Жизнь длинна и многообразна. Кто-то из классиков сказал, что, если взять карандаш и бумагу и день за днём записывать честно и точно, что ты думаешь и чувствуешь, получится гениальная книга. Странно, что пока никто этого не сделал. Видимо, не так просто занять внимание читателя своими воспоминаниями, перебив на время его собственные. Но попытаться можно. Тем более, что в жизни всё развивается по спирали, если приглядеться. И круги-витки всё шире и шире…
Заводской посёлок в небольшом среднеазиатском городе. Вечные проблемы с водой зимой (замерзают иногда трубы) и летом (вода идёт из крана только ночью, и не каждую ночь). Обычный, на восемь семей, барак, из хороших – комнаты чуть крупнее, чем в двух-трёх соседних, на два окна, не одно, кухня такая же, как у всех, два на два. Пристраивали террасы и летние кухни, и из кухни получалась комната. Туалет и помойка во дворе, баня за три квартала, жизнь с тазиками, короче. Привычные глазу и уху толпы подростков, детей и взрослых с громыхающими вёдрами. Внезапные счастливые вести: «Возле библиотеки! И людей мало пока! Бегом!», «В школе! Займи мне очередь!» – и т.п. Ночные дежурства у крана. У нас вообще ложились поздно и имели дурную и малопонятную привычку мыться каждый день. Отец часто работал в ночную, и я ходил его встречать в половине второго к машзаводу. Недалеко.
Вода техническая, кстати, на фоне почти полной засухи, нередко днём и ночью под громадным напором хлещет из дыр в широкой трубе, проложенной от забора завода через Сай (сай – речка, так и назвали), и в Сае воды тоже немного есть, течёт себе куда-то. Жены, дочки, все умытые-чистенькие, никто бы не сказал, что на голодном водном пайке. Ни в школе, ни на работе.
Бывший, по его словам, лётчик (фуражку видел), а ныне обыкновенный алкоголик и муж тёти Насти, дядя Коля, принявший однажды моего одноклассника спьяну за американского шпиона, ничем помочь делу не мог, а вот сменивший его в качестве супруга Андрей Степанович, пожилой столяр, сумел. Раньше кран был возле нас, кв.4, в середине барака, а он выкопал возле своей первой квартиры яму, забетонировал и поставил кран хороший, ниже уровня земли. То-есть, вода должна была бы появляться чаще. Но, как это в жизни часто бывает, стало ещё хуже, но для нас осталось так же благодаря яме. Вода в наземном кране исчезла вообще, а в «подземном» пошла по старому, редкому ночному графику. И собранные деньги помогли, но мало.
Отец обычно ходил занимать очередь, чтобы, когда накапает, я пришёл за ведром, или, когда везло, кран даже чуть прикручивали, и я успевал добежать, вылить ведро во что-нибудь, вернуться, взять следующее. Поздно ночью, после смены, отец боялся разбудить людей, тоже честно отработавших трудовой день, и включал, если не было очереди, воду тонкой струйкой, меньше же шума. Оказалось, не угадал. «Стреляйте, гады, сразу!» Андрей Степанович выговорил мне как-то, что лучше бы сразу набрали и ушли. Так и делали. Но не к тому мой рассказ.
Во второй квартире жили татарин Асан с мамой тётей Замирой, той самой, которая в 1975 году ушла к дочке, оставив на несколько дней включённым газ на плите на веранде, и случился сильный пожар. С той поры я всегда перед сном газ проверяю дважды, где бы ни жил. Пунктик, но безобидный. Полезный даже. Асан был сердечник, и по телу его уже шли пятна какие-то, и работать он не мог, и пахло от него не очень, а пенсия была крохотная, если вообще была, и пропивал он её, как пропил бы большую.
