая довольно солидный доход. И это при том, что никуда не надо уезжать. Все при месте. Но данная суета приносит удовлетворение человеку не европейского склада ума, а для лиц кавказской, азиатской национальностей. Выше они, как показала вся история их развития, не поднимаются. Не дано, хоть и появились названные народы намного раньше тех же европейцев, не говоря про американцев. Ну и что, что старик дожил до ста лет, что борода у него ниже пояса.В древности у русских девушек косы тоже отрастали аж до пят, зато ум оставался коротким. Чем эти старики с этими девушками могли обрадовать рвущуюся вверх цивилизацию? Что предложить, чтобы подтолкнуть светлыми мыслями прогресс вперед? Ничего. Кроме «мудрого» молчания от абсолютного незнания первых, и суетливых, вносящих в общество один раздор, вторых И центральный рынок Ростова вдруг покажется кипящей низменными страстями тухлой клоакой, распространяющей тлетворный порочный запрет на любые нововведения далеко вокруг. В первую очередь в таком замкнутом пространстве запрет на библейские заповеди, истины в первой инстанции. Здесь и украдут, и обманут, и изменят, и солгут. И убьют. Так зачем тратить короткую жизнь на познание давно пройденной предками окружающей низменной среды. В этом месте если кто и обогатится, то единицы. Остальные так и будут вечно кувыркаться в грязи, не расставаясь с неосуществимой надеждой вырваться наверх. А всего-то и выучить надо пару не библейских, но земных заповедей. Узнать, запомнить, попытаться их усвоить:
Деньги куются внизу, а крутятся вверху. Внизу пашут в поте лица, создавая любые ценности. Вверху этими ценностями пользуются.
На другой день я пошел в издательство, в которое несколько лет назад отнес рукопись новой книги. Роман и две небольших повестушки. Томик получался толстый – под шестьсот сорок страниц. Каждый год директор обещал напечать меня. И каждый раз не издавал. Год назад вообще дал слово, что книга выйдет через пару – тройку месяцев. Прошло двенадца - ть. Я снова стоял на пороге его кабинета.
- А, писатель. В этом году твой труд выйдет точно, - развалившись в удобном кожаном кресле, таком, какие обычно чернеют в солидных офисах серьезных фирм, радушно встретил меня наголо стриженный полнокровный директор. – Но заголовок придется сменить. Что это за название: «Соборная площадь». Ничего, конечно, да надо пообъемнее, чтобы сразу по мозгам. Например, «Ростов – папа».
Это было уже что-то, какой-то сдвиг в сторону далекой типографии. Ноги мои немедленно сделались ледяными. Вот соверши сейчас шаг в любом направлении, и они распадутся на промороженные части. Одна голова кипела от множества мыслей.
- Согласен, - продавил я первое длинное слово. – Правда, под таким именем книг и книжонок пруд пруди. Даже передачу по телевидению показали.
- Нам на разных начхать, - решительно потряс щеками в красных яблоках директор. – Ты же не остальные?
- Нет. Я сам по себе.
- Отлично. Отзывы о рукописи положительные, несмотря на то, что многие печатать тебя так и не решились.
- И не решатся. Они боятся, потому что во главе издательств стоят потомки скотников с доярками, поджатыми задами сумевшие довихляться до званий «Заслуженных деятелей культуры». Они самые настоящие скрытые враги народа, не дающие этому горячо любимому ими на словах народу узнать о себе правду. Поэтому я принес рукопись именно к вам.
- Слышь, писатель, говоришь ты как пишешь, - облокотился о полированный стол локтями директор. Я сразу прикусил язык. – А нужна ему, этому народу, правда? Он уже устал от нее, он с собой-то не в силах справиться, чтобы еще нотации выслушивать. Нет, дорогой, в том то и де - ло, что книга твоя о тебе самом. У нас любят по иному, когда кто-то за все отвечает, сам оставаясь в стороне. А ты рисуешь идеальные картины жизни ростовского центрального рынка с главным героем – собой – впереди. Это ты все вынес и пережил. Тем рукопись и отличается и от набреханного, и от гольной правды. Она живая.
- Спасибо за высокую оценку, - боясь спугнуть с лица директора распо - ложенность ко мне, как эхо отозвался я. – Вы абсолютно точно подметили смысл всего произведения.
- Это не я, оценку дали редакторы во главе со старшей, - ухмыльнулся в двойной подбородок спаситель. – Короче, деньги у нас появились, если согласен с новым заголовком, то иди к главной решать последние проблемы. Можем выпустить даже в этом месяце.А пока скажи юрисконсульту, чтобы отпечатал договор. Я подпишу.
