Многие думают, что аравийские пустыни – это сплошные песчаные барханы, по которым все еще кочуют на верблюдах чудаковатые шейхи, со своими гаремами…
Но это место было более гиблым, чем бесконечные, безводные сыпучие пески. Сплошные камни и спекшаяся до твердости бетона глиняные такыры. Летом тут температура поднимается до точки кипения воды – только ее никто не измерял, потому что даже самые отчаянные бедуины имеют достаточно разума, чтобы держаться от таких мест подальше.
Поэтому экспедиция Йорктаунского университета терпеливо дождалась зимы, справедливо решив, что защититься от ледяного ночного холода будет куда проще, чем от смертельной жары пустынного летнего полудня.
- Вот они! Мы приехали! – закричал профессор Кирби, тыча пальцем то в планшет, то в показавшиеся впереди колонны каменистые холмы.
- Вы уверены? Это же просто холмы, никаких руин, – скептически спросил его сидящий на заднем сидении Сандерсон, уныло кутаясь в воротник военной куртки. Главный спонсор экспедиции никак не мог поверить, что зимой в пустыне может быть холодно.
- Для нас это холмы, а с самолета хорошо видны очертания древних построек, - мягко пояснил ему Кирби, показывая фотографию местности, сделанную пилотом.
- Как-то не похоже на Ирем, - проговорил Сандерсон, вглядываясь в холмы. – На Ирем Многостолбовый.
Знаменитый город из древних мифов, якобы основанный еще до потопа, разрушенный Аллахом за чрезмерную гордыню его жителей, долго считался лишь сказкой, своеобразной Атлантидой арабского фольклора – но его искали так же упорно, как и легендарную страну Платона. И вот пару лет назад, после разграбления Багдадского музея, через многочисленных посредников, в руки Сандерсона попала древняя глиняная табличка, на которой была изображена примитивная, но довольно понятная карта, и стоял иероглиф, который сразу узнал любой человек, достаточно знакомый с историей Древнего Востока. Это был единственный шумерийский иероглиф, который пережил тысячелетия и превратился в своеобразный герб города - утерянного города Ирема Многостолбового.
Не без связей Сандерсона в направлении, указанном на карте, полгода назад вылетел разведывательный военный самолет, пилот которого обнаружил и сфотографировал руины нескольких зданий.
- Такой возраст смогли пережить только пирамиды, - заметил профессор Кирбы, - к тому же Ирем гораздо старше их, если верить легендам.
- Мне нужны не легенды, а сенсация, - мрачно ответил Сандерсон.
Однако через несколько минут он оживился - при приближении к холмам, груды камней действительно начали приобретать очертания руин.
- Невероятно! – восклицал Кирби, выбежав из джипа и бегая между развалинами. – Ничего подобного!
Его коллеги разделяли восторг и удивление профессора, фотографируя, снимая на видеокамеры и просто ощупывая руками развалины. Куда сдержаннее были рабочие, с безразличием принявшиеся за развертывание лагеря. А вот двое проводников-арабов испуганно сидели в автомобиле, отказываясь выходить и бубня про Шайтана. По их словам, место, в которое прибыла экспедиция, с незапамятных времен считалось проклятым. Правда, любовь к деньгам у них была сильнее, чем страх перед дьяволом.
Но постепенно восторг археологов сменился назревающим разочарованием. С одной стороны, это было действительно сенсационное открытие – архитектура полуразвалившихся построек не подходила ни под один известный исторический тип. Лишь частично она напоминала месопотамскую. На менее подверженных эрозии камнях можно было различить фантасмагорические барельефы каких-то монстров – вероятно, божеств или духов.
Но с другой стороны, размеры руин были весьма скромны, на город они явно не тянули, даже на древний. Это был какой-то храмовый комплекс или дворец, но вокруг - никаких следов поселения.
Сандерсон, который немало вложил в экспедицию, и хотел открыть именно Ирем, а не какой-то храм, пусть и невероятно древний, снова приуныл, и грустно слонялся среди руин – пока не остановился перед круглой кладкой огромного колодца.
- Кирби, подойдите сюда! – позвал он профессора, и указал зажатой в пальцах сигарой в глубину колодца. – Что вы думаете об этом?
