Никита родился в ночь на рождество. Его ближайшие родственники сразу же расценили этот факт как предзнаменование – Никите суждено стать величайшим из вепрей. Если удастся, то всех вместе взятых, если нет – то хотя бы из всех сибирских вепрей.
Мама Никиты, набожная веприха, приняла такой подарок и небес и расценила его как знамение, и каким –то глубоко скрытым от глаз интуитивным чувством поняла, что новорожденный – не иначе как новый мессия, которому суждено открыть новую вепрьскую эру, совершить прорыв. К тому же на свет Никита появился с большим родимым пятном на брюхе. Оба факта определяли однозначное отношение сородичей к Никите на протяжение все его жизни, вплоть до того рокового дня. Рос наш пушистый герой примерным поросем. Изучал языки, интересовался астрономией, шитьем и игрой на виолончели. Ничего не предвещало беды в такой на первый взгляд успешной жизни. Свободолюбивый и независимый Никита без труда стал ведущим студентом престижного лесного университета.
Как то раз, на третьем курсе, послали студентов физико-ядерного отделения на стажировку в Китай. Выдали суточные и, посадив на поезд «Сибирь - Тайвань», стали ждать результатов такой многообещающей экспедиции в дружественную державу.
Поначалу все, что делали студенты подходило для внесения в протокол стажера. Недели через две стали появляться погрешности, неточности, следы белой канцелярской замазки….Через месяц пропала связь с Сибирью - власти Китая объявили время великой охоты и закрыли все границы. Никиту такое положение дел не испугало, он был фаталистом: «Написано на роду, что мессия я, значит, так тому и быть». Несмотря на всеобщую панику и аресты, Никита продолжал сутки напролет просиживать в кабаках и барделях.
Когда в очередной из вечеров 25 июня 1498 года он зашел в бунгало на берегу Тайваньского пролива, сел на плетеный из бамбуковых стеблей стул и заказал крогу (местный тайваньский самогон, примерно 75°), недалеко от бунгало послышались отчаянные крики о помощи. Публика с интересом вывалила густой кашей на улицу. Никита был не в духе - его заботили серьезные вопросы морали и нравственности – и поэтому остался сидеть за стойкой, задумчиво вглядываясь в отражение своего большого пятака на бутылке мутного крога.
Через несколько минут посетители успокоились и расселись по своим прежним местам.
К Никите подсел пожилой на вид мужчина. Он что-то заказал и начал медленно потягивать кальян. Выпив свою порцию, Никита как обычно предложил соседу партию в триктрак. Соседа уговаривать не пришлось. Играли сначала на интерес. Потом, когда простой интерес закончился, решили играть на денежный интерес.
После двух часов турнира Никита выглядел изможденным: пряди волос прилипли к покрытому испариной лбу, глаза горели настоящим огнем, который бывает только у настоящих вепрей. На столе лежали его часы, бумажник, несколько полудрагоценных камней, золотые запонки и даже шелковый платок, подаренный мамой в день отъезда.
Никита молча сидел, пил крогу, вонзив остервенелый взгляд в пол, и с грустью думал о будущем.
- Раз ничего больше предложить не можешь, тогда адю! – с повышающейся к концу фразы интонацией пропел сосед и собрался, было вставать.
- Погоди – твердым решительным голосом заявил Никита.
Он встал из-за стола и задрал рубашку, оголив родимое пятно.
- Я мессия, понимаешь, особенный я вепрь, не простой. Волосы с этого родимого пятна дорого стоят – с нотками истерики в голосе выдавил Никита, не сумев до конца скрыть готовое вырваться наружу вепрьское бешенство.
Сосед посмотрел на родимое пятно, потом на Никиту.
- Идет.
Играли до первых петухов: Никита поначалу отыгрываться стал, а под конец снова все спусти, включая волосы с родимого пятна.
Когда за последним посетителем бунгало закрылась дверь, он заказал последнюю рюмку и стал размышлять. В любом случае, у него же никто не выиграл само пятно, да и копытца у Никиты ничего. Так что унывать и убиваться не стоит.
Экспедиция вернулась в Сибирь через полгода. Все члены были живы и здоровы. Не было только Никиты. Он остался в Китае. Как потом выяснилось, он стал одним из самых богатых бобров Китайской державы - купил птицефабрику и наладил бизнес по продаже бренедированых куриных яиц. На логотипе в солнечную погоду золотой краской сияло гордое его выражение рыла и надпись: «Сибирский миссия – вепрь Никита».
Домочадцы так и не дождались весточки от своего спасителя. Набожная мама перестала даже надеяться, а потом и верить в торжество вселенского вепрьского порядка, папа каким был таким и остался.
Визави же его по карточному столу, старый китаец Дзе-Дмитрий второй, воплотил мечту любого нормального китайского даосиста – достичь единства с первоосновой мира. Не найдя лучшего применения волосам с родимого Никитного пятна, он не долго думая, намотал их на бамбуковую палочку и стал чистить свой зубастый рот. Поперхнувшись волосами, он задохнулся и умер немедленной смертью. Ученики, когда нашли тело великого учителя, нашли и палочку. Теперь один из них, вернее уже один из его предков владеет патентом на первородную зубную щетку, который бережно передавался из поколения в поколение.
Но история не дремлет, она бережно хранит правдивые сведения, выкаленные на мечах и забралах. Как не доказывай, а прародитель и изобретатель зубной щетки – сибирский вепрь Никита. Так и знайте! Разве не он мечтал об информационной революции, воодушевившись изобретением Иоганна Гуттенберга, разве не он часами не медитировал на рождественскую звезду каждый свой день рождения, разве не он хотел преодолеть земное притяжение и выйти за пределы отведенной вепрю физической оболочки и остаться в бесконечности!
Так и случилось, Никита остался в веках. Его наследие продолжает жить, материализуясь в новых моделях зубных щеток и принося производителям несусветные прибыли, а потребителям – чувство свежести в ротовой полости. И теперь мы, непрямые потомки, выражаем свою благодарность Никите за его прозорливость, хотя и незапланированную!
Всех с наступающим днем зубной щетки!
P.S
Если встретите Сибирского вепря, поведайте ему о подвиге Никиты, пролейте благодатные елей на истерзанное самосознание отечественных кабанов!