= Посвящается моим новым друзьям на Прозе.ру
Сергею Сложеникину и Борису Моховикову =
Выдался свободный вечер, и я решил заскочить на пару часов в Москву.
Здравствуй, Борис. Давай выходи. Отключай свой компьютер, отложи в сторонку дела. Спускайся вниз. Я жду тебя. Прошу побыстрей, а то я стал под знак, где стоянка запрещена. Я на серебристой Хонде Аккорд. Ее ты найдешь без труда. Она на белорусских номерах. Номер легкий, пять, три девятки.
Ну, еще раз привет. Я тоже рад видеть тебя. Что ж, садись. Как дела? Хорошо? Как я рад.
Завожу я движок. Мотор мерно шумит, шины тихо шуршат. Машина плавно плывет по бульвару на юг. В ней удобно. Движемся плавно, ощущаешь комфорт? Свежий воздух течет через люк.
Первым делом поедем мы в порт. Заберем там Сергея. Оторвем его от своих кораблей, от дел и забот. О, смотри, вон он стоит. Посигналим ему? Не слышит. Пойдем, позовем.
Здравствуй, Сергей. Кораблям всем привет. Ну, что – мы за тобой. Хочу покатать вас по Москве. Показать вам несколько мест. Сели все? Ну, так в путь!
А давайте послушаем джаз. Самая лучшая музыка, на мой взгляд. С чего начать? А вот сейчас у меня в магнитоле записи Дюка Элингтона с его концерта в Лос-Анжелесе, 1954-го года. Вот звучит «Moon Indigo». В то время его оркестр еще не был так знаменит. Он получит свою порцию грандиозного успеха спустя пару лет, на джазовом фестивале в Ньюпорте. А эта тема, Moon Indigo, станет одной из его самых популярных вещей, и будет звучать практически на всех его концертах.
Кстати, а знаете, что Эллингтон писал еще и духовную музыку? Тебе, Сергей, я думаю, это будет очень интересно. Вот я сейчас поставлю его альбом шестьдесят восьмого года. Эта песня называется «Рraise God». Следом идет «Supreme Being». В основе ее лежит 150-й псалом. Чувствуешь, как пробуждается природа, возникают стихии. Эллингтон очень хорошо сумел выразить все это через музыку. И из всего этого появляется Человек – венец природы.
А вот еще красивая тема. Называется «Something About Believing» - очаровательная тема. Красивые голоса хора, а игра Самого Дюка Эллингтона на электропианино! Просто класс!
А сейчас я поставлю что-нибудь из Бена Уэбстера. Знаете, друзья мои, как мне нравится его саксофон! Великолепный тенор, а как берут за душу его регтаймы. Думаю, вам будет интересно узнать, что Уэбстер играл одно время в оркестре Дюка Эллингтона. Свою работу с Эллингтоном он начал в тридцать пятом, и это сотрудничество длилось до середины сороковых. Вот-вот, нашел! Я хочу поставить вам песню «All Too Soon». Это – песня Дюка. Красиво звучит, правда, так тихо, так мягко. Просто здорово. Ну, как можно не любить джаз после этого!
Между прочим, в десятке самых лучших джазовых альбомов на первом месте стоит «Колыбельная Джазовой Страны» Бэна Уэбстера. Тихо, вот сейчас заиграет следующая тема – «Come Rain Or Come Shine». Как божественно звучит его саксофон в обрамлении тихих аккордов фортепьяно.
Ну, как вам? Нравится? Вон там, за сиденьем, в кармане, у меня есть фляжка коньяка. Угощайтесь. Хороший джаз и коньяк – вещи неразделимые. С годами только лучше становятся. Нет, мне нельзя, я же за рулем. Оставьте мне глоточек. Выпью за вас, когда вернусь домой. А хотите, поставлю вам Квартет Дэйва Брубека. Очень его люблю. В богажнике у меня еще полно кассет. Там есть и один из ранних концертов Дейва Брубека в Берлине, в середине сороковых годов. Не будем останавливаться, у меня под рукой найдутся другие еговещи. Вот записи с его концерта в Москве. Да, он приезжал сюда в восемьдесят седьмом. Помните такое дело? Я вам сейчас включу его “ Take Five”(Пять четвертей). Знаменитая вещь. Просто супер! Какой ритм! Билл Смит на кларнете. А Рэнди Джонс постукивает щетками по тарелкам. Прислушайтесь. Даже русская душа найдет в этой теме что-то свое! Крис Брубек тихонько перебирает струны своей бас-гитары. А вот раздались звуки фортепьяно. За ним сам мастер! Как красиво!
Ну, а сейчас просто помолчим и послушаем «Песню Кото». Есть в Японии такой инструмент. Красивая мелодия. В ней какая-то восточная гармония.
