Они сидели на кровати