На закрывающий глаза маленький город опустилась ночь, и лишь свет полной, кровавого цвета, луны освещал равномерные ряды улиц. Давно поникли краски дня, унесенные еще налетом смуглого вечера. Город спал праведным сном.
00:30
В одном из спальных районов, между полночью и часом ночи, медленно просела старая калитка кладбища, легким скрипом провозглашая начало беспокойной ночи. Сторож, укутавшись потеплее в шаль, посмотрел в окно, но ничего не заметив вновь стал потягивать черный кофе. Жар от жестяной кружки обжигал руки, предстояла бессонная ночь, а настроение уже в самом ее начале было невеселым. Помниться в прошлом месяце навестили местные владения парочка идиотов. Все в черных одеждах, на шеях колючая проволока. Не то чтобы сторож был злым, просто четыре погромленных оградки и два надгробия вывели его из себя. Вот и наградил он их солью в место мысленных сосредоточений. Тяжелый вздох растворил комнатную тишину.
00:35
Снова раздался этот злорадный скрип, но уже ближе к домику. Сторож, не долго думая, взял на перевес ружье и выглянул за дверь. Ночную тишину оттеснял разве что ветер. Никого вокруг не встретив, он снова вернулся в сторожку, откуда стал пристальнее смотреть во двор кладбища. Нет, ну что за работа, тут будь ты хоть трижды здоровым, умом тронешься. Красная луна освещала окрестности, но все же видимости от этого почти не прибавлялось.
00:30
Койка прогнулась под конвульсиями больного, на что сразу же среагировал датчик на его запястье. Прошло целых шесть ударов сердца, прежде чем в палату ворвались врачи. Больной спал. Но конвульсии продолжали сотрясать его тело. Вкололи успокоительное. Наверное, медсестра забыла перед сном дать лекарства, нужно будет с утра выговорить за халатность, все-таки не поликлиника, а психиатрическая клиника. Больному вроде бы полегчало.
00:35
Снова начались конвульсии, больной так же без сознания. Температура в норме, дыхание в норме, пульс чуть выше нормы. Уволить эту медсестру. Вколоть еще успокоительного? Нет, возможна передозировка. Все попытки разбудить окончились неудачей. Попробовали затащить под душ, так же спит. Положили опять на кровать, снова судороги.
Пьяная улыбка освещала скрытое капюшоном лицо, оставляя лишь возможность догадываться об ее обладателе. Локон белокурых волос, выпав, из-под темной материи, так же мысленно дорисовал эту картину, но в страхе быть замеченным потемнел, и рассыпался прахом. Низкая фигура, скрытая в темные одежды, вот уже полчаса стояла на освещенной светом фар, проезжающих мимо машин, дороге. Казалось никакой страх не заставит этого придурка сойти с трассы, но послышавшийся вдали вой сирен, все-таки заставил его двигаться.
Дернув плечом, будто стряхнув многовековую пыль, он, чуть прихрамывая, направился в сторону сирен. Так же неуместная усмешка сопровождала его прямиком до двух уазиков, коих вызвали неравнодушные к спокойствию водители. Двери одной из машин отворились и на встречу юному, а по фигуре это был, скорее всего, мальчик лет четырнадцати, правонарушителю вывалился чуть поддатый служитель закона.
— Ну что, проедим до отделения? — уверенным голосом заверил, а не спросил парня служивый.
— Nempe [конечно, лат.], — раздался веселый голос подростка, явно издевающегося над властями.
— Ты еще скажи иностранец, — сплюнул на землю второй, вышедший из соседнего уазика, мент, — понаехало уродов.
— Cuique proprius attributus error est.... [Каждый человек имеет какой-либо недостаток, лат.], — усмехнулся паренек, по-детски взмахнув рукой в сторону говорившего, — Puta tu – stultitia [Например ты – глупость, лат.]
— Блин, да мы с этим придурком совсем изведемся, он похоже обкурился, что даже русский забыл, — встрял первый мент, — в отделение его, там пройдемся пару раз по ребрам – протрезвеет.
— Cave, quid dicas, quando et cui! [Смотри, что говоришь, когда, и кому, лат.], —
возмутился маленький преступник, шагнув при этом навстречу служителям закона.
Не долго думая два опера дружно подскочили к парнишке и выкрутив руки потащили к машине, но не пройдя и двух метров упали замертво. Увидев, что с напарниками что-то случилось, из машин высыпались оставшиеся четверо человек. И выхватив оружие, направили его на подростка.
— Стоять уродец! Руки за голову, лечь на землю! — проорал, видимо самый трезвый из них.
— Nempe… nempe… — прошептал мальчик и откинул капюшон.
Ночную темноту прорезали четыре вспышки выстрелов, отчеканив тяжелым звуком влажный воздух. И хромающей походкой паренек переступил через мертвые тела стражей порядка.
— De lingua stulta veniunt incommoda multa [Глупый язык доставляет много неприятностей, лат.] — улыбнулся на прощанье телам мальчик и направился дальше по трассе, накрыв белокурую голову капюшоном.
