Жизнь пробегает, сложив в старом запыленном углу свои ветхие крылья. Но воля, все еще не сломлена. Расправить крылья, устремить взор ввысь, туда, где за горизонтом скрываются, неведомые дали, открыть душу и пробежаться по волнам реальности. Для чего еще жить? Для работы? Для увлечений? Все это тлен, что разобьется прахом о крепкие ладони судьбы…
Ветер срывает остатки одежды, сотканной из привычек, и оставляет лишь голую душу. Тяжелые дождевые капли, раскаленными до бела гроздьями жгут своим диким холодом лицо. Мокрые волосы уже давно спутались в кроваво-черные перья ворона, что устремил свой взгляд вслед уходящему за горизонт солнцу. Никакой свет не способен рассеять гробовую тьму безумства там, где смеется своим диким смехом Локки. Божьи ангелы склоняют в страхе свои головы, а великие некогда демоны роняют свои ядовитые слезы, лишь только ночь вступает в свои владения.
Остатки жизни утекают из раскрытых детских ладоней, но вслед за этим рассекая грани окрестных миров, в реальность врываются предвестники апокалипсиса, вечные всадники ветра перемен. Ослепший Нострадамус влечет свое последнее воплощение за решеткой психиатрической клиники, а великий Самсон, вынужден грузить ящики кока-колы…. Атлас устал держать свою непосильную ношу и безумный в своем величии Соломон штопает ракетами остатки атмосферы. Пьяный мир сходит сума, но на смену ему уже поднимается долгожданная, но пока еще столь же беспомощная седьмая раса.
Сердце, в предсмертной агонии, последний, в своем существовании, раз отбивает чечетку, и с последним ударом прощается, уходя на покой. Наконец-то закончился день, пролетает очередная, лишенная крыльев мысль. И снова круговорот сумасшествия под вальс водосточных труб, открывает ворота ада.
Миллионы людей в сумасшедшем ритме занимаются своими делами, за считанные годы, прогорая, без остатка в тлен. Старые боги уже давно покинули землю, и в азарте делают ставки, в казино человеческой жизни. Тлен. ТЛЕН! ТЛЕН!!!
Старые записи, уже давно рассыпались пеплом, в железной ограде камина. Голова почти тысячелетие назад отказалась понимать огонь сердца и зябнет в углу комнаты. Смех, наполненный болью, пролетает по помещению, отражаясь эхом от стен. Усиливаясь многократно, он уже перешел в волчий вой на кровавую от яда луну. Белые, северные волки окружили горячее сердце, и вот-вот вожак стаи пошлет всех в бой.
Почти бесшумно, настенные часы пробили полночь. Полночь в безликом мире невозможного. Полночь дня возмездия. Шелест травы перерос в леденящий душу хруст костей. Земля, отторгнув все еще гниющее мясо сынов человеческих, прокричала – ВОССТАНТЕ! ВОССТАНТЕ ИЗ ПЕПЛА! И сигаретный дым, пьяного мастера покрыл восставших мертвецов, лишь открывая рваные раны их тел. Гарь и ночной холод сделали свое дело, и в небе вырос хлещущий кровью столб дождя.
Удары гонга возвестили следующий раунд, в котором сошлись последние капли мужества и отравленный туман сознания. Где же реальность? Где же та грань, за которую возможно ухватиться, раздался обрывистый кашель разрезающего себе вены поэта. Последняя ночь мира. Последняя ночь человечества. Мор, снизошедший до людей, после тысячелетней спячки.
Век молчания закончился, и Понтий Пилат вновь вершит человеческие судьбы. Снова железный кулак всадника и третьего прокуратора Иудеи сжимает шею Иешуа. Улыбается и диким до боли смехом проклинает, отрывая божественную голову от тела сильнейшим сжатием пальцев.
– Ночь Дьявола началась, - объявляет рогатый глашатай, и из раскрытых ворот преисподнии вырываются четыре всадника, за которыми устремляется поток тьмы. Лошади в лихой скачке, разрывают наездников, но те вновь продолжают свое яростное преследование. Они загоняют последние капли крови в уже пустующее сердце.… Туда, где чернильные грифы вечности доедают остатки Прометея. Тартар, пустой звук в устах стариков. Мир вырос из пеленок и преступил все возможные законы, настало время суда.
– Встать! – Раздается помутненный глас судьи, и подсудимое человечество встает, оголившись пред той, что назвали шлюхой.
Удар Тора, проходит волной по залу, и липкие от крови лица сирен возвещают о начале слушания. Темные стены уже давно пустовали, но страх все еще пропитывает тяжелые камни.
Детские лица, детские руки, никогда больше не прикоснуться к раскаленному железу, теперь их место занимают трепетные души. Скрежет метала о плоть, сотрясает время и заставляет убегать пространство. Настало время платить и налоговая инспекция во главе с дьяволом щекочет неумелых предпринимателей. Стоны ангелов слились в монотонный гимн светловолосого мальчика, что вновь попирает собой лунный серп. Белоснежные перья, покрытые кровью, объявили миру о начале новой зимы.
И безжизненный мир застал рассвет.
Тяжелое перо отлетело в сторону, и усталый мастер вновь погрузился в тревожный сон, в то время когда белокурая женщина прижала его голову к груди.
– Завтра вновь к нам придут друзья, и те, кто не будут тебя беспокоить, – шептала она, но мастер уже спал…