…Проснулся от ослепительного солнца. В окошко глянул: боже, какой денёк! Даже сквозь стекло чувствуется жар полдня. Что-то я в последнее время поздно стал вставать. Прав Чёрный, тысячу раз прав: закисну я скоро от безделья. Пора за дело какое-то браться. Дело - спасает.
…Руки мою и смотрю как вода из крана бежит: вот так и жизнь – бежит из ниоткуда в никуда, без всякой пользы, разве что руки кто-нибудь в ней сполоснёт и смоет свою грязь.
…Поел с большой охотой. Вместо двух яиц пожарил четыре. Надо переходить на здоровый образ жизни. Зарядку уже недели две не делал. Решил даже с какой-то стати сковородку от нагара оттереть. Полчаса драил, но своего добился. Какой-то азарт во мне проснулся нездоровый до всего. Сапоги до блеска начистил, китель со штанами отгладил.
…Пообедал в диетической столовой у Зой Васильевны. Сказал, что уезжаю, наверное, скоро, так собрала целую сумку продуктов. «В дорогу, голубчик, в дорогу. В дороге-то оно знаешь как естся.» Как матушка обо мне заботится. Я пошёл, обернулся последний взгляд на неё бросить, а она меня крестит. Милая, добрая моя Зоя Васильевна! Всех в войну потеряла… Как она тут без меня? Ну, Бог даст, может ещё увидимся. Может и не уеду никуда. Всё может быть…
…Пришёл домой, продукты поставил в ведро с холодной водой и целый час, наверное, думал: собирать вещи или не собирать? Вот ведь проблема-то!.. Достал чемодан свой трофейный потрепанный. Начал ручку чинить, заклёпки слетели. Хуже не придумаешь. С час провозился. Потом ткань внутри подклеивал, стёртости все закрашивал под тон, замочки смазывал и от ржавчины очищал. Короче, так вещи и не собрал. Руки вымыл, побрился, надушился и пошёл к Лике в гости, может быть – в последний раз…
…Дело к вечеру, а на улице ещё светло. Стены домов накалились от дневного солнца. Идёшь, как будто в тёплом мареве купаешься.
…В ящике газет нет. В подъезде как всегда темно. Но я наизусть до каждой выбоины в ступеньках знаю эту лестницу на второй этаж. Лике надо звонить два раза. Раз, два… Ботинки Леона? Точно – он. На вытянутом лице улыбка кинозвезды. Думал, что это Лика. А это – я. Улыбка с открытой меняется на дежурную. Что-то пробурчал своими большими и вялыми губами. Губы как сосиски, когда что-то говорит – ничего не поймёшь с первого раза. Переспрашиваю. «Привет, говорю!» Ишь ты, недоволен ещё чем-то. Захламлённый коридор. Направо и налево – комнаты. Большая белая дверь. На косяке двери отец отмечал мой рост. Но сейчас все отметки уже закрасили. Лики ещё нет. Странно. В семь часов она уже обычно дома. Ну, что ж, подождём. Нам спешить некуда.
Леон садиться в свой угол и утыкается в свою газету. Философ несчастный! Весь день может так просидеть, свесив свои «шикарные» волосы ( и чего Лика в них нашла ) и уткнувшись носом в газету. В гроб сойдёт, а газету с собой заберёт. И на поминках у него люди будут читать газеты.
Я сажусь на стул – сижу. Подхожу к окну – гляжу. За окном жизнь – машины, люди, голуби, облака…а здесь – мёртвый дом! Ну, ничего, сегодня они у меня оживут. А не оживут, так я им не дам меня умертвить. Я ещё жить хочу. «Я жить хочу, хочу печали…» Что бы почитать? Взял первое попавшееся: «Пропедевтика внутренних заболеваний» М-м… с картинками… Грыжи, опухоли, бактерии в микроскопе, уроды, старуха с сосками на ляжках, бр-р-р… С меня хватит. Ничего не хочу. Чаю хочу. Где Лика, етишкина жизнь?! Уже час прошёл! Руки на стол положил, потом голову. Дай, думаю, вздремну, но нет – всякие мысли о будущем в голову лезут. Как-то там в Саратове жизнь у меня устроится?.. Положиться во всём на Чёрного – этот трактор вывезет. За час мысленно уже мостов восемь построил. А Лики всё нет. Уже запал пропадает. Уж не случилось ли чего? Может на работе что?.. А этот истукан как сел так и сидит! Уже предметом мебели стал. Гипсовый Леон. А полруки и правда деревянные… Ждёт… Ну-ну, жди-жди… Выжидун. Я тоже подожду. У меня тоже терпения хватит. Правда, оно уже на исходе. Решил все цветы и полоски на обоях пересчитать. Цветов получилось 630, а полосок… сбился. Уже в глазах зарябило. Половицы пересчитал – получилось 54. Начал Леона пристально изучать. Хорошо бы он сейчас ушёл, а потом бы пришла Лика… Нет, он не уйдёт. Ещё чего-то спрашивает. Который час? Да, уже четверть одиннадцатого…
На этом дневник заканчивается.
На следующий день рано утром Марат уехал в Саратов.