Бывает же так, затеют что-нибудь и давай в жизнь воплощать, да с таким рвением, что хоть за ворот рубашки от кардена оттаскивай. Случилось это в прошедшем после красного году золотого льва. Выяснить решили: что есть русские. Для этого и комиссию специально обученную собрали, и бумаги с ручками за счет налогоплательщиков приобрели, и охрану наняли, и капусты наквасили, и штаб квартиру организовали в пещере где-то за Уральском хребтом, в общем, подошли к вопросу серьезно. Решено было начать с переписи, так сказать, выяснить для снятия первичной неопределенности, кто да сколько, да где Россию населяет.
Составили протокол. Начали складывать, преумножать и корни квадратные извлекать из коренных жителей. Протокол терпел всех: завхоза Моточкина с карандашными расчетами стоимости ведра картошки, председателя комиссии Забывайло, тренировавшегося подпись свою красиво выводить, учетчика Безполезнян, который, выбирая помаду, оставил двенадцать с половиной отпечатков своих губ. Одним словом, процессшел.
Искали коренных русичей везде: на деревьях, в болотах, в лесных кущах, заглядывали в ульи, моря и озера, печки все до единой разобрали и собрали. Потом.
Усердствовали свирепо, до самой сути коренной докапывались. Старания и успехи не остались незамеченными: за все время сто тридцать пять грамот и премий себе выписали, получили, потратили. Основанием для премий была фраза Забывайло, которую он умудрился повторить сто тридцать четыре раза: «Почет и хвала труженикам села!». Участникам прожекта такая формулировка нравилась, так как после нее следовала очередная премия «всем за все». Сто тридцать пятую премию пришлось выписывать после другой фразы, так как про тружеников села он забыл, и как не силился, вспомнить не мог. Новый же афоризм - «Авось обойдется» - и вовсе стал притчей во языцех и влился в анналы Уральского фольклора на правах исконного - ненадолго утерянного в веках и снова найденного - диалектического буквосложения.
Как бы там ни было, потомки его никогда не забудут - подумать только, столько считать! Пятнадцать миллионов триста сорок две тысячи восемьсот семьдесят семь леших с мешками, из них два миллиона пятьсот сорок девять тысяч двести шестьдесят один мешок с грибами; семнадцать миллионов с копейками русалок-лесбиянок; пять миллионов криворуких глухих домовых, три миллиона криворуких не глухих и еще миллион не глухих, но с прямыми руками скрывается. По не проверенным данным, всего коренными русскими оказались сорок один миллион триста сорок две тысячи восемьсот семьдесят семь увиденных и не увиденных экземпляров.
Щемящую радость, необъятное счастье и пьянящий восторг вызвали бы у простого народа старания участников счетной комиссии, если бы не два-три «но»: простого народа, как выяснилось, нет, но есть недовольные налогоплательщики. Радоваться-то, в принципе, нечему – на двадцать четыре миллиона с довеском экземпляров женсколюбительского рода приходится семнадцать миллионов экземпляров мужесконенавистнического, так же ведь и до войны всех времен и народов дойти может! Хотя и это даже не главное. Самым серьезным по тяжести последствий недочетом оказалось чудовище с озера Байкал.
Не учли, исследователи, биологических часов этого исконно русского существа. Перепись пришлась как раз на время его осенне-зимней спячки. Проснулось чудище, заклокотало его чудесное нутро, взъерепенилась широкая русская душа. И когда ноздри парашютными куполами пораздувались, а глаза соком спелой бузины налились, пришли все пухом покрытые чудовищные конечности в движение. Недосчитали, недоглядели, обидели.
Обложило чудище членов счетной комиссии данью непосильной. «Выкопайте, - говорит, - мне второй Байкал, да не простой, а чтобы эти, как их, пузырьки со дна поднимались». Сказало, как отрезало.
Счетная комиссия созвала экстренное заседание. Два дня и два вечера гогомонили вначале испуганные, а потом рассерженные участники. «Да как он смеет!» - визгливо вставлял к месту и не к месту учетчик Безполезнян, складывая бантом накрашенные новой помадой пухлые губы. «Не допустим произвол в российской глубинке!» - вопил завхоз Моточкин. Председатель Забывайло как всегда выражался афористично: «…….и точка!». Протокол молча тепел. По окончании совещания в графе «постановили» каллиграфическим почерком заиграла гордая надпись: «Усмирить чудище Байкальское силами налогоплательщиков». Расписавшись на бланках и разослав их во все концы света, члены комиссии снялись со стоянки и отправились в кругосветное путешествие на комфортабельном Боинге.
Чудище жило в режиме ожидания совсем недолго. Будучи духом хоть и русским, но с хитринкой, размашистым швом пересекшей всю необъятную внутреннюю стихию, Байкальский уродец быстро заподозрил неладное, и как только кругосветный Боинг поднялся в воздух, увлекая членов комиссии в неизвестное и непознанное, он уже было наготове.
Выкатив на посадочную полосу зенитную установку «Катюша» времен мировой войны второй, Байкальская чудинушка прицелилась с точностью маршала Мазиловского и осуществила запуск ракет стратегического назначения.
Как потом вспоминали члены счетной комиссии, долго еще в небе над маленькой уральской деревушкой курилось «северное сияние».
Как всегда, счастливым оказался исход неравной битвы ковра с ковром. Все члены счетной комиссии уцелели. В качестве компенсации морального ущерба государственные руки выдали этим Айло, Кину и Нян билеты на Ямайку и чеки различного достоинства. Их целый воз по ныне там, на Ямайке, этих Айло, Нян, Киных, Вых, Ных, Пых, Дых…..
Байкальский чудесник стал российским краснокнижником, получил звание генералиссимуса в отставке и вдобавок ко всему второй Байкал – «Катюша» оказалась дамой умелой, прорыла таки своим упорством и натиском большущую дыру в земле. Правда, на Ямайке.
Теперь, когда соотечественники встречаются на том далеком острове счастья, а случается это осенью-зимой, потому что генералиссимус теперь в спячку не ложиться, то делают вид, что не знают друг друга, и проходят мимо, только слегка поклонившись, как надлежит поступать всякому порядочному ямайцу в случае встречи с незнакомым явлением.