Не помню, как вышел из кабинета, как ошарашила главный редактор, что все нужно заново переводить на пленку. Она, симпатизирующая мне женщина, которая десять лет назад, вопреки воле директора «Ростиздата» отвезла рукопись еще «Приемного пункта» в Шахты, где из нее сделали уже книгу за что получила от непосредственного разгневанного начальника выговор, сейчас с недовольным видом бросила толстенную пачку отпечатанных на машинке страниц на столешницу. Указала на дверь. Правда, тогда она понятия не имела о намерениях бывшего босса не пропускать меня ни при каких обстоятельствах. Получилось так, что она со - бралась отвозить рукописи других авторов в периферийную типографию а я как раз подспешил, заныл как всегда, что пролетело уже пять лет, а меня не напечатали, хотя все давно готово и резолюции положительные наложены. Начальника на месте не оказалось. Женщина, в то время от - вечавшая за связи с типографиями, откопала мою рукопись в навале в огромном шкафу, присоединила к упакованным к отправке и укатила на издательском автобусе. Когда из командировки возвратился босс, дело было уже сделано. Но какая муха укусила ее в данный момент, я понятия не имел. Время упускать нельзя было ни в коем случае. Я снова оказался у ди - ректора и он вынес решение довести до ума за счет редакции. Это был мой день, больше никому его отдавать, или с кем-то делить, я не горел желанием. Со знаменательного момента я возненавидел всех, кто стоял на моем пути, признавая лишь одного директора издательства, который один, из вдруг почему-то отвернувшихся благодетелей, пошел навстречу самым решительным образом.
Прошла неделя, в течении которой я буквально сбивался с ног, улаживая в издательстве корректорско - производственные дела. Договор был подписан. И пусть по нему я получал всего двадцать экземпляров своей книги бесплатно, составлявших мой «полновесный» гонорар, я был счастлив. Больше шести, почти семь лет, ожидания подходили к концу. А деньги что ж, деньги дело наживное. Зато я ощутил под ногами, что вновь ступил на свой путь. Допускаю, что по мнению даже многих он ошибочный, может следовало пойти другой дорогой. Но для меня этот путь был именно моим.
Наконец-то, вот она, вот она, моя книга. Тридцать три и шесть десятых печатных листа, шестьсот сорок страниц. Целлофанированный, матово отливающий, переплет с донскими, синими, красными, цветами, с золотыми куполами собора, с далеко выброшенной вперед стрелой башенного крана в речном порту, с Театральной площадью, с «Интуристом». А на первом плане я в летнем тельнике,с наколотой оскалившей пасть башкой ягуара на правом плече. И черный берет на голове с золотым якорем в черном овале значка. Одна из тесемок, естественно, в «коронованных» булатом, оковавшем вышибленные, зубах. Выражение лица зверское, обе руки четко показывают общепринятую фигуру, мол, а вот вам елда от обворованного всеми правительствами, которые «из самой гущи народной», испытавшего достаточно унижений с оскорблениями, да ни разу не сплясавшего под вашу дуду комаринского, автора этой книги. Хрен возьмешь, не хам-с, и не холоп-с. Был бы помоложе, со здоровьем, ни минуты не остался бы в государстве рабов, прикрывающем изначальное раболепство за ширмой покладистости характера, беспримерной в мире терпимостью. Чушь! Чушь собачья!!! Какая покладистость, какая терпимость?Услужливо согбенные спины потенциальных потомков скотников с доярками, готовых переносить любые издевательства, лишь бы… /не было войны…/, не оказаться снова в загаженных самими же хуторах и селах, а еще страшнее – в построенных Троцким, расширенных Сталиным, северных лагерях. И – молчок. Из тьмы веков до нынешнего дня. До завтра. Разве способами извне размочишь зачерствелую внутреннюю сущность? Нет. Она уже как гранит. Как алмаз. Сверкает и отражает все новое, не умея – не в силах – вбирать в себя ничего. Даже для собственного блага предлагаемое.
Широка и кристально чиста душа русского народа. Нигде в мире такой отшлифованной за восемьсот лет души не сыщешь, потому что охра - няет она сама себя собственным светом. Переделывать ее бесполезно.
Был в Монголии какой-то праздник. И показали по телевидению ровные ряды монгольцев на низкорослых лошадях. Целеустремленной рысью они прокатывались перед невысокой трибуной с широкомордым вождем. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы тело мое сковало внезапное, неизвестно откуда взявшееся, чувство опасности. Я не мог оторвать намертво присохших к экрану глаз.И вдруг до меня дошло, я замер от пронзившего насквозь сравнения. Пираньи…Не нарушая порядка, ровными рядами, как по стремнине реки,только вперед врезался в пространство плотный, нескончаемый, кровожадный поток пираний. И не виделось от него спасения…
Сколько же сил, здоровья и ума отняла у русичей беспощадная звероподобная нечисть. Кого оставила она после себя от гордого, разумного, не уступающего в развитии ни одному тогдашнему племени германцев, норманов, галлов, фландрийцев, саксонцев, демоса. Кто выдрался из девьих чрев после насильственной ассимиляции? Тот и выперся, кто покорил одну шестую часть первородного мира, кого до сей поры страшатся цивилизованные нации, страны.
