«Плохие самолеты разбили весь город»
Артур В. 7лет.
"Бог-сосед его создал..."
Яан В. 5 лет.
Город разрывался от салюта. Всполохи праздничного света оставляли недолгие, но такие красивые кляксы на ночном небе. Из парка автоматной очередью застрекотала новая канонада фейерверка. Артурик все еще сидел на подоконнике, но отвернулся от зарешеченного окна, и теперь смотрел в комнату, вернее в просторный зал. В углу стояла елка, украшенная гирляндой подмигивающих огней.
Искусственная, зато вся зеленая и пушистая. А настоящая, не вытерпела, не дождалась Нового года, рассыпалась на миллион маленьких седых иголочек еще два дня назад. В зале кроме елочной иллюминации света не было. И силуэт Артурика на фоне клетчатого от стальной решетки окна, и разрывающихся за ним ракет, казался одиноким, будто сейчас по его контурам и проходила граница великой тоски, отделяющей от него радость города. В общем-то, напрасную радость. Особенного то ничего и не произошло. В календаре поменялась одна циферка, был две тысячи пятый, стал – две тысячи шестой. Стоило ли из-за этого устраивать всю эту суету? Наверное – стоило. Людям нужен праздник, это в нашей природе. Но вот Артурику, праздник был чужд. Целый день он спрашивал у воспитателей, когда начнется Рождество, путая его с Новым Годом, и не делая никакой разницы между ними.
Глядя на худощавого мальчишку, грустно смотрящего на елку, мне стало особенно его жаль.
- Что же ты грустишь, Артур? – спросил я.
Мальчик пожал плечами, не находя ответа своей тоске.
- Дядя Алексей, - а гномики и Дед Мороз придут? – спросил с большой надеждой он.
- Нет, Артур, не придут уже. Смотри, как много у них сегодня работы. Им не до нас. Но потом, может быть и придут, будем на это надеяться! Посмотри в окно, видишь, вот и еще один год прошел, и ты стал старше!
- Мне теперь станет восемь лет? – спросил мальчик.
- Конечно, станет! – поддержал я, - а потом, будет и девять и десять, а потом, когда-нибудь, ты станешь совсем большой.
- И умру? – вдруг спросил Артур.
- Да, и умрешь, но не скоро! Это будет, когда ты состаришься. – сказал опрометчиво я.
Артур закрыл глаза, но сквозь веки вдруг пробились крупные капли. Он спрятал их ладонями.
- Но я не хочу, не хочу никогда умирать! – сквозь слезы и выхлопы салюта разобрал я.
- Но это будет не скоро! – попытался объяснить я, чувствуя что говорю совсем не то, и понимая как глупо выглядят мои объяснения.
- Ну и что, я все равно не хочу! Я хочу быть всегда маленьким мальчиком! – всхлипывал Артур. Он сложил ладони вместе, и повернувшись к окну запричитал:
- Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я жил всегда! Я хочу всегда оставаться таким, как сейчас!
Стало жутко. Это было искреннее желание, наверное, самое искреннее во всем городе, на всей планете. Бог, услышал его сквозь праздничные салюты, музыку телевизионных эфиров и радиостанций. Сердце защемило, и держало так долго, словно, в этот момент остановилось все вокруг, и был только этот плачущий Артур, и Бог, который слушал осиротевшего мальчугана.
Я прижал его к себе, и гладя по спине начал врать, успокаивая:
- Не плачь дорогой! Наверно ты не умрешь, ведь скоро придет Иисус Христос и всех нас спасет, а ты не успеешь дожить до смерти, и все будет хорошо!
От моих слов Артур разревелся еще больше. Тепло близкого человека растопило грусть в слезы, и потекли они реками прямо в мою рубаху.
- Папа, он не хотел, но умер. Я не хочу, как папа! – сумел проговорить мальчик.
- Все будет хорошо! Все будет хорошо! – шептал его я, и укачивал успокаивая.
