Он поднял меч высоко над головой. Во всей фигуре молчаливого воина читалась какая-то нечеловечески чёткая уверенность в своей несломимости. Этого невозможно было не почувствовать, а почувствовав, не отступить...
И даже зорб увидел это и с обиженно злобным оскалом на зубастой морде пролетел мимо, обрызгав людей ядом со своего смертоносного жала...
- Не стоит их боятся, на самом деле они боятся вас ещё больше. Вы просто ещё не познали их страха перед вашим оружием... - обронил воин, пристраивая меч на боку. - Он не вернётся.
Это было сказано так железно, что все поверили. А во что ещё было верить древнему старику, двум мальчишкам, да нескольким испуганным девушкам в этой чуждой пустыне, вдали от дома чуть было не попавшим в капкан смерти...
Воин развернулся и пошёл куда-то вдаль. В лучах низкого солнца он растворился, не успев даже порядком отойти.
- Погоди, незнакомец! - напрасно звали его путники, пустошь скрыла в своих жестоких объятьях его таинственный силуэт...
Скорым шагом, не считая вёрст, он снова пересекал пустыню. Он не первый год жил на её просторах, гибельных для неопытного горожанина и таких родных для вольного рувса. Его меч уже давно перестал быть оружием, став скорее просто талисманом, куском металла, вселявшим уверенность, наливавшим взор стальным холодом и беспощадностью к подлым убийцам. И этот взгляд понимали даже не знающие милости хищники пустыни: от глупого крылатого зорба до дьявольски умного и хитрого даока с его лапами-челюстями и не оставляющими никаких шансов несчастной жертве полуметровыми когтями-зубами...
Они познали силу векового ордена Рувсов на шкуре своих предков. Они научились, нет, не уважать, признавать рувсов частью пустыни. Вековой порядок жил неколебимо.
Шорох вдалеке. Один взгляд мельком, и тут же, уперев в плечо приклад ружья, он, даже не видя своей цели, пустил огненную стрелу куда-то вдаль. И скорее туда, где должна была упасть его жертва. Да, он не ошибся, на камнях лежал сражённый наповал зеленоватый зорб, в предсмертной злобе выпустивший жало и до крови сжавший когти, и ещё дымилась вонзившаяся в него серая трубочка. Воин выдернул её, насыпал внутрь немного порошка из кожаного мешочка и вновь вложил в ружьё. Улыбнулся. Знатный будет ужин...
Ночной костёр всегда собирает у себя путников... Особенно, хорошо знающих пустошь. Четыре рувса, вольных воина пировали в колышущемся, пляшущем свете пламени. Опьянённые зорбиным ядом, они дали волю и желудку, и языку, и рассказы о подвигах и звучные песни о былом полетели в ночном воздухе.
Лишь один воин сидел, молча обгладывая крыло. Он принёс добычу и, следуя законам гостеприимства и щедрости, отдал её почти всю первым попавшимся рувсам и помог развести костёр. И когда ему протягивали череп яда, разведённого в воде из недалёкого колодца, он только покачивал головой. И лишь раз произнёс:
- Я не хочу лишиться своего оружия, затуманив разум. Кто-то должен остаться.
Когда четверо, согревшись у костра, уснули, чуть было не поубивав друг друга спьяну, он снова тронулся в путь...
И снова бесконечные вёрсты перетекают в часы под его сапогом, и, кажется, нет ни конца, ни края его дороге. Неутомим воин, твёрд его шаг. И даже солнце, огненным шаром висящее в зените словно силится затормозить свои жестокие лучи, чтобы не жарили они идущего...
- Здрав будь, Рувс! - до боли знакомый голос заставил его вздрогнуть. Седой старец будто возник из-под земли. Но воин знал, кто стоит перед ним, и почтительно склонился, не произнося ни слова.
- Следуй за мной.
Да, это был не кто иной, как Арий, его учитель. И именно сюда, в его тайное убежище, стремился воин, пройдя не одну сотню дней по лесистой равнине даоков и раскалённой каменистой пустоши, известной своими смертельными опасностями...
- Учитель, мне исполнилось двадцать семь лет, и я пришёл, как ты и наказал мне. И я сдержал клятву Оружия.
- Я знаю... В и ж у . Подай сюда свой меч.
С некоторой охотой рувс передал своё оружие Учителю. Что ни говори, а именно этот кусок стали не раз бывал в его руке, а нередко и помогал избежать кровавой схватки.
- Он слишком тяжёл.
- Да, Учитель. Но ты сам говорил, что знающий тяжесть всегда справится и с лёгким.
- И часто ли ты поднимался его на врага?
- Не раз он спасал жизнь и мне, и врагу, и другу...
- Теперь твоё ружьё... Ты собирал его сам?
- Сам вытачивал, и сам готовил огненный порошок.
- Ты многому научился... Пожалуй, пришло время... Ты готов, - с этими словами Арий бросил оружие куда-то назад. Что-то огромное зашевелилось, и, опираясь на челюсть, стукая хищными зубами-когтями, огромный даок шагнул к людям из темноты.
- Ешь!
Воин вздрогнул, но Закон предполагал непротивление воле Учителя... И он только наблюдал, как хищник, довольно урча, проглатывает металл...
Арий потрепал огромного зверя по мохнатой морде.
- Иди домой, - зверь покорно поковылял в свою пещеру. А старец удалился в дальний конец своего убежища, но вскоре вернулся со свёртком в руке.
- Возьми это. Он заменит тебе и меч, и ружьё...
- Что это?
- Оружие Предков.
- Но Учитель, я не понимаю. Я дал клятву верности Оружию, но ты призвал меня изменить ему, - он раскрыл шкуру, в которую был завёрнут маленький предмет с удобной рукоятью и трубкой спереди.
- Оружие - это ты сам. Себя ты хранил, а меч лишь помогал тебе поверить в свою силу. И ты верно исполнил свою клятву, твоя душа чиста, а тело в сохранности. И поэтому я передаю тебе Ружьё Предков. Только теперь, когда ты умеешь побеждать в бою ещё до его начала. В умелой руке оно творит чудеса, извергая огонь и повергая им врагов. Но в руке недоброй оно станет исчадием ада. Корми его солнечными лучами, а когда замолчит, вновь подставь его свету. Теперь всё. Я передал тебе всё, что мог, и что должен был передать. А теперь уходи. И да не погибнет Знание в твоей открытой душе!
- Хорошо учитель, я клянусь передать его своим потомкам.
- Не клянись. Просто обещай. После каждого Рувса должно остаться хотя бы по два Рувса.
Отворилась тяжёлая дверь, непроницаемая для палящего солнца и ревущих ночных ураганов. И снова ему предстояла дорога - долгая и опасная дорога познавшего веру воина...
2 апреля 2004
г. Ступино