За то, что выстояла, одолела непобедимых поганцев, до самой земи поклон тебе, Великая Русь. Из нескольких – меньше десятка, кажется, шести – колоссальных событий за последнее тысячелетие, комиссия из мировых авторитетов назвала два, причастных именно к России. Первое, это нашествие кочевых орд во главе с Чингисханом. Второе – победа русского народа над фашистской Германией.
За то,что до сих пор не стремишься подняться в полный, до вторжения диких племен, рост, укор тебе, моя Родина. Тоже великий.
- И ты сочинил это сам? – сидя на малогабаритном диване с раскрытым произведением, хлопала белорусскими васильковыми зрачками Ирина.
- Именно, - роясь в энциклопедическом словаре, рассеянно отвечал я.
- Все шестьсот сорок страниц?
- Странная ты… А кто их за меня будет писать?
- И первые две книжки, и «Добровольную шизофрению» тоже ты… Тяжелый том. В смысле содержания.
- Все так говорят. Кому охота читать про себя правду. Знаешь, за что распяли Иисуса Христа?
- Ты объяснял: за правду.
- Вот именно. Если я скажу, что задница у тебя великовата, а груди мелковаты, то ты начнешь относиться ко мне прохладнее. Согласна?
- Могу вообще уйти, - отложила толстую книгу в сторону Ирина.
- Успокойся, я привел пример.
- А мне не нужен глупый пример. Если я тебе не нравлюсь, ищи другую.
- А теперь вообрази, что по улице идет косой или горбатый человек, а я указываю на его недостатки. Что он сделает?
- Морду набьет. И хорошо, не будешь лезть с длинным языком.
- Но я же оглашу правду.
- Кому она такая нужна. Без твоих подсказок все видят, и человек тот знает наверняка.
- Отлично. Я процитировал недостатки, которые исправить нереально, чтобы ты яснее уловила суть дела.
- А мне улавливать нечего, уже услышала, какого ты обо мне мнения.
- Не заводись…
- И не думаю. Пойду собираться домой.
- Сейчас доскажу и займешься.
- Вот как!… Без подковырок обойдусь.
- Да подожди ты… А теперь представь себе, как Христос ходил по городам и говорил: не убий, не укради, не лги на ближнего своего, не прелюбодействуй, и так далее. То есть, указывал на те грехи, которых можно избежать. Проявить силу воли и вести достойный образ жизни. Прислушались к нему люди за две тысячи лет?
- Не знаю…
- На территории Франции общая могила. В ней лежат русский, француз и немец. Каждого из них послал на войну его вождь, все они защищали свою землю. Этот вопрос будет посложнее. Так за что они убивали друг друга?
- Не знаю…
- Казалось бы, родина священна, вождя ослушиваться никто не позволит. Значит, они ни при чем? А если по совести, то виновны только они, потому что убивали, или виновен тот, кто их послал, или виновато пресловутое понятие о долге, о чести, о Родине!
- Не знаю… А кто… при чем?
- Русский, француз и немец.
- Почему?
- Потому что пошли убивать.
- Но их натравили. Их заставили насильно.
- Вот в чем и дело. В Библии, в других великих книгах, написано: человек, обрати взор свой на себя. То есть, ты сам хозяин своей судьбы. Отсюда, силой никого принудить немыслимо,потому что человек есть подобие Бога на Земле. В общем, что одинаково, не сотвори себе кумира, чтобы он тобой не понукал. Поняла?
- Но им приказали.
- Значит, они рабы. Свободного человека приневолить нельзя.
- А если под дулом автомата?
- Какая разница. Хоть под атомной пушкой. Свободный дух не принадлежит никому. Он сам Хозяин себе.
- Не знаю…
- Ладно, прекращаем этот разговор. Пойдем на кровать, я тебе лучше о любви пошепчу…
- Вот уж… Я сама… сексуальный маньяк…
СОСКОЛЬЗНУЛА НА ПОЛ ТОЛСТЕННАЯ, В КРАСОЧНОЙ ЦЕЛЛОФАНИРОВАННОЙ ОБЛОЖКЕ, МОЯ КНИГА. В ТЕЧЕНИИ НЕСКОЛЬКИХ ЛЕТ МОЙ ДЕННО НОЩНЫЙ ТРУД, ОЦЕНЕННЫЙ НОВЫМ ДЕМОКРАТИЧЕСКИМ ИЗДАТЕЛЬСТВОМ В ДВАДЦАТЬ АВТОРСКИХ ТОМОВ. БЕСПЛАТНО…