Волки гнали нас в пропасть.
Подо мною хрипел вороной жеребец.
Конь сбросил меня у края бездны, расправил крылья и улетел.
Вожак волчьей стаи оскалил клыки и сверкнул фиолетовым глазом.
Утром жена сказала мне, что лошадь это судьба. И что было бы гораздо лучше, если бы мне приснилась розовая кобылка, кушающая зеленые бумажки.
Здесь мне захотелось высказаться по поводу её бигудей, но ожидался трудный день, и я промолчал.
В моих ближайших планах были растаможка партии презервативов из Моржовии, доставка их на склад и начало рекламной кампании своего товара.
С уплатой таможенных пошлин задержки не было.
Гружёная фура вышла на свободу, я же замешкался на проходной.
- Оборотни! Оборотни! – вдруг раздались крики терминалторов.
Я приник к ширинке стальных ворот.
Из пасти подземного перехода один за другим выныривали тараканы и бежали к стоящей в ожидании меня фуре.
- Мельчают нынче оборотни, мельчают! – раздался за моей спиной голос Таможенника. – Уже и гондоны жрут! Тьфу! Какая гадость!
Поражённый разворачивающейся передо мною картиной, я тут же простил Таможеннику антирекламу своего товара, и выбежал за ворота.
Часть тараканов выстроилась в шеренгу и выставила на меня дула автоматов.
- Раньше оборотни в чёрных масках действовали! - проворчал Таможенник. – А зачем это нужно было делать? Они и без масок все на одну морду!
Тараканы облепили мою фуру и поволокли её в свою щель.
- Ты вот туда иди! – указал мне направление Таможенник, - Там у них главный!
Я бросился к подземелью.
В грудь мне ударил спёртый воздух, из чего я сделал предположение, что в эту дыру есть только вход, но из неё нет выхода.
На груде конфискованных телефонов сидел Оборотень. К своему погону он примерял очередную звёздочку. Среднею правой лапой Оборотень поднёс к своим глазам многократный бинокль и сквозь него стал меня рассматривать.
- Кричите громче! – сказал он. – Я плохо слышу!
- Ты уже пожрал мой автозавод! – прокричал я, - Съел мой телеканал! Слопал нефтевышки!
- Товарищ волк знает, кого кушать! – промурлыкал Оборотень.
- Ну, зачем тебе понадобились мои презервативы?
- Кушает и никого не слушает! – был мне ответ.
- Вся ваша партия презервативов - контрофактная продукция! – подсказал копошащийся среди ящиков Прихлебай.
Дрожащими от волнения руками я стал тыкать ему в лицо сертификаты.
- Голландская подделка! – зевнул Прихлебай. – В вашем товаре обнаружены вредно действующие на мозг излучения!
- Та часть тела, на которую надевается презерватив, не имеет мозгов! – парировал я.
Прихлебай пощупал мои джинсы.
- Тоже подделка! Американская! Надо бы конфисковать!
По действиям Прихлебая я понял, что меня собираются раздеть.
- А, это ты, жидяра? – наконец-то узнал меня Оборотень, – Ты ещё жив?
Оборотень убрал бинокль и подмигнул мне фиолетовым глазом.
- Когда же ты нажрёшься, ненасытная ты тварь? – вскричал я в ухо оборотню, – Фашист ты недорезанный!
Последний мой вопль, по-видимому, был услышан. По зелёному камуфляжу оборотня побежали сначала красные, потом коричневые полосы и он стал стремительно увеличиваться в своих размерах. Затем Оборотень подошёл к сейфу. Открыл его. Снял с себя голову. Уложил голову в сейф и спрятал ключ в карман. Потом он подошёл к другому сейфу. Вынул из него другую, одетую в милицейскую фуражку голову, и нахлобучил её на свои плечи.
Оборотень опять уставился на меня фиолетовым глазом и вновь подмигнул мне.
Оправившись от ужаса, я бросился вон.
