- Секретка в декретном отпуске, - объявила судья.
При слове “секретка” зрители замерли и до зала донеслись приглушенные расстоянием гневные крики, растворяющиеся где-то очень высоко: “Желаю успехов в наращивании количества глав, которое для Вас, как выяснилось, является основным предметом Вашей гордости.
Извините, что побеспокоил с нерелевантными Вашей интенции претензиями.
До свидания”.
На подступах к воздушным замкам критического рая громко захлопнулась дверь жрицы литературы перед носом очередного недотянувшего до нужных требований таланта.
Все вопрошающе посмотрели на Дзингер.
- Репетирует, - смущенно пробормотала судья. – Чтобы не терять квалификацию.
- Какая печальная жалость, - вытирая платочком вспотевший лоб, с облегчением произнес Гурам. – Ольга, а что такое “нерелевантные интенции”? - шепотом спросил он у своей защитницы.
- Подождите не уходите. Я сейчас вернусь, только за сигаретой сбегаю, - сказала Чука и судорожно стала перелистывать энциклопедический словарь.
- Продолжим,- продолжила Дзингер прерванный процесс. – Вызывается эксперт по криминальной литературе.
В зал заседаний вошло нечто и заняло место на трибуне.
- Как ваше здоровье? – участливо поинтересовалась судья. – Простите, не знаю вашего имени.
- Ну, как же. Там сверху написано, как меня зовут, - кокетливо поправило свои половые принадлежности нечто.
- Здесь только ваш диагноз – “Нет очка”, - развела руками Дзингер. – Понятия не имею, зачем он мне, но видимо, мои помощники решили, что я должна быть в курсе.
- Это мое имя. Неточка. Ударение на “е”, - надула губы гендерно определившееся создание.
- Прекрасно. Хотя, - задумалась Дзингер, - литературный эксперт с физическим или с умственным недостатком бывает более эпатажен и привлекает к себе больше внимания. Я, к примеру, обладаю и тем и другим. Знающие люди говорят, что мне следует сменить профессию. В качестве критика мне бы не было цены, - мечтательно откинулась в кресле судья и завалилась на пол вместе с вышеназванным предметом мебели.
- Прошу вас, приступайте, - обратилась она к Неточке, водружаясь на свое место.
Зрители достали подушки. Некоторые даже не поленились взять с собой своих любимых плюшевых мишек, с которыми они привыкли засыпать.
- Если автор действительно хочет, чтобы критика пошла ему на пользу, то желательно стёбу придать литературную форму. А содержанию – смысл, - начала Неточка свою речь. - В криминальной литературе, как известно, содержание и форма составляют ЕДИНСТВО. Скажем, если форма - это сочетание определенных ВЫРАЗИТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ, то содержание – КРИМИНАЛЬНОЕ (в частности) - или шире: художественно - выраженные (или говорят еще: отраженные) явления жизни. Но не просто выраженные, а - выраженные в оценке, другими словами - в ОСМЫСЛЕНИИ. Поэтому "смысл" (художественный, литературный) и выступает в качестве синонима "содержания". Другие синонимы "содержания": идея, идейно-тематическая основа.
(А есть еще и такой синоним "содержания": цель (или даже ценность). Говорят же: "смысл жизни".)…
Дзингер снилось, что она сидит на лекции по стилистике преступлений и читает Делеза. Вдруг ее маленький мозг пронзила жалящая как голодная оса мысль, что она занимается не своим делом. Ей необходимо слушать рассказы лектора о самых ярких запоминающихся преступлениях мировой криминальной элиты, а она читает какого-то Диатеза, о котором ничего не знает. Кто он? Зачем он?
- Куда вы идете? Откуда вы выходите? Куда вы хотите прийти? Это достаточно бесполезные вопросы, - вещала Неточка с трибуны, когда Дзингер вырвалась из кошмарного сна. - Возвращаться к tabula rasa и снова начинать с нуля, искать начало или фундамент - все это включает в себя ложную концепцию путешествия и движения (методика, педагогика, инициация, символика...). Но Клейст, Ланц или Бушнер…
На Бушнере судья опять заснула.
- Ну, а о бабочке-буре я уж и не говорю: Жизнь Цветаевой за границей до возвращения в Москву в 39-м - это, конечно, ураган! – закончила свою пламенную речь Неточка.
Все присутствующие в зале заседаний проснулись от бурных аплодисментов Шуры Борисовой…