Лето во Франции оказалось довольно прохладным. Как бывает прохладным отзыв критика о не очень удачной театральной постановке, но сегодня погода сделала исключение. Никто и не ожидал увидеть солнце, ведь нависшие толстые дождевые тучи не давали ни малейшего шанса пробиться сквозь их защиту.
Клинический парк, куда они только что приехали, не был полон, но и не был пуст. Многие хотели захватить лучи солнца на улице. Но не все смогли. Некоторые скамейки были пусты.
- Ну все, Женечка, осталась последняя операция, - Катерина провела рукой по светлым старческим волосам и поправила сбившуюся челку, - еще немного и ты снова засияешь как прежде.
- Что-то не особенно верится, да и глаза у тебя не совсем веселые.
- Ну а как ты думал, я же все-таки твоя жена. И совсем не важно, что у нас громадная разница в возрасте, я с первых дней дала тебе понять, что это не существенно.
- Ах, знаю, знаю.
А мимо проходили люди. Разные: служащие больших компаний, мелкие чиновники, просто рядовые рабочие. Проходили мимо и ни один не задумался ни на секунду, что проходит мимо настоящей живой легенды. Никто не узнал в сгорбленном седом старичке великого артиста, чьи роли шагают далеко впереди него самого, чьи фразы из кинофильмов копирует не одно поколение.
- Знаешь, Катюш, я абсолютно спокоен. Я не боюсь операции. Мне вчера приснился сон, такой, какие снились мне еще в юности, вещий сон. Будто я еще буду играть, выйду на подмостки Большого театра и сыграю наиглавнейшую роль в своей жизни.
- Вот и хорошо, вот и отлично, мне тоже так кажется, - Катерина не столько успокаивала мужа, сколько пыталась совладать с нервами и не расплакаться, - а ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Я только что закончила институт, а ты уже был известным артистом и мы тогда играли вместе. Согласись, я тебе не сразу понравилась. Взбалмошная девчонка с диким характером, напористая, но не уступчивая. Но это тебе так раньше казалось, а сейчас? Ведь ради тебя я ушла из театра, погубила свою карьеру и ни секунды об этом не жалею, даже не могу представить, как сложились бы наши судьбы, если я действительно была бы напористой и неуступчивой. А помнишь…
Подошедший молодой человек в зеленом медицинском халате не дал договорить. На чистейшем английском он дал понять, что все готово и можно идти готовиться к операции.
Катерина забеспокоилась, схватилась за сумочку. Глянув, в маленькое зеркальце убедилась, не потекла ли тушь из-за пророненной слезы, навеянной воспоминаниями. Уголком платка для верности провела под глазом, покидала все обратно в сумочку и встала. Евгений хоть и передвигался с трудом и не без посторонней помощи, дела его шли на поправку. Сердечный клапан, барахливший уже с десяток лет заменен на свиной, французские специалисты давно практикуют подобные операции. Предстояла лишь последняя, на фоне остальных профилактическая операция. Нужно было убедиться, что клапан прижился, и сделать небольшой продольный разрез именно тогда когда клетки схватились.
Ему было даже приятно, что его не узнают. Он с детской наивностью разглядывал проходящих мимо людей, пытался заглянуть в глаза, улыбнуться. Он так привык к своим фанатам, которые находили его везде. К невозможности ездить в метро и просто прогуляться на Патриарших прудах. Хотя возможно где-то неподалеку и кучкуются самые яркие поклонники, за высоким забором, с букетами неизменных маргариток. Но их не пускают сюда. Это частная клиника, это частная жизнь, это Франция. Да и состояние уже не то. Но Евгений верил в вещие сны и верил, что поклонники его ждут не зря, он сыграет для них наиглавнейшую роль.