- Недорезанным фашистом обозвал? – хмыкнул Таможенник. – Ты крупно влетел, парень! Всё дело в том, что сказал правду! А правду здесь говорить нельзя! Теперь тебе не какие-то там поношенные гондоны, а собственную шкуру спасать надо! Пока заходит дождь, беги! Ищейки собьются со следа!
Тех, моих соотечественников, которые уже успели подзабыть родной язык, в Моржовии, называют старыми. Их здесь тоже много.
Однажды я уступил ностальгии и настроил телевизор на телеканал своей родины.
Появилось изображение.
Оборотень летел в истребителе, катался на крейсере, подводной лодке и танке, стрелял по безоружной толпе из автомата, бомбил наполовину разрушенный город. Закованного в цепи Таможенника, а с ним ещё кого-то, тараканы тащили в подземелье. То есть картина была родной и привычной.
Потом показали заседание Государственного Совета.
Я придвинул своё кресло ближе к экрану, прибавил звук и протёр очки.
Камера скользила по залу, и я не верил своим глазам. В депутатских креслах восседали мои презервативы.
Вся партия была в сборе.
Стоящий за трибуной Гондон с Усиками докладывал об удвоении чего-то. Что это и зачем это я не знал, но газеты уже давно сообщили, что это самое удвоение уже провалено. Потом он сказал, что в борьбе с инфляцией, они уже наступают на хвост Хамельонии. Что борьба с бедностью закончилась избиением нищих. Что жилищная реформа выбросила многие семьи на улицы. Всё это тоже было не ново.
Наконец на трибуну вышел маленький презервативчик, задекларированный мною в таможне, как «безразмерный, с запахом баварского пива». Презервативы встретили его овацией.
- Не будем сопли жевать, а начнём с главного! – начал своё выступление Безразмерный. – Вот видите, Гондон Нападения заулыбался!.. Правильно!.. Нам не хватает солдат!.. Рождаемость солдат катастрофически падает!.. А кого мы пошлём воевать?..
Безразмерный сделал паузу и обвёл взглядом зал. В нём повисла тишина. Презервативы насторожились.
- Не нам же самим идти на войну?..
Вдох облегчения прокатился по рядам.
- Нам нужно заставить женщин рождать солдат! Я хочу, чтобы вы все как один встали для решения этой важной государственной задачи!
Презервативы все как один встали и разродились аплодисментами.
- Не секрет, что убыль населения лишь частично покрывает приток эмигрантов! – продолжал Безразмерный. – Причем, каких эмигрантов?.. Черножопых эмигрантов!..
- Давили мы их, давили! Давили, давили! – вставил свою реплику Гондон в Кепке.
- Полтика выдавливания результатов не дала!
Гондон в Кепке сник.
- Я понимаю, что реформа солдаторождения потребуют финансовых вливаний! Мы обеспечим все презервативы хорошей смазкой! Не на сухую же нам делать солдат?!
Презервативы опять встали и опять родили аплодисмент.
- А может нам отдать эти деньги матерям? – робко предложил Гондон с Усиками.
– Рождаемость выше там, где нет денег на покупку противозачаточных средств! Чем ниже уровень жизни, тем выше рождаемость! Это статистика! - возразил Презерватив Многоразового Использования.
- То есть в Чечне, Дагестане, Ингушетии! – пробурчал Гондон в Кепке, - Давили мы их, давили! Давили, давили! А они всё рожают и рожают!
- Может нам стоит сократить расходы на образование и медицину? – предложил Многоразовый.
- Это за нас делает инфляция! – вставил Гондон с Усиками.
- А червяков, между прочим, размножают лопатой! – вбросил идею Гондон в Кепке.
- Ты на что намекаешь? – закипятился презерватив, числящийся у меня в декларации как «обезжиренный, диетический».- Ты лучше скажи, где ты столичных бомжей закопал? Где их братская могила? Сколько тысяч ты загубил?
- Ты что мелешь? – испугался Гондон в Кепке.
- Где мы памятник Неизвестному Бомжу будем ставить? – выкрикнул в зал Обезжиренный.
Гондон в Кепке сник и пополз под кресло.
