"О вещах шерстяных и простудах банальных..."
или автобус как модель мира.
- Кто на Бокситы? Вы? А то мне сказали: у тебя пассажир есть, - перекрикивала метель кондуктор черемуховского автобуса, того самого, что подходит к поезду, - садитесь, садитесь, поехали. вы одна.
- А что, встречать поезд редко отсюда ездят ?
- Сейчас дорого, не больно-то навстречаешься...
Утро 17 ноября. Мое место в обычном автобусе, слева у окна (кстати, он буксует уже пятую минуту, "К поезду опоздаем", - вздыхает кондуктор.) За окном автовокзал. Я редко езжу и почему-то представляю его всегда летним, пахнущим бензином и мазутом, с вечными туристами на ступеньках. Сейчас ступенек нет, вместо них -большой сугроб, и вьюга заметает четырех граждан в телогрейках. Бабуля мечется между автобусами: "Что, не который не идет?" Наш идет, но ей надо в другую сторону.
До Боксит, кроме меня и кондуктора, в салон зашел только один человек. Говорил не умолкая. За одну остановку я узнала, что он тоже водитель автобуса, едет на обед, и вернуться надо поскорей: неизвестно, куда пошлют, может, на Баяновку. В Серов не отправляют, стаж маленький. Скоро юбилей, и уже приготовлена во-о-от такая бутылка. Надо вздрогнуть. Какая-то общая их знакомая все время вяжет - должно, замуж собралась. (последний вывод меня несколько удивил, но, возможно здесь есть своя логика). Перед тем как выйти на остановке вдруг посмотрел на лобовое стекло: " Занесло-то, как он ехать будет?", - и немедленно бросился вместе с водителем автобуса чистить дворники.
К поезду мы не опоздали. Свободные места быстро занимают люди с котомками. Недавно спросила человека, которому приходится ездить почти каждый день, о чем люди говорят в автобусах. "А нецензурно можно ? - спросил он. "Лучше не надо" - "Тогда молчат". Меня же, однако, наоборот, приятно удивило то, что пассажиры вежливы друг с другом. "Здравствуйте", "Извините, я вас задел?", "Вот место освободилось, садитесь пожалуйста". Может быть, это оттого, что народу с поезда не много, почти никому не пришлось стоять. Но мата, по крайней мере за два с половиной часа, пока автобус съездил до Черемухова и вернулся в город, я не слышала.
Разные люди приехали на поезде. Челночники (их легко опознать бо большим клетчатым сумкам), солдат в шинели (наверное, в отпуск), мальчик лет двенадцати (всю дорогу рисовал на стекле), дама в мехах внесла запах духов и парикмахерской (остается загадкой, почему она не на машине и как умудрилась сохранить свой вид в душном вагоне). По мере того как менялись пассажиры, разговоры то утихали, то разгорались. Сквозь шум мотора и лязг двери доносятся обрывки фраз:
- ...и хоть бы для детей что на детские деньги давали, а то пасту томатную никто не ест, вот ее и предлагают.
- А я вчера на двоих за год полмешка получила... сама дотащила ,не много...
- Живете вместе или развелись уже? Да... Жизнь прожить - не поле перейти.
-... в четырнадцатую школу повара надо, не хотите?
- Нет, старая я уже...
- ...женщина за сто рублей полы моет, ладно грязь, семечками все ухаркают...
- ...не обмани, я буду ждать...
- Вы когда вылезаете? Я на Третьем.
- ...вот я и простыл, лечюсь теперь...
- Вы все еще ездите, не на пенсии?
- Не могу дождаться. С марта год останется...
- ...у нас дискотека семь рублей, а тама я посмотрела - только за вход пятьдесят...
Рядом со мной до Черемухово ехала женщина, вся укутанная огромной шалью так, что я даже не могла разглядеть ее лица, пока она не повернулась ко мне:
- Шэрсть вэзу продавать. Чэтырнадцать рублей за сто грамм.
- И покупают?
- А что? Когда дэньги есть, то и покупают. У нас хорошая шэрсть, нэ скатывается. У других дороже. Они пэрэкупщики, а мы со своей фабрыки возим, с Сэверного Кавкавказа.
- Не страшно там жить? Рядом война.
- Нэт. Прывыкли. Я из Карачаево-Чэркесии. Там был конфликт, а тэперь все спокойно. Работы, правда, мало. Дэнег нэ дают. Тры-четырэ мэсяца работаем с дочерью, платят шэрстью, мы ее сюда с контэйнэром отправляем, бером бэз содэржания или болнычные и всю зиму продаем свой труд. Жить на это можно.
- Не дорого в такую-то даль ездить торговать?
- Нэт. Прывыкли. Я рэпрэссированная, мне част дороги бэсплатно. Родитэлей в 43-м выслали в Казахстан, чэтырнадцать лэт там прожили. Думали, что они бандыты. Когда домой вэрнулис, мнэ тры года было. Я ничэго нэ помню, но счытаюсь рэпрэссированной. А кому с фабрики ездить дорого, дома на базарэ торгуют. Им труднэе.
- Мерзнете здесь, наверное?
- Да. Когда такая вьюга, я боюсь. У нас всэгда солнце. С крыш капает. Выйдэшь в дэкабре и грэешся на солнышке...
Она вышла на пустынной остановке и потащила за собой все тот же клетчатый баул. Ветер сбивал с ног. Боишься - не боишься, а выживать надо. Хорошо, если ей помогут добрые люди, по большому счету мы все в одном автобусе едем.
.