Боркин Туц:
Я промок до нитки!
Кондратий:
А? Шта?
Боркин Туц:
Я совсем промок и хочу чаю.
Кондратий (шамкая ртом):
Давесь дождь был сильный, надеюсь вы не промокли?
Боркин Туц (возведя глаза вверх):
Что за старый пень!
(и громко):
ЧАЮ БЫ ВЫПИТЬ!!!
Кондратий багровеет и долго молчит.
Боркин Туц:
Вот послал бог старого пердуна – ни хрена не слышит. Как бы тебе, ослу, объяснить, на пальцах что ли?
Кондратий (всё сильнее наливаясь гневом):
Не сметь! Я попрошу не оскорблять!
(и окончательно прорвавшись):
Ах, ты ж поскудыш!
(хватает газету и хлещет ею по щекам испуганного Боркина)
В комнату вбегает Машенька.
Машенька:
Ой, папенька, что же вы делаете?!
Кондратий (брызгая слюнями):
Не видать тебе моей дочери, мерзавец!
Боркин Туц (отталкивая Кондратия):
Уймите своего папашу!
Кондратий хватается за сердце и падает на пол. Машенька бросается к нему.
Машенька:
О Боже! Ему плохо!
Боркин Туц:
Да чтоб он сдох!
(но наталкиваясь на изумлённый взгляд Машеньки):
То есть…я не то сказал…и…Да ну вас всех к чёрту!
(и выбегает из комнаты)
Машенька горько плачет. Кондратий, приходя в себя, кряхтит у неё на руках. Боркин Туц – чёрствый человек. Теперь отец и дочь знают это.