Пройдя километра четыре, он вышел на улицу, граничащую с высоким домом, иронией судьбы, выкрашенном в желтый цвет. Что ж, улыбнулся про себя незнакомец, чувство юмора люди до сих пор не потеряли. Дверь, как назло, оказалась закрытой, поэтому нерадивому взломщику пришлось чем-то в ней поковырять. Про себя, усмехнувшись тому, как же все-таки они обходятся без таких простых вещей, он заглянул в первую по тускло освещенному коридору комнату.
В палате все также пытались привести больного в чувство, когда дверь в помещение открылась, и на пороге показался скрытый плащом человек. Возмутившиеся было врачи, подскочили с мест, а санитары рванулись скручивать ночного гостя. Но гость откинул свой, закрывающий даже лицо капюшон, и на остановившихся в смятение людей, посмотрело детское лицо, белокурого подростка с стального цвета глазами. На его лице застыло злорадное выражение лица, с иронической улыбкой смотрящее за спины врачей на пациента.
— Мальчик, что ты здесь делаешь? — опомнилась немолодая уже Вера, работающая в больнице, наверное, с ее основания, — Как тебя зовут?
Но ее вопрос так и остался без ответа, в это время мальчик посмотрел в ее глаза…
Разрывающая голову боль пронзила женское тело, мысли стремительным водоворотом разорвались в новую звезду и желтым карликом продолжали свое существование в пространстве. Этот взгляд вселял надежду и тушил жизнь, давал радость и приносил дикие страдания. На месте подростка стояли миллионы людей, строя дикие гримасы и протягивая руки помощи. НЕТ!!! Разрезал пространство крик полный непонимания и страха. Но тут же сознание сомкнула тихая, обволакивающая и успокаивающая тьма.
Санитары, глядя на падение Веры Степановной, вначале отшатнулись от паренька, а затем, посмотрев в его глаза, легли в месте с оной на пол кабинета.
— ВСТАВАЙ!!! — выкрикнул извивающемуся телу паренек, и снова чему-то полупьяно улыбнулся, — Закончилось твое наказание… Ночь Дьявола, как говорят люди, объявила амнистию, — и, не выдержав, своей же шутки рассмеялся.
Мокрый от попыток спасения пациент открыл глаза, но, увидев перед собой детское лицо, в ужасе закрыл его руками и забрался в дальний угол кровати.
— Не надо… нет…
— Ты прощен, следуй за мной!
— Благодарю, благодарю господин… — падая на колени, стал биться головой об пол пациент.
— Не выводи меня, пойдем быстрее, нам надо еще многое успеть, а меня раздражает твое общество.
— Конечно, конечно…
Уже давно перевалило за три часа ночи, когда с грохотом отварилась старая калитка, и на кладбище вошли двое неизвестных. Что естественно услышал старый сторож и не замедлил выбежать на улицу с криками «Вандалы!», на что услышал более неуместный в ситуации ответ.
— Заткнись старик!
— Будь спокойнее, разве не этому тебя учило наказание? — упрекнул первого мальчик.
— Кто вы такие? — не выдержал сторож, — нормальные люди по ночам на кладбища не ходят, сразу предупреждаю, у меня ружье.
— Тише старше, и помолчи, не заставляй меня говорить на этом наречии, итак с трудом выучил.… Да и кто сказал, что мы нормальные, вот он, — указал на худого мужика паренек, — псих, ну а я сам видишь,… Мы погуляем тут, а ты иди, спи, не мешай.
— Да кто вы такие чтобы мне указывать! — наконец-то опомнился сторож и вскинув ружье направил его на мальчика.
— Не люблю я этого дела, — усмехнулся паренек психу, — ну почему не могут как раньше в страхе убежать, почему приходится напрягаться усыплять, убивать…. И вообще надоела эта работа, я ведь еще ребенок.
— Ребенку, которому больше лет, чем всему человечеству, — ответил больной, — нет Люцифер, ты не мальчик, это давно уже не так.
— Не груби, а то, решу ведь продолжить наказание.
— Ты не меняешь решений, это против твоей природы.
— Это значит, ты меня так хорошо знаешь?
— Да.
— И скажи-ка, почему ты в этом так уверен?
— Потому что за это прошел через свое наказание.
— Ты прав, — почему-то расстроился мальчик, — я ведь раньше ты так легко путал меня со своим сыном….
— Ты и есть мой сын….
— Неужто забыл, что твой сын давно мертв, а ты здесь по своей же случайности…. А я как мог бы догадаться не твой сын.
— Все на земле в какой-то мере мое потомство.
— Смотри, зазнаешься. А обо мне, ты забыл…. Я был еще до тебя. Просто с тобой играть оказалось интересней.
— Что ж, я не против. Начнем?
— Начнем.
На утро на территории кладбища обнаружены тела двух погибших. Мальчик и мужчина. Предположительно сын и отец (сводка Криминальной хроники).