- Я предлагаю призывать всех женщин на военную службу! – предложил Обезжиренный, - И пусть они служат там до тех пор, пока взамен себя не родят нам солдата!
Презервативы поддержали Обезжиренного жидкими хлопками.
- Раньше мы пили «бормотуху», а «боржоми» доставали по великому блату! А рождаемость, между прочим, была! Может нам "боржоми" запретить? – предложил Многоразовый.
- А ты бы доедал свою гриппозную курицу да помалкивал! – прикрикнул Обезжиренный.
- А может для размножения тебе пять жён разрешить? – съехидничал Гондон в Кепке из-под кресла.
- Я и с шестью справлюсь! – заверил его Обезжиренный.
- Сегодня же запретить импорт грузинских и молдавских подделок! - приказал Безразмерный. - Контрофактная продукция!
Я вспомнил, что нечто подобное уже где-то слышал.
– Начнём опять пить свою отечественную «бормотуху» и будем размножаться! – продолжил своё выступление Безразмерный.
Презервативы родили жидкий аплодисмент.
- А за хорошую идею, - обратился Безразмерный к Многоразовому, - зайдёшь в канцелярию и примеришь там себе медальку!
Многоразовый расправился. Прочие презервативы наградили его завистливыми взглядами.
- А может, нам следовало бы давать молодожёнам квартиры? Пусть они в них плодятся и размножаются! – несмело предложил Гондон с Усиками.
- Не шевели муравейник! Дом правительства уже заблокирован обобранными нами бездомными! – прогремел Безразмерный.
- Митинг уже разогнан! – улыбаясь, доложил Гондон Нападения. – Жертв нет!
- Так уж и нет? – усмехнулся Обезжиренный.
- Два ведра зубов! Разве это жертвы? Вот помнится…
- А не будет ли являться пропаганда солдаторождения актом растления молодёжи? – поинтересовался Гондон в Кепке.
- Ты себе в фуражку, пчёлку посади, - посоветовал ему Обезжиренный, - тогда твоя головка станет больше!
- А может нам дать деньги матерям? – проканючил Гондон с Усиками.
- Они их пропьют! – отрезал Обезжиренный.
- Деньги нам нужны для обороны! – мило улыбаясь, возразил Гондон Нападения. – Мы спустили под воду новые атомные субмарины, вооружённые сверхмощным ядерным оружием! Мы понимаем, что атомное оружие никогда не будет применено, но, выбрасывая деньги в огонь, мы форсируем процесс обнищания населения! А как доказала нам наша наука, чем беднее народ, тем выше рождаемость!
Гондоны встали и родили очередной аплодисмент.
- А нищее население охотнее отдаст своих сыновей в армию, – продолжал Гондон Нападения, - потому, что в армии есть что кушать!
Безразмерный улыбнулся Гондону Нападения и добавил:
- Поддерживать страх становится всё дороже и дороже! Но мы и в дальнейшем будем идти на эти расходы! Потому, что как только страну покинет страх, вся наша партия окажется в унитазе!
Безразмерный обвёл взглядом притихший зал.
- Вы можете пообещать населению за каждого рождённого ими солдата деньги! Пусть рожают! Обещайте любые деньги! Любые! – повторил Безразмерный. - А обещать, это не значит жениться!
Гондоны встали и родили бурный аплодисмент.
Зазвучал уже подзабытый мною гимн.
Гондоны зашевелили усиками.
Безразмерный приблизил своё лицо к обратной стороне экрана, встретился со мной взглядом,и подмигнул мне своим фиолетовым глазом.
Я отпрянул от телевизора.
Мозг мой отказывался что-либо соображать.
Страх вдавил меня в кресло.
Дрожащею рукой я выключил телевизор.
Жена опять родила тройню.
Уставший от детского крика, я прогуливался по набережной Пемзы.
Был чудесный тихий вечер.
На мою шляпу что-то упало.
Этим что-то оказался использованный презерватив.
Выбрасывать мусор в форточки – это по-нашему. Да и размерчик тоже был наш.
И здесь я впервые подумал о том, что как удобно жить в стране, в которой гондоны используются только по своему прямому назначению.