Город.
много ПАЗиков и снега. много снега? много.
асфальт зашорен до апреля. апрель? всегда был для меня ни-ка-ким месяцев. неужто начнет что либо значить теперь? время расставит слянки по полкам, кинет расклады, я позову гадалку и она расскажет, смахнет туман легким движением сухой руки, унизанной кольцами.
город. ПАЗики. много снега. асфальт все же есть - он вытерт оборотами колес, такая мозоль снежного покрова. вышоркан необходимостью передвижений. натерт до оскомины. две черты шорканного асфальта на полосу дороги. он крупинчат, крупно, это видно даже на ходу ПАЗика. видно что между крупинами въелся снег. хочется сойти с автобуса, сесть посреди дороги и ковырять зубочисткой в прощелках асфальта, выковыривать снег. и так - долго, до весны, пытаясь тщетно приблизить её наступление. а потом гадать моя ли заслуга, то что весна пришла, то ли так было задумано, и я опять занималась бестолковостью.
город. ПАЗики. многочисленные, горячо любимые заводные машинки. завод в них работает от ручной силы - усталых мужиков в дешевых свитерах с вытянутыми локтями. у них мозолистые потемневшие руки. от этих потемнеыших рук, усталых морщинистых глаз и от того выспался ли их обладатель зависят жизни. сколько из тех миллионов кто каждодневно втекает в железное пузо ПАЗика, задумывались об этом? а вы? тоже нет.
Город. раньше он был другим. но раньше была осень.
пергидрольная осень. кажется она имела запах. но мои рецепторы с детства выжжены чудесами фармацевтики и я плохо чувствую запахи. но тут различала немного.
ранняя осень пахла свободой. в ней были фонтан на Оби, гуляния по солнечной набережной, густая копна волос и карие глаза, ночные сидения на шарфе в запущенном сквере, банальное пиво и разговор с красивым голосом. голос глубокий, она читала мне им на моей кухне, я готовила ей ужин. она вставала раньше - ей нужно было на учебу - пока я ещё спала, потом будила меня уже одетая: "закрой дверь."
это была принадлежность с названием "вроде как".
я помню её кожу на ощупь, но...
я не помню был ли у нее парфюм.
я иногда носила каблуки и пиджак, цокала по асфальту стервозно, четко выстукивала, набойки звенели манком на пристальные взгляды, мужские покрашены в оттенок "с опаской", женские "со злобой".
я пахла кензо.
дешевая плитка псевдо-мостовых, любовно выглаженная таджиками-чернорабочими. серая, иногда красноватая, или зеленоватая, различной формы, рисунка, оттенка. серая, чуть пыльная, прохладная на ощупь, шероховатая, женственная ипостать бетонной массы. вы никогда не прикладывали сухую, с обветренным тылом ладонь в плитам пседво-мостовых? не сидели на корточках, упершись руками, не от пьяну, а просто для ощущений? нет?...
в центре нет павших листьев, потому что в центре мало деревьев. плитка разнообразит глаз лужами в мокрую погоду, пылью в сухую, но всегда - окурками.
камелоты, трепаные жизнью джинсы - все банально и в законе жанра. свитер под горло, в отбяжку, лаконично-черный, поверх накинуть небрежно сочно-болотного цвета мотоциклетку. 10 выше ноля - самая уютная погода. небо лучше бы блеклое, голубовато-серое, выцветшее. а ещё лучше легкие сумерки, в переходом в легкую ночь, небо темно-синее - выколи глаза. фонарики, оградки, скамейки: это не кладбище. здравствуй, плаха, давно не виделись. мелькание лиц, незапоминающиеся рукопожатия - ротация кадров, и домой не надо. карусель и гирлянды из сигарет и бутылок с легким (а иногда и не очень) алкоголем. на языке вяжется че-попальное словечко "тусовка". да нет, просто плаха, со всеми вытекающими. гадюшник. и я в нем как рыба в воде, ругаюсь матом, ноги на ширине плеч, взгляд насмешливо-скептичный, ****ский. я пахабная и чуть пьяная.
пахло черт знает чем.
потом был октябрь. октябрь был для меня разным - утренним, дневным, вечерним, ночным.
какой-то круглосуточный октябрь, на все случаи жизни и любое настроение.
я становилась сучкой, не обременяясь муками совести и морали. вплыла мерзостная дайковость, вся в разводах яркого - неразборчивость в связях.
"мама, я не приду сегодня".
любила немногих, но с теми - плечом к плечу, и до сих пор.
шатания по клубам, танцы на столах, у шеста, на брудершафт черт знает с кем, пять утра - мысль "боже, где я и нахуя я здесь оказалась?!", рывки с места, взмах руки, таксо, домой.
