Это ощущение.
Оно вернулось. Оно снова здесь.
Словно паучьими лапками, зацепилось за нутро и прочно там обосновалось. Облюбовав один из уголков души давно, еще в летнем детстве, оно там осталось. Это случилось, когда впервые приснился этот опустошающий сон, что она подходит к дому, а вместо знакомой двери – скамья, на которой сидит эта грязная и молчащая цыганка, от нее так веет стужей и опасностью.
Медленно, миллиметр за миллиметром протягивало это ощущение свою сеть от одной клеточки организма к другой. Постепенно оно заполнило почти половину тело.
Потом это чувство ушло. Нет, не навсегда, но тогда это не понималось. Верилось, что утром все навсегда исчезнет.
Но, раз появившись, оно не исчезнет никогда.
В следующий раз оно вернулось, когда долго не засыпалось. Оно темнотой выползло из-под кровати, пытаясь окутать собой все. Постепенно, как удушливый газ, оно распространялось по комнате.
С рассветом оно исчезало, но лишь до того момента, как солнце начинало садиться за край. Тогда оно начинало выползать, как пресмыкающееся, из-под каждого предмета, из-под любого малейшего горизонта.
С каждым разом оно оставляло в теле все больше и больше себя, тело леденело, жизнь уходила, с каждый разом все быстрее и быстрее. В каждой клетке, в каждом волоске ощущалось его липкое и ледяное присутствие.
И вот, оно снова здесь.
Хочется выйти на улицу, подставить тело солнцу, становится холодно, хочется тепла, чего-то горячего, обжигающего, способного растворить самый вечный лед.
С каждый его приходом это сделать все труднее и труднее. Холод сковывает тело, нет сил, становится нечем дышать, появляется дрожь, охватывает паника. Нет ничего, чем можно было бы бороться с этим ощущением, с этим жестоко морозным, цепко клейким ощущением страха.