1
Сексуальная неудовлетворённость не есть ущербность, а есть огромный, пусть и жестокий стимул к творчеству. Но творчество всего лишь выход этой энергии страсти, хотя, несомненно, лучший, чем пьянство. Существуют ли другие разумные выходы?
Для меня нет.
Поддерживать статус кво сейчас значит и далее изводить себя. Стремиться и достигать воплощения страсти значит заново впадать в бездну опустошения. Стремиться что есть силы и не обладать ею (страстью), страдать от этой невозможности это и есть процесс творчества, надрывный, скачкообразный и, в конце концов, обессиливающий. По его окончании всегда рождается новое, и ты живёшь этим, пока оно не станет способным выйти в мир без его творца. А тебя к тому времени не так волнует плотское, но оно вернётся, чтобы непорочным зачатием в твоей душе зародилась идея нового.
И всё начинается заново. Но всегда с возможностью выбора. А выбор затем, чтобы испытать твою трусость, проверить, не стал ли потолок твоих желаний всего на всего чьим-то полом.
На всё это идёшь добровольно, как на жертву, бескорыстно, не ожидая награды а, когда оная приходит, до чего смешной и малой смотрится она с тем, что сделано не для неё! А жертвуешь в итоге собой.
Оставляя всю глубину сердца и его смятения на обозрение всех и каждого, нет более надежды на сочувствие.
Не верьте тем, кто говорит, что тот, кто боится толпы, боится самого себя.
МЫ не толпы.
11.01.05.г.
2
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Чем дальше в лес, тем больше дров. Чем дальше в жизнь, тем больше его. Оно, как запеньколодинское страшилище, подстерегает жизнерадостного путника. Тока расслабишься оно и тутося. Не было печали… ночью мы кричали.
Лиловая морозная дымка заходящего солнца и выползающего тумана. Снесенные снегом города. Глубокие рытвины канавы железнодорожных путей. Дым из труб клубочками, перышками, сизыми нитями на юг тянет.
Вокзальный холод! Безучастный, равнодушный одинаково ко всем, до костей жмущий, до мозгов давящий. С ног, с рук, с головы, отовсюду берёт и тщетно согреться жидким чайком заплесневелого буфета. Это всё пустяки с вагонными прелестями. Как описать это нигде и ни с кем неповторимое чувство, когда ноги мёрзнут, а зад горит!(не зад конечно, просто скамейка огнянная, что и не сядешь.) А сквозняки! Физкультпривет! Здоровым сядешь заболеешь, простывшим сляжешь не помрёшь!
Если бы мне не приходилось так часто ездить на электричках я бы возненавидел это всё. А так люблю и жизнь свою без них не представляю. Конечно, каждая поездка оставляет свой неприятный осадок. Но, думается мне, не будь его стоило ли вообще ехать, чтоб ни с чем возвращаться и ничего не выносить?
3
Тревожно спит попутчица. Строгий профиль лица небрежно и мило обволакивают дымом пепельные волосы. Тушь захлопнувшихся ресниц чуть видным порошком ссыпается на тёмные полукружья под усталыми глазами. Веки подрагивают, носик морщится, губы обескровлены, синеваты, то ли в мелких трещинках, то ли в кровяных прожилках. И тут тихая, светлая, только Богу предназначенная и мной увидена улыбка. Моментальная. Но я будто долгую минуту всматривался. Такое чувство. Будто далеко далеко храм проезжали, а он в лучах солнца.
Только Есенин : "Большое видится на расстоянье"…
Этап. Мы по рельсам судьбы одиноко. Каждый в себе и о своём. Почему? Нас не спросили. И мы молчим дальше.
Недоверчивый взгляд. А я всё записываю. Невозможно понять чувство, ютящуюся в сердце надежду, исстраченый блеск далёких душ из зрачков необозримой глубины.
Уснувший прежде, никогда уже не думал так желать. Очнувшись сейчас, познаёшь иллюзию созданного образа. Прости, всё преходяще, я вспомнил только что:
Запорошенный снегом перрон.
Электричке недолго стоять.
Я войду в этот сонный вагон,
Чтобы завтра приехать опять.
(М. Круг.)
6.02.05.г.
4
В каждом рисунке ребёнка солнце. В городском саду под музыку снег. Красивая грусть гитары девочкам, хотящим песен. Сбывшиеся мечты уходящим на прощанье. Закатанная синь глаз опрокинутой головы будем верить ставшим святыми. Угольная гарь в ноздри нам грешникам. Разбуженный рояль улыбке художника. Чтобы выжить поэту. Не делить России. Ребёнка матери.
6.02.05г.
5
ЖЕСТОКОСЕРДИЕ.
Разложила судьба нас колодами разными. И молча смотрят друзья глазами трефовых королей. Молчат подруги пиковые дамы в чёрных вуалях. Скорбь окутывает душу туманом неведения. Руки шулера дрожат, неверно тасуя колоду. Пот предательскими капельками смачивает кончики пальцев.
