В храме, возвышающемся на самом краю пропасти, срывающейся далеко вниз к первозданным глубинам Океана, воздев руки к надземным стихиям, молил он своего Бога о том, чтобы тот послал в дар ему - Существо. В своих речах, обращенных к Всевышнему, он не упоминал ни о возрасте, ни о роде, ни о племени этого cущества. То, о чем он так просил свое божество, должно было быть его зеркальным отражением, извечной любовью - Судьбой.
Некогда, будучи при дворе могущественного правителя страны, он отказался от власти, почета и достатка, казавшихся ему столь же неважными, как грохот катящихся с вершин скал камней.
Он посвятил себя размышлению, созерцанию и долгому вдумчивому одиночеству. Обретя свое пристанище в стенах древнего храма, где он наконец получил возможность безвозвратно потерять счет своему времени, он все больше погружался в мир забвения и забытия. Сон слился с явью настолько, что различить их было уже невозможно.
Правители той страны сменялись, одерживая верх друг над другом в кровавых распрях и жестоких расправах над непокорными.
Иногда в ловушку его обители попадалось эхо и билось там, будучи уже не в силах найти выход из бесконечного лабиринта навсегда оглохших стен. И тогда до него доносились отзвуки бряцающего оружия, зловещие крики воинов, вопли жертв или стенания и плач простоволосых юных наложниц, бичуемых плетьми и уводимых на закате дня куда-то в даль.
Эти призраки мирской суеты на мгновение овладевали им, но он тут же успокаивал себя, нашептывая сквозь пелену алтарного фимиама, что это просто чей-то беспризорный дух, случайно заблудившийся в вереницах его божественных сновидений.
Так он и блуждал по пространствам бесчисленных миров, веруя, что повствечает свою Судьбу, полон ожидания и страха.
Он видел ее по всюду: в мимолётной загадочности девической улыбки у наполненной благоуханием весенних цветов стены Нежности, в невинном лице ребенка, широкораскрытыми глазами вглядывающегося в надвигающуюся бесконечность, в парящей невесомости белизны жреческих одежд, воркованием голубей нашептывающих уже предначертанное, в шуршании колосьев ржаного поля, колышущихся от неземного прикосновения девственных стоп. И однажды Всемогущий внял его мольбам. Сквозь туман овладевшего им сновидения он увидел образ, источавший женственную нежность Венеры, девственную чистоту Артемиды и доблестное сияние Афины. Заглянув ему в глаза, он узрел видения, терзавшие его душу все эти годы ожидания и молитв. "Кто ты!" - трепетно воскликнул он, в восхищении и страхе встречая видение. "Я - твое отражение, дар твоего Бога, вознаграждение за верующее усердие - твоя Судьба! Я пришла сюда за тобой, чтобы забрать тебя отсюда, так как этому миру ты уже ничего не должен! Здесь, в нескончаемых раздорах, среди кровавых жертвоприношений людей и богов ты, отдавшись магическому гербарию сна, давно стал всему чужим. Пойдем же, тебе нужно быть рядом со мной, среди небесного мерцания звезд в бесконечной ночной тишине!"
Когда он протянул к ней руки, случилось то, чего он так долго ждал. Пальцы их встретились, переплетясь - навсегда слившись в насквозь единое и неделимое целое. Медленно и торжественно пеленой уходящего ввысь тумана они стали возноситься все выше и выше пока наконец не слились с покоем и безмолвием сумеречного неба.
Так появилось на ночном небосводе новое созвездие - созвездие Двух - он и его Судьба, созерцающие друг друга в бесконечности Млечного Пути.