- Думаю, что этот колодец мог быть центром этого оазиса. Или же его вырыли позднее, как внутренний источник воды для дворца.
- Не слишком ли глубоко до воды? – спросил Сандерсон. - Смотрите сюда, на дым сигары.
Струйка дыма засасывалась внутрь колодца.
- Похоже, что внутри не глухая шахта, а что-то большее, - многозначительно сказал Сандерс. – Профессор, вы не думаете что Ирем может располагаться под землей? А его знаменитые столбы – это поддерживающие свод пещер колонны или сталактиты?
- Такая версия существует, - Кирби задумчиво почесал свою растрепанную бороду, и заглянул в колодец. – Но она антинаучна!
- А вот мы ее сейчас и проверим. Я предлагаю обследовать колодец!
…С полустершихся барельефов давно забытые боги и демоны с гневом и ненавистью смотрели на вторгшихся в их владения людей …
- У меня от этих монстров просто мороз по коже, - пожаловался один из археологов своему товарищу. – Представляю, какие ритуалы тут отправляли, когда храм функционировал.
- Не факт, - возразил его коллега. – Может быть, их просто высекли тут для того, чтобы они отпугивали злых духов.
Пока одни члены экспедиции продолжали обследовать и фотографировать развалины, другие соорудили над колодцем козлы подъемника. К концу троса, который опускала и поднимала лебедка одного из автомобилей, прикрепили самодельный бандаж из ремней. Вообще-то никто не планировал, что в этой экспедиции придется куда-то спускаться, поэтому специального оборудования не было, все пришлось мастерить при помощи подручных средств и фантазии.
Первым в колодец спустился Олден – рослый норвежец, бывший морской офицер, а ныне водитель и охранник Сандерсона.
И тут же наткнулся на мумию.
Мумифицировавшийся в сухом воздухе труп был одет в английский военный мундир времен Первой мировой войны. Рядом с трупом валялись пробковый шлем, разбитая масляная лампа и старинный фотоаппарат с объективом-гармошкой.
Поднимать труп неизвестного искателя приключений, окончившего тут свою жизнь, было бы весьма проблематично – истлевшее тело могло рассыпаться. К тому же оно могло подождать еще сотню лет, в то время археологов горели нетерпением изучить подземелье. Поэтому Олден осторожно пошарил по карманам усопшего, найдя там только рассыпавшиеся в труху бумаги и часы на серебряной цепочке, с гравировкой на крышке «Дж. Эр. Томпсон» - и отправил их наверх вместе с фотоаппаратом.
- В нем, кажется, есть пластина негатива, может быть это какой-то снимок, - предупредил он по рации.
Доктор Кирби с удивлением повертел в руках довольно массивный фотоаппарат, а потом осторожно передал его Эллисону, специалисту по археологическим находкам, в чьи обязанности входила их первичная обработка – чистка, обработка специальными составами, упаковка.
- Да, действительно, негатив установлен, - подтвердил Эллисон, - У меня дома есть похожий фотоаппарат, еще прадедушкин. В них применялись негативы-пластины из стекла, с довольно качественным слоем. Таким время не страшно. Так что весьма вероятно, что с него удастся сделать снимок.
- Жаль, что для этого придется ждать возвращения в университет, - вздохнул Кирби.
- Не обязательно, - бодро ответил Эллисон. – У меня есть кое-какое оборудование и химические реагенты, с их помощью я могу проявить негатив. А потом мы его отсканируем и выведем фотографию. Прямо сейчас этим и займусь.
Доктор Кирби махнул рукой и направился к колодцу, куда уже спускался Сандерсон. Сам он, в виду своего возраста и комплекции, был вынужден оставаться наверху.
Тем временем Олден озабоченно рассматривал мумию. Она лежала, прислонившись к стенке колодца, напротив высокой арки – входа в тоннель. Олдену не нравилась поза, в которой умер англичанин – рука закрывало лицо, голова повернута назад. То ли это поза крайнего отчаяния человека, который почему-то не смог выбраться назад, наверх, то ли он чего-то испугался. Олден с подозрительностью посветил фонарем в тоннель.
- Я пойду первым, - настоятельно сказал он спустившемуся Сандерсону.