появилась Она, меня стало тошнить от чужих постелей, мне было в них невыносимо, даже среди узкого круга своих, на избранных квартирах.
вечер, смс, рывок на последний автобус, чтоб только лишь...
чокнутая такса, съемная квартира. чай с земляничным. сладкое противно, но чай обжигает, запах земляники притягивает - не оторваться!
рис с соевым соусом, кружка с иероглифами.
ночи стали проходить в одиночестве, в интерактивом под пальцами. ночи бессонны, глаза красные, свет режет. два часа сна - с шести до восьми. на работу - с опозданиями, начальство ругается. коматоз в пальцах, не гнутся. место дислокации - гаранина. побудка - мишка выглядит не лучше меня, не разбираю запахов, вместо парфюма - after shave adidas. девочки на работке изумялются, перешептываются, я в астрале, не в себе, не замечаю. два метра шарфа на раздавленное ангиной, затушеванное сигаретами горло. тушевочка на брови. глаза размазаны. нет наручных - я в безвременьи, лезть за телефоном больно морально. а мысли вокруг него, в левом кармане джинс, галлюцинации - кажется что он вибрирует. нет, ошибочка, режет кончики пальцев.повелась, зацепилась, хочется рваться. гуляю по городу, ем груши, стрех и лебедь вонзается в уши, я перебираю мосты. ветрено, свободно. одна, в сердце тупая боль, осознание безнадежности, но это все - откинуть. я улыбаюсь, я замираю, я ожидании, я боюсь. поглотило. головой с откоса, не признаюсь даже себе.
звоню тебе, твой голос. меня зашкаливает, я выхожу за рамки себя. глаза горят, меня переполняет.
люблю...
22ое, девять утра, шесть по москве, вокзал новосибирск-главный. поезд №..., шестой путь. куртка красным пятном. полосатый шарф - позитивно для такой взрослой девушки. я множу убиенные сигареты, в городе промозгло, дождя вроде нет, намек на него. подхожу, говорю "привет". очень хочу увлечься ей, не той, понимаю что тухло. опять карие глаза, светлые волосы. промозгло, руки холодные. веду гулять по городу, проходим красный по вдоль, холодная пустынная набережная, автобус с каплями влаги на стеклах.
сидим на кухне, кажется отчаянно хотим спать. она какая-то смущенная, может всегда такая, не знаю о чем говорить. говорю чушь ни о чем. веду себя как дура.
сидим в баре, пьем белое полусухое.
нас позвали в гости. курим кальян, я уже зачем-то вроде как с ней.
в клубе. зажигаю с кем попало, с одной из бывших. у нее на глазах. меня тошнит от себя, мне пусто рядом с ней, хочется тишины, свернуться калачом, уснуть. одной. хочется чтобы она уехала. срываюсь домой, берем такси, таксист напуган, мной пьяной и нашими разговорами.
провожаю. целую её на перроне, ночь. завожу разговоры с незнакомыми. неразбериха с вагонами. она у окна, ладони к стеклу, я махаю руками, подпрыгиваю, достаю ладонью с другой стороны стекла. поезд трогается, все. иду по перрону безэмоционально, курю. я противна себе - лицемерка. ночь, вокзал, я рада что одна. мне хорошо.
я не хотела её. но отчего-то я запомнила навсегда её парфюм.
иногда я ловлю этот запах мимолетно... и улыбаюсь.
ноябрь. промозгло, первый холод. на асфальте намешана грязно-снежная каша, она то тает, то замерзает. пальцы приросли к телефону, мне без невыносимо. я волнуюсь, я на взводе.
"размер 42-44", замшевые кеды по колено высотой. серое пальто, меня носит по инет-клубам, швыряет днем и ночью. я пишу письма, я жду писем. ты назначаешь встречи, я извожусь в ожидании. ревную, но одергиваю себя - права не имею.. я сомнамбулой на работе, меня подбрасывает и сердце заходится.
это было давно. это была осень. свободна, истинно, всецело, асфальт мерным шагом налегке. состояние подвешенной радости, свободы, безнадежности. я дала обещания, в ответ мне перевернули мозг.
ушло. зима. я хожу в осенней куртке, чтоб хоть немного остудиться. конечно же перебарщваю - отчаянно холодно.
Город, все тот же, будь он проклят, город. снег и совсем ничем не пахнет на улице. в ПАЗиках пахнет дублеками и перегаром.
я пахну озоном.
я снова чувствую сколько весит слово "никогда". она давит, раздавливает. кажется парализует руки.
во мне горит.
я жду когда можно юудет приложить ладони к пыльным, холодным плиткам псевдо-мостовых.
и я... люблю.
и я не знаю чем пахнешь ты.
и учусь не жалеть о том, чего не может произойти.