Внутри, в специально отведенной для него комнате было по-домашнему уютно. Ковры и мягкая мебель заменяла кафель и железные койки российских больниц. В углу бормотал телевизор, диктор что-то зачитывал с листа бумаги. Евгений не знал французского, лишь по интонациям мог определить, хорошее тот говорит, либо плохое. Он отвернулся. Наверное, зря выключен мобильный телефон, ведь многочисленные коллеги и просто друзья переживают, звонят с желанием приободрить и поднять дух, а натыкаются на механический голос в трубке, вещающий о выключенном телефоне. На этом настоял главный врач. Еще перед первой операцией он заставил Катерину выключить его телефон и постараться оградить общение с кем-либо. Сердце очень слабое и просто могло не выдержать от чувств. Притом с его богатейшей фантазией.
- Прошу сюда, - врачи также не были осведомлены о звездности своего клиента, да и зачем, в этом заведении с уважением относились к каждому клиенту.
Главный врач попросил Катерину ждать в комнате до конца операции, она тоже могла расплакаться и взволновать тем самым мужа. Хотя сейчас уже было не так страшно волнение, но исключать мелочи было не желательно. В соседней комнате ему помогли раздеться и накинули зеленый халат, на специальной коляске подвезли к операционной. На мгновение задержались перед дверью. Заехав, аккуратно переложили на стол, подключили аппаратуру. Откуда-то из стены показался маленький столик с инструментами, замелькали еще люди в халатах. Они тихо перешептывались, но ни на секунду не останавливались, они профессионалы.
К столу подошел худой темный мужчина, в его крови текла арабская кровь, как показалось на первый взгляд.
- Я вам должен кое-что сообщить. Это мой долг. Я ассистент хирурга и я непосредственно буду вас оперировать. Как вам известно, данная операция не считается сложной, но я обязан предупредить вас о том, что ваше физиологическое состояние может повлиять на ход операции. Проще говоря, есть ничтожный шанс летального исхода, в не зависимости от мастерства врачей вас может настичь смерть.
Смерть. Смерть. Смерть. В ушах гулко отдалось лишь это слово, врач сказал еще что-то профилактическое, но его никто не слушал. Я могу умереть. Но как? Был же сон, неужели он обманет меня в такой момент?
Он попросил ассистента дать ему десять минут, морально подготовиться к операции. Врач не возражал.
Смерть. Она близка, вот она, стоит за дверью и ждет, пока начнут операцию. Я чувствую ее дыхание, черный капюшон скрывает лицо. Коса выглядывает из-за спины. Но почему именно сегодня не сбылся мой вещий сон. Стоп. Нужно расслабиться, подумать о хорошем. Ведь жизнь прожита не зря, сколько хорошего случилось за эту долгую жизнь, скольких сделал счастливыми своей игрой в театре и в кино. Сколько великих актеров, режиссеров я встретил на своем пути. Но о чем бы он ни думал, возвращался обратно к смерти. Большинство тех, кому он обязан своими ролями ушли в иной мир, настанет такой момент, когда и мне придется уйти. А может, этот момент настал?
Но что делать с наиглавнейшей ролью, за многие десятилетия вещие сны меня не обманывали, что-то подсказывало внутри, что и сегодня не обманет, не подведет. Как же быть тогда?
Дверь в операционную открывается, но заходят совсем не врачи, заходит смерть. Черный балахон болтается из стороны в сторону. Неслышной поступью она подкрадывается к столу. Вот она склонилась, но до сих пор не видно ее лица. Капюшон скрывает его, тени нет, внутри его непроглядная, закрадывающаяся в душу чернота. Крикнуть. Но во рту пересохло и язык предательски липнет к небу, тело не двигается. Кажется, похолодало, не она ли трогает за руку?
Всплыли в голове мысли великого Горация. Он говорит, чтобы перехитрить смерть, нужно притвориться мертвым, и тогда она отступит, ей нужны только живые. Но пока перехитрить мертвого никому не удавалось. Сейчас как раз есть возможность попробовать, может это и есть наиглавнейшая роль. Роль всей жизни - обмануть смерть.
Вбежавшие в операционную врачи ничем уже помочь не смогли. Сердце не билось, аппарат можно было отключать. И главный врач отключил. Ведь он не знал, что отключал заслуженного артиста России, актера, сыгравшего в более чем ста кинокартинах и стольких же постановках Большого театра, всеми любимого Евгения Евстигнеева, который практически на их глазах сыграл свою наиглавнейшую роль в своей жизни.