Только на следующий день, я понял, что это и было мое особое желание. Ведь ничего другого я в тот вечер не загадывал. Так мы встретили Новый год.
- Развеется тебе надо, отдохнуть. – посоветовала Наташка. – Ты замкнутый стал, не общительный совсем.
- Возможно ты и права, да вот только, не получается у меня стрессы снимать по нормальному. Пить – не пью, удовольствие получать от этого не умею, а все остальное – испробовал и не помогает. Не наркотики же глотать…
- Ну, эту дрянь не надо, - усмехнулась Наташка. – Ты вот что, я тебе адресок один дам, поедь, бабка там живет. Это не далеко от города совсем. Она поможет тебе лучше всякого психолога.
Не знаю, зачем я взял тогда у Наташки тот адрес. Наверное, просто решил съездить, отдохнуть за город, прогуляться по заснеженной природе. А ехать в никуда и без цели, - нет интереса. Цель, - она всегда должна быть.
У калитки меня встретила лаем черно-белой раскраски дворняжка. Лаяла долго и с удовольствием, и виляла при этом хвостом, что выдавало радость от внимания, которое я проявил к ее территории, развеяв таким образом однообразное течение ее собачей жизни.
- Эй, Прошка, ступай-ка к себе! Не ругайся на добрых людей! – прикрикнула ему от двери женщина. – Вы ко мне? – обратилась она, после в мою сторону.
- Мне адрес ваш дали… - ответил я, не уверенно. Женщина была еще не стара, и я представлял себе «бабку» совсем другой.
Я не ожидал от этой поездки, каких то изменений в личной жизни, а просто искал повод для хорошей прогулки. Но изменения настали.
В доме было тепло и уютно, - Баба Мария, - встретила меня, усадила за стол в большой не то кухни, не то комнате.
- Ну сынок, молодец что пришел. Знаю все, и не рассказывай. Вижу что на сердце твоем, и что нужно тебе, все знаю.
Я с любопытством смотрел на женщину, стало интересно, что она расскажет обо мне. Но Баба Мария, предложила мне вместо рассказов кружку горячего чая, вернее, я подумал вначале что это - чай. На вкус, им оказался горький, и оттого противный – отвар.
- Пей, дорогой, пей! – сразу легче на сердце станет!
Я сделал несколько глотков, чтобы не обижать гостеприимную хозяйку.
- Меня к вам одна знакомая послала. Ее Наташей зовут, – начал я.
- Это не так важно, кто тебя послал. Я же – помогу тебе. Скажу всю правду. Не сглазили тебя, не порчу навели, а угрюм-тоска жабой насела на сердце твоем. Свести надо ее.
Баба Марина, отодвинула мою кружку, с отваром, перекрестилась на образ иконы, что висела в углу, и тихо шепотом запричитал на питье.
- Вот, на-ка, выпей теперь! – указала она.
Отказываться было как-то не удобно. Я человек не суеверный, и выпил отвар Бабы Марии скорее из уважения к ее теплому приему, чем с верой, что она поможет мне справиться с депрессией.
- А теперь иди, да не оглядывайся по дороге, смотри внимательно, не спотыкайся. А то, помощь моя не воздействует.
- А сколько я должен вам? – поинтересовался я.
- А ничего и не должен. Деньги брать – грех за дар.
- Ну, помочь может чем? – настаивал я.
- Будешь в Ленинграде, свечку там поставь в Преображенской церкви. Хотя, можешь и не в Преображенской. Просто поставь, да меня за здравие помяни.
- Но я ни еду в Ленинград, и не собирался даже! – воскликнул я.
- А ты – поедь. Развейся, отдохни там. Походи по набережной, на катере покатайся, в музеи сходи, если потянет. А захочешь, так и оставайся там.
Щемящая тоска успокаивалась, когда я думал о Питере.
«- Поедь, отдохни там. А захочешь, так и оставайся…» - слова Бабы Марии не выходили из головы. А что, может действительно, сделать визу, плюнуть на все, да махнуть в Санкт-Петербург, или как по старинки называла город знахарка – в Ленинград?