Для начала Сандерсон сфотографировал тело умершего англичанина, и тут же переслал снимок с цифровой «Сони» наверх, на ноутбук - чтобы остальные участники экспедиции могли его увидеть, не спускаясь в колодец.
- Весьма интересно, - удивился Кирби, рассматривая на мониторе снимок, - Кто же это мог быть? Ученый - или одинокий авантюрист, искатель сокровищ?
Сандерсон и Олди стали ожидать, пока опустились еще двое человек – археолог Випни и рабочий, который был тащить на себе мощный прожектор.
Доктор Кирби, весьма расстроившийся из-за того, что не смог присоединится к ним, с недовольством поглядывал вниз и по рации давал Сандерсону всевозможные советы и инструкции, которые того уже раздражали.
Внезапный крик ужаса из палатки лаборатории отвлек их внимание.
- Это Эллисон! – встрепенулся Кирби. – Что произошло?
- Профессор! – закричал один из археологов, первый вбежавший в лабораторию. – С Эллисоном плохо!
Он несколько ошибся – с Эллисоном было очень плохо, поскольку он лежал на полу совершенно мертвый.
- Да что тут происходит! – испугался Кирби, растерянно оглядывая коллег и рабочих.- Кто-нибудь объяснит?
- Сердечный приступ, не иначе, - проговорила склонившаяся над телом Мерилин, выполнявшая в экспедиции функции медика. – Посмотрите на его лицо. Он словно испугался чего-то?
- Как и англичанин, - пробормотал профессор. – Но чего?
- Непонятно, он был тут совершенно один. Увидел змею? Что-то показалось? Но не вот этого же? – Мерилин аккуратно вынула из руки Эллисона зажатую пластину негатива, повертела в руке, а потом из чистого любопытства подняла ее перед глазами на яркий свет лампы и…
Она запнулась, на какую-то секунду замерла, широко раскрыв глаза. Затем на ее лице начала проступать гримаса ужаса, рот начал конвульсивно хватать воздух, она пошатнулась.
- Мерилен! – вскрикнули ее коллеги и едва успели подхватить падающую девушку. Стеклянная пластина-негатив выпала из ее руки и, ударившись об корпус какого-то прибора, разбилась.
Кто-то принес нашатырь, кто-то расстегивал Мерилен воротник. Она закашлялась.
- Как ты? Что случилось? – посыпались вопросы, однако Мерилин была словно лунатик – с бессмысленным выражением лица она вообще не реагировала ни на вопросы, ни на попытки поставить ее на ноги.
- Отнесите ее в палатку! – приказал Кирби, и тут увидел, как один из его коллег хотел, было, поднять с пола осколки негатива. – Не сметь! Не прикасайтесь к нему!
Он, кряхтя, присел на корточки и сам собрал осколки, потом вышел из лаборатории, отошел от лагеря и широким взмахом выбросил их в пустыню.
- Что это было, док? – спросил его подошедший археолог. – Есть гипотеза? Только не говорите, что и это был сердечный приступ.
- Лицо бога, - пробормотал Кирби.
- Не понял, док?
- Лицо бога. Я думаю, что на фотографии было лицо бога.
- Поясните, док, - археолог с недоумением посмотрел на Кирби.
- Господь предстал перед Моисеем в образе горящего куста, потому что в истинное лицо бога никто не может взглянуть.
- То есть, вы хотите сказать, что на фотографии был запечатлен наш Господь?
- Наш? – Кирби усмехнулся. – Нет, другой. Возможно, бог тех, кто построил этот храм… Да вы на меня как на идиота смотрите… Есть много в мире, друг Гораций… Я, конечно, сказал образно. Конечно, это не бог – в нашем понимании. Но это что-то, убивающее или вытягивающее разум одним своим видом. Называйте его как хотите.
- Странная версия... Но, может быть, вы и правы, - кивнул археолог. – Аравия древняя и загадочная земля. Хотя я испытываю огромное желание смотаться из этого проклятого места прямо сейчас. Но уверен, что Сандерс не уйдет отсюда, пока…
- Боже мой, Сандерс! – хлопнул себя по лбу Кирби. – Он же ждет нас на дне колодца! Скорее вытаскивайте его оттуда!