Где-то там, вдалеке, протяжно и очень жалобно прокричал поезд. Его яркие, большие, выразительные глаза, в каждом из которых - по машинисту, освещают нескончаемый поток шпал и рельс, который все мчится, мчится навстречу, и нет ему конца. Что это было? Стон отчаяния, который только и можно выразить ночным гудком локомотива, но никак не человеческими словами?.. Зов о помощи, или плач по отставшей где-то в пути надежде на что-то?.. Подобно китайскому бумажному змею он извивается и рассекает душную августовскую ночь. Он похож на ленточного червя, в котором сидит сотня-другая маленьких паразитов-пассажиров, человечков, в которых, в свою очередь, очень может быть, тоже засела сотня-другая ленточных червей.
Еще один отчаянный гудок. Поезд хочет на свободу, хочет вытряхнуть раз и навсегда из своего чрева опостылевших пассажиров и, оторвавшись от рельс, улететь куда глаза глядят. Но ему не суждено летать, и в конце концов где-нибудь на краю мира (во Владивостоке, а может быть, и в сыктывкаре) его привезут на железнодорожную помойку и оставят ржаветь, разлагаться, растаскиваться человечками-жуками - навеки.