В детском приюте, где я работал воспитателем, отпустили сразу. Директор лишь вздохнула, над графиком дежурств, думая о том, кого поставить в мои рабочие дни.
- Надо, так надо, - сказала она.
В дверях меня провожал Артурик, и его пятилетний братишка – Яан. Стояли молча, с печалью глядя вслед.
- Ведите себя хорошо. Приеду, привезу вам тогда сюрпризов от российского Дедушки Мороза! – пообещал я.
- Дядя Алексей, приезжайте быстрее только! – попросил Артурчик. На прощание, я потрепал его мягкие волосы рукой.
Автобус «Таллинн - Санкт Петербург» - это несколько часов дорожной болтанки с остановкой на пограничных пунктах и проверкой паспортов. А еще, это – плывущие за окном пейзажи утонувших в снегу полей и лесов, укутанных деревень, хуторов, и небольших городков. Посмотреть их не удалось, я уснул крепким сном, как только автобус отчалил от платформы автобусного вокзала. Напоследок мне приснилась Наташка, и Баба Мария. Они стояли рядом, и что-то говорили мне, но слов я не мог разобрать из-за свиста и грохота разносящегося салюта и праздничных пикард. А где-то рядом, не обращая никакого внимания на меня и женщин, играли барахтаясь в снегу с дворовой собакой – Тимошкой, Артур и Яан.
Проснулся я от настоятельных толчков по плечу.
- Молодой человек, приехали! Ленинград. – объявил стоящий подле мужчина с веселым, добродушным лицом. – Остальные пассажиры уже ушли, вы – последний.
- А вы? – не отойдя еще ото сна, спросил я.
- А я – водитель, -ответил мужчина. У вас вещи в багажном отделении есть?
- Нет, только вот этот рюкзак с собой, - указал я на полку выше окна.
- Ну, и Слава Богу! – ответил водитель, направляясь к кабине.
Я медленно вышел из автобуса. Ступил на скользкий асфальт, и огляделся. Автовокзал встречал меня вывеской, где большими зелеными буквами было написано: «ЛЕНИНГРАД. АВТОВОКЗАЛ»
Двери автобуса схлопнулись за спиной. Я обернулся, не понимающе оглядывая его борт. Это был совершенно другой автобус, не тот, «Мерседес», на который я садился в Таллинне. Перед мной стоял «Икарус». Новенький, свеженький, рассчитанный на междугородние переезды. Тут и там, у платформ и на стоянках стояли точно такие же чехословацкие «Икарусы». Еще не веря в происходящее, я медленно приблизился к старому табло расписания рейсов, на котором была указана дата: 28.I.1976.
Вот это да! Уснув, я совершил путешествие на тридцать лет назад! Но это просто не вероятно!!!
Еще не веря в происходящее, я нагнулся, прикасаясь к утоптанному снегу. Настоящий!
Медленно направляясь к станции подземного метро, я тихо напевал песню в этом мире, еще не написанную, но с известными пока только мне одному словами:
«… Я не буду, я не буду целовать холодных рук.
В этой осени никто, никто не виноват.
Я уехал, я уехал в Петербург,
А приехал, а приехал в – Ленинград…»
- Все будет хорошо! - улыбаясь, сказал мне Дед Мороз, неведомо как повстречавшийся на подземном эскалаторе. – Ты ведь это желание загадал на новый год?
Я не успел ответить. Линии разнесли нас в разные стороны. Мы лишь смотрели друг другу в след, пока наши лица совсем не потерялись в толпе.
В вагоне я встретил женщину, отдаленно напомнившую Бабу Марию, но только эта была гораздо моложе.
- Вы не подскажете, как мне добраться до Преображенской церкви? И есть ли такая в городе? – спросил я.
- Конечно, есть! – ответила мне женщина, и я узнал ее голос.
02.01.2006