Металлический, благодаря тридцати трем рифленым граням на каждой стороне он надежно и верно сидит в руке, сливаясь с нею, продолжая ее. Этой изящной формой можно любоваться часами - кажется, что она совершенна; я знаю ее до мелочей. Его поверхность, слегка матовая, отполированная миллионами прикосновений, сверкает в тусклых лучах лампы дневного света. Легкая истертость, неидеальность порождает чувство благоговения перед инструментом: вот, в одном месте, соприкасающемся обычно с фалангой указательного пальца, металл будто оплавлен, но на самом деле это - результат контактов с человеческой кожей. Любуясь предметом, представляешь его в руках заядлого филателиста, который мог бы держать за самый кончик уникальную, бесценную марку, или у энтомолога с его любимыми крылышками и лапками... Возможно, в течение своей долгой карьеры этот пинцет перенес тонны конденсаторов, транзисторов, проводов, или миллионы высушенных тел насекомых, а может быть, это были крупинки золота у искусного ювелира... Наверное, в умелых руках он мог бы сослужить отличную службу, он был бы верным товарищем и настоящим другом.
Но сейчас он у меня. Я запускаю с его помощью компьютер.