Асан нередко записывал пьяным голосом похабные песни мне на магнитофон, я потом их стирал. Я учился в школе, потом в институте, а он всё болел и пил. И вот, однажды летним днём, он пришёл ко мне, с трудом, но рядом же, он тогда ещё ходил, и изложил идею, как нам получить ДНЁМ воду, а ему заработать. Он хотел собрать небольшой насос (он электрик был), и подключать его к крану, и качать воду, когда она не идёт самотёком. И плату он хотел брать небольшую, две копейки за ведро (буханка хлеба стоила 16 копеек). Идея была хорошая, и, видимо, Асан был лучший экономист, чем я, хотя классиков марксизма и политэкономии он явно не читал. Мне-то казалось, что мы должны были уплатить ему за насос и работу, и всё. Пусть дорого, но один раз. А тут зависимость какая-то получалась. Короче, я помялся, но говорить с остальными соседями отказался наотрез. А он к ним почему-то не пошёл. До сих пор не понимаю, почему.
А вспомнил я об этом не случайно. Не так давно, уже совсем в другое время и в другой стране, пришлось за пару лет три или четыре раза столкнуться с так называемым обучением через интернет. Это когда требуются «учителя по всем предметам», причём если по телефону назовешься преподавателем лингвоперлоумноганомастики, тебя тоже охотно пригласят на интервью. И не по адресу "гимназии", а в какую-нибудь контору, офис по-нынешнему. Неважно, что ты умеешь. Главное – кинь 500 зелёных и годик спокойно учись у них, как обучать «по компьютеру в интернете» учеников из Новой Зеландии или Новой Гвинеи вышивать ли крестиком, делать модели платьев – неважно. Или английскому-французскому. Перед дамами со стальным взглядом и извилистым языком Чумак и Кашпировский – жалкие доходяги в смысле дара убеждения. И никакой суд этот гербалайф не берёт. Распределяем доходы. Мне один «учитель», уговоривший меня придти к нему через товарища, нужны, мол, очень специалисты моего профиля - не знающий, как правильно сказать “How do you do?”, показал на монитор, где схематично изображены квадратиками его компьютер, и ветвями от него компы учеников в режиме он-лайн, и пояснил: «Вот, деньги отсюда и капают». Получается, что он продаёт не знания, как репетитор, сам-то он английского не знает совсем, не программу обучения даже и тем более не её, она же ему доход приносит, а время доступа к ней под своим личным контролем. Что-то вроде платной библиотеки получается. Интересно, какие успехи у учеников в этой области? Возможно, не меньшие, чем у тех, кто, прочитав рекламу, идёт чистить чакры или к кранио-сакральному терапевту, а то и в центр прикладной кинезиологии (кавычек нет, потому что я цитирую вполне серьёзные источники - местные газеты, лежащие на столе). Вот абзац из научного объяснения обладателя последней специальности: "Наиболее доступно диагностику можно объяснить тем, что существует достоверно установленная схема связи: мышца - орган -позвонок - меридиан - зуб - эмоция - химия." Мне трудно с этим спорить. Я не об этом пишу. Мне бы сказали, зуб перестанет болеть или нет. И не лучше ли сразу к Роме, зубному. Проще и, главное, надёжнее. Или зачем секретарь уважаемого центра по обучению правильному дыханию БЕСПЛАТНО после моего неосторожного звонка с вопросом, сколько стоит это бесплатное обучение по системе доктора (имя опускаю, система и правда известная и совсем не плохая) перезванивала мне пять раз, приглашая на интервью, которое "открывается в ближайшие дни" вот уже третий месяц "по мере набора групп", но ни разу не назвала мне даже примерной стоимости "бесплатного" обучения. "Доктор Вам скажет". Надо ли объяснять читателю, что доктор - автор системы и доктор, секретарю которого я звонил - не одно и то же лицо. Пусть так, но зачем морочить голову людям? Может, первая консультация бесплатно? Ну, и скажите сразу! Получается, как в сказке про печку и пирожок... Самым сильным оскорблением, которое я получил в жизни, были стыдливо опущенные глазки и скромное, но упорное молчание докторши в клинике, стремительно переходившей от государственного существования к частному, но, видимо, слишком быстро. Так молчали наши партизаны в логове врага. Я в конце пятиминутного "обследования" с помощью нехитрого прибора, известного уже более ста лет, выслушал давно не новые для себя рекомендации и спросил, сколько я должен. Молчание. После третьего вопроса без ответа я не выдержал немой сцены, выгреб из кармана всё, что брал с собой, бросил на стол и ушёл. Вот тут я и вспомнил Асана. Тот хоть воду гарантировал. По две копейки ведро. Недорого.
12.05.06.