Так, мы уже на Бульварном кольце. Едем вдоль Чистых Прудов в сторону Яузы. На Покровском я остановлюсь. Я ведь жил здесь когда-то, у Покровских ворот. Вот этот дом с большой аркой, по бокам от которой громадные фигуры рабочего и колхозницы. Наши окна с другой стороны, из них Площадь Красная видна. А внизу Хитровка.
Да нет. Это я так. Не плачу, просто слеза пробежала. Вспомнилось детство. Вот мимо этой булочной я бегал в школу, там дальше Индийское посольство. Потом я проходил мимо Музея Восточных Культур, где ты, Борис, некоторое время работал. А вот и школа. Триста девяносто седьмая. Все здесь уже не так, а вроде, все по-прежнему.
Вон там рядом Курский. После уроков мы бегали туда покупать пирожки или мороженое. Но мы поедем сейчас в другую сторону. На Ленинские Горы. Миллион лет там не был. Хочу посмотреть оттуда на Москву.
Мы снова слушаем джаз. Знаете, вот захотелось послушать прекрасный голос Цезарии Эворы, этой Босоногой Дивы, как ее называли. Ее песни соответствуют сейчас моему настроению. Такому ностальгическому. Ну, конечно, послушаем «Besame Mucho». Если бы она в своей жизни спела только бы одну эту песню своим бархатным голосом, то этого было бы вполне достаточно, чтобы носить ее на руках. А это, честно говоря, трудно, принимая во внимание ее вес.
О, раз уж мы перешли на португальский, а именно на нем поет Цезария, то тогда послушаем несколько песен из альбома «Девушка из Ипанемы» Антонио Карлоса Джобима. Кстати, его фамилия может произноситься на разный манер. И Джобим, что более по-английски, и Хобим. Полное его имя – Антонио Карлос Бразлейро де Алмеда Хобим. Но мы не будем забывать, что мы сейчас в Бразилии, и гуляем с его девушкой мимо фавелл в сторону пляжей. Она идет медленно, красива, смугла. И все, мимо кого она проходит, устремляются за ней. И звуки самбы летят где-то совсем рядом. Но она смотрит на все печально. А какие прекрасные голоса сестер Джао и Астрад Джильберто. А имя Стена Гетса достаточно только произнести – и этого вполне достаточно!
И еще, давайте послушаем одну инструменталку Веса Монтгомери, «Insensatez», с той же пластинки. Между прочим, она, увидев свет в шестьдесят третьем, сразу завоевала сердца слушателей. И сейчас занимает второе место в десятке самых лучших джазовых альбомов. Как хорошо и нежно звучит гитара, щеточки тихо стучат, я бы даже сказал, шуршат по барабану, легкая оркестровка. Великолепно. Такая музыка всегда приводит в рай.
Кстати, по поводу рая. Вот послушайте эту вот песню. Поет Ширли Хорн. Песня называется «Возвращение в рай». Вот мой вольный перевод:
Летим, любовь моя, со мной.
Через моря, минуя острова.
Вернемся в рай,
Где были счастливы с тобой.
На небе светит луна.
И любовь побеждает зло.
Нескончаемая любовь.
Лети ко мне, моя любовь.
Ведь ты же часть меня.
Вернемся в рай,
Где были счастливы с тобой.
Вот и Ленинские горы, или Воробьевы, как хотите. А красива Москва! Давайте постоим немного, посмотрим на нее, на красавицу. Да, давно я здесь не был. Такие дела. Красиво. Солнце садится, предзакатные лучи придают домам какую-то тепло-желтую окраску. Шелестят листвой каштаны. Вдали, по улицам несутся куда-то машины. И мы еще немного покатаемся. И послушаем джаз.
Вот, настроение какое-то минорное, вечернее. В такие моменты хочется слушать что-то спокойное, душевное. Как, например, саксофон Джона Колтрейна. А Джонни Хартман споет. Песня называется «My One And Only Love».
Ты заставляешь мое сердце биться сильней.
Как апрельский ветер на крыльях весны.
Ты появляешься во всей своей красе.
Моя одна единственная любовь.
Она накрывает меня своей тенью,
Окружая меня своим волшебным шармом.
Город медленно окутывает темнота, в подворотнях сгущается мрак. Улицы полны огней. Заканчивается наше катание по Москве. Мне уже пора ехать домой. Надо Аннушку класть уже спать. Это ничего, что до Полоцка почти восемьсот. Доеду я быстро, за пятнадцать минут. Есть в машине моей один хитрый секрет. Мне грустно с вами расставаться. Но мне помогут Билл Эванс и Джим Холл. Они помогут мне добраться домой. Они будут играть свой грустный джаз.
Да, я передам от вас приветы семье. И Аннушку поцелую. Да, конечно. И я был рад вас повидать. Мне тоже приятно. Потом напишу. Ну…мне пора.
До свиданья, Борис. До свиданья, Сергей.