Эх, ты жизнь моя карта битая,
И лицо, всё в морщинах, изрытое.
Думы, думы… Три цвета: чёрный, белый, серый. Белый снег, чёрные шпалы, серые рельсы и такое же мутно-серое небо. Аритмичная дробь несущегося мимо поезда.
Выигрыш проигрыш? Какая разница?! Жизнь разменяна, но не оплачена. И ведь правда больше жизни не возьмут! Жизнь проиграть не жалко у всякого своя есть, но! самостоятельную способность уйти из неё, самому выбрать смерть, вот этого лишиться, более нет в жизни жестокого унижения, потому что оное идёт от бессилия.
Хотя, если вы христианин, вам нечего проигрывать, коль у вас этого нет. Право смерти отнято у вас церковью, поэтому она распоряжаться хочет и вашей жизнью. Ваш Бог распят, но и вы страдаете. Ваша воля не смиренна, а вы не слуги его, а рабы, но почему?!!! если созданы по образу и подобию?! Почему у самого сострадательного Бога такие воинственные народы?! Почему у вас нет пророков в своём отечестве? Кто под маской вашей добродетели?!
"И молчат, не опуская рук
Знают бесполезен будет труд,
Если не омоется слезами".
25.02.05г.
6
Хмарь сиреневой ночи в сумерках съедает землю. Её яркая, насыщенная, оранжевая пасть августовского заката готова сомкнуться. По горизонту чернь острых вблизи и расплывающихся на срезе неба в единую полосу контуров сосен.
Зыбким пунктиром от усиления скорости, они меняют строгую очернённость на дымчатую расплывчатость и смазанность. И пока тихо. Всё нарастающая скорость электрички чувствуется резью в глазах, выбегающих слезинках, от неровного, но хлёсткого напора всё холодающего ветра.
И вдруг ( одновременно! ) в уши гул, в сужающийся оранжевый зёв неба всё ширящийся клин птиц, наискосок электричке, с севера на юго-запад.
Я уже высунул голову в форточку, и дует, и зябну, и не оторваться. Занемевшими пальцами делаю несколько снимков "мыльницей". И кляну себя, что нет под рукой более мощного фотоаппарата. И чудно так, не разобрать, то ли они за нами, то ли мы за ними? Кричат сверху своими птичьими голосами, такие близкие, отчётливо-чёрные кнопочки, белыми крыльями машущие. Только не долетят они до солнца, не домчусь и я.
Выключили свет. Ночь въелась в электричку. Я опускаю форточку и, прежде прозрачные стёкла окон стали мутными, двойными зеркалами вокруг.
27.02.05г.
7
АЛЛЕИ ОДИНОЧЕСТВА
Есть в Воронеже такие места, что носят страшную печать сбывающихся пророчеств. Это и аллея «красных фонарей» у Памятника Славы, где по вечерам на лавочках прохлаждаются унылые проститутки из соседних общаг ВГУ – шестой и седьмой.
Обычно пустая днём и непродышная от смога потоков машин, проезжающих мимо, вечером она преображается. Но, ходит упорный слух, что гулять по ней со своей девушкой – к неприятностям в личной жизни. Дух у этого места отнюдь не под стать памятнику-солдату, он такой же бессмысленный и потерянный как красная пирамида. Отчаяние охватывает случайного человека, присевшего отдохнуть на холодную жёсткость зелёных скамеек. И он спешит уйти.
Есть и аллея разлуки. Пройдя по ней вместе, влюблённые через некоторое время расстаются. Находится она дальше от Памятника Славы, по левой стороне трассы, уходящей из города. Только совсем безразличные в спешке прохожие пересекают её поперёк в горячке бешеных дней города, наперерез машинам, через жухлые газоны, к другой стороне трассы. Она почти всегда пуста.
Есть аллея ностальгии. Она, как пресловутая машина времени, уносит вас в середину двадцатого века: серо-коричневые тона старых деревьев, желтый толстый ковёр листьев на чёрной земле, местами пересыпанной песком и гравием. Слева – железная дорога, депо 1932 года, унылые бетонные плиты девяностых. Справа – двухэтажные однотипные дома: ржаво-оранжевые, с длинными высокими окнами, заплесневелыми разрушающимися карнизами и балконами, деревянными лестницами и скрипучими половицами. Эта аллея рядом с депо «Отрожка».
Автор, пройдя через первые две, испытывает искреннее неотрывное чувство лишь к последней. В определённые часы там не так часто встретишь людей, и невосполнимой утрате уже ничего не стоит перейти к горчайшей пилюле воспоминаний. Надо быть осторожным, иначе долгое пребывание принесёт не целительную светлую печаль, а будет граничить с душевным расстройством.
01.12.05 г.