Рита отправилась в гастроном. Издалека на двери гастронома отчетливо различалась белая бумажка. Ну как же, сандень, подумала Рита, конечно же, вот сволочи. Но, подойдя поближе, разглядела, что магазину требуется грузчик и продавец второй или третьей категории – всего-то. Рита вошла.
Гастроном был хороший, просто чудо, что за гастроном, даром что с виду не шикарный, не супермаркет, конечно, но все есть. Рита любила этот гастроном. Одно только в нем было нехорошо – это посетители гастронома.
Рита подошла к прилавку купить яиц. Нагнулась к витрине посмотреть, чего еще предлагают. Рядом тут же пристроилась дама, легла грудью на прилавок, боком притерлась прямо к Рите и стала смотреть в том же направлении. Рита раздраженно скосила глаза влево, но дама на сигнал не отреагировала. Мне, пожалуйста, десяток яиц, сказала Рита. Продавщица подала ей пакет. А яйца теперь должны упаковывать прямо при покупателе, потому что птичий грипп, объявила дама, особенно радуясь последнему словосочетанию. Рита и продавщица встретили объявление молча, понимающе переглянувшись.
В колбасный отдел была очередь. Рита покорно пристроилась в хвосте. Стоять было скучно, но тут вдруг к прилавку подошел старичок с сосиской, зажатой в кулаке, и насилующим слух фальцетом заголосил, что вот, мол, вчера он тут купил сосисок, пришел домой, а они-то все в черных точках, и что это такое делается, народ травят и т.д. При этом он потрясал сосиской, взятой для наглядности. Продавщица и члены очереди нестройным от злости хором ответили старичку в том духе, что это ж перец, что ж вы людей задерживаете, ерунду какую-то порете, нормальные сосиски, всегда их берем, и ничего. Старичок как-то сразу сник и оттерся от прилавка. Рита представила, как он вчера пришел домой, вынул сосиски из пакета, стал рассматривать их, вертеть так и сяк, сперва при свете дня, потом в желтом сиянии торшера, вынашивал план, как завтра пойдет, пожалуется, разоблачит... Пока Рита представляла, подошла ее очередь. Купила черноточечных сосисок.
Тут Рита заприметила в отделе кулинарии пирожки с яблоками. Ее любимые. Их, еще горячих, только что вынесли из подсобных недр. Здесь тоже была очередь. Рита решила постоять. Спешить некуда. Впереди отоваривались четыре девушки с чарующей смесью цветущей юности и несмываемой стервозности на лицах. Первая формулировала свой заказ так: сто грамм салата с фасолью, сто грамм из морской капусты, сто грамм мясного, нет, не в контейнеры, в пакеты, а это прирожки с чем, а свежие, тогда четыре, а еще сосисок в тесте, две, и погрейте. А это что, руляда, а свежая (у нас все свежее – усталый ответ продавщицы), мне тогда триста грамм, нет, лучше двести, а с чем вон та кулебяка, с корицей, нет, тогда не надо, а карпа жареного нет, тогда все. Собрав наконец россыпь пакетов и расплатившись, девушка отошла. Подошла вторая. Ее заказ в точности повторял предыдущий. Рита догадалась, что третья и четвертая тоже не будут оригинальны, и терпение ее лопнуло. А *** с ними, с пирожками, подумала Рита, и, уворачиваясь от столкновения со встречными корзинами, пошла взять соку. Соки располагались на самой верхней полке, а под ними помещалась полка с крупами. Та же дама, что недавно лежала грудью на прилавке и выступала насчет яиц, теперь копалась в крупах. Она делала так: брала пакет, скажем, с гречкой, смотрела на него, читала все, включая адрес, телефон и сайт в интернете завода-производителя, несколько раз встряхивала пакет, видимо, в надежде обнаружить инородное тело, спрятанное меж крупинок, после чего клала его на место, и тут же брала другой, с перловкой. Когда она дошла до манной крупы, Рита не выдержала и высказалась в том духе, что неплохо бы наконец отойти в сторону и дать другим покупателям, которые тоже люди, подойти к полке, потому что не все могут торчать в магазине полдня, что некоторые спешить могут и вообще. Дама ничего не ответила, а поступила так: повернулась к Рите задом, и, подняв пакет с манкой над головой, словно знамя, зычно вопросила, продавцы, почем манка, тут цены нет, хотя цена, естественно, была. Вот ****ь, подумала Рита и, схватив ближайший к ней сок (оказался томатный, сойдет), ретировалась к кассе.
В кассу желающих было немного. Но перед Ритой случилась заминка. Дама (не та, что с крупами, другая) расплатилась, и стала складывать сдачу в кошелек. Отойти при этом от кассы она не пожелала. Рита переминалась с ноги на ногу. Очень хотелось сказать, что, мол, можно бы деньги складывать и не у кассы, а то другим (Рите, например) надоело стоять с полной корзинкой наперевес, но решила, что нужно сдерживаться. Дама продолжала складывать купюры – по одной, любовно разглядывая каждую, словно фотографии родственников. ****ь, снова подумала Рита. Дама, наконец, отшвартовалась от кассы.
Последний бой предстоял в процессе перекладки купленного из корзинки (собственность гастронома) в мешок. Рита успела ввинтиться между молодым человеком, пакующим пиво и чипсы, и дамой, которая ничего не паковала, а, водрузив на стол свой ридикюль, беседовала с другой дамой о ценах на свет. Поскольку финал был близок, Рита категорически запретила себе заводиться, бысто покидала купленное в мешок и направилась к выходу.
Рита шла домой. По дороге ей встретились два кота, они что-то деловито выискивали в молодой весенней травке. Иду домой, подумала Рита, и стало ей хорошо. Домой.