Я была очарована её голосом. Она не была даже красива, в ней не было ничего из того, что люблю в женщинах. Она была до боли обыкновенна, возможно даже сера, как стволы тополей в сумерках. Но только пока молчала.
Она приходила с кем-то из крайних знакомых, как сказали мне позже, была незаметна для моего апатичного уже ко всему взгляда.
Он пробился сквозь туманный морок сигаретного дыма, совсем не громкий, с мимолетной усмешкой, а может, это была всего лишь уверенность в себе. Голос. Глубокий, он обладал каким-то океанным спокойствием, он был тверд, и в нем же крылся намек на нежность. И захотелось узнать, как это голос звучит в тишине. Как звучит под теплыми руками, под хруст простыней. Как звучит сквозь закушенные губы... Будет ли в нем та неуловимая блюзовость, которая почудилась...
Я услышала его когда она стояла рядом, с кем-то из тех же крайних знакомых, какая-то ничего не значащая словесная переброска.
Голос врывался в меня обрывками чужих фраз, въедался в дым сигареты в моих легких, забивался в кончики оживших пальцев. Он проникал всё глубже и глубже, заползал нагло и бесцеремонно куда-то в середину груди... Царапал забытое, ту способность чувствовать, которая казалась канула в Лету. Теперь же со дна души поднимались окаменелые чувства.
И, туша сигарету, я уже знала что запомню её. Что её тело, изгибающееся в моих руках я отпечатаю в памяти, сохраню как картинку. Она не станет одной из безликой толпы женских тел, проходивших сквозь мою постель. Я запомню всё, отложу в копилку воспоминаний и перевяжу золотистой лентой...
...Я встала, направляясь к ней.