Про что же написать теперь, друзья?
Глаголами какими жечь вам душу?
Любовь чужая, ненависть моя,
Кому нужны по сути? Всё разрушу!
И каяться к чему, слезами обливаясь,
От пустоты духовной иль сердечных трат?
Я намолить себе тут счастья не пытаюсь,
И не пытался! Чему, кстати, рад!
Не падал в пыль, и пеплом плешь не сыпал
(А впрочем сыпать его некуда пока).
Я как-то из потока жизни выпал,
На берег тихий меня кинула Тоска.
И вот сидим мы с ней вдвоем на бережочке,
Костерчик жжем и жарим карасей.
«А помнишь как…?» – она о давней строчке,
«Ну да! А как же!»– отвечаю ей.
На берегу то мир, то вдруг война случится.
И уж поверьте, бой теней идет у нас вовсю:
«Зачем она тебе! Она же не Жар-птица!»
«Пусти, проклятая!» - Тоске в лицо кричу.
Пока рядились, дрались и кричали,
Теченье жизни Птицу-Счастье унесло!
Опять сидим у костерка в немой печали.
Эх, попадись тогда мне под руку весло!
Смотрю на бег речной воды прохладной,
Тоска заснула, притулившись у плеча.
Огонь костра горит, а это, други, важно!
Авось кто завернет к нам сгоряча?!
Да если мимо проплывут и то потеха!
Да может, сбросят в воду лишнее весло?
Когда со мной весло, Тоске уж не до смеха.
Весло или лопата – это все равно!
Глаголом жечь сердца с тоской, увы, противно!
Моя Тоска! Причем же здесь народ?
Эстетствуя, сложить про Счастье, что ль, альтернативно,
Отчалив с берега, где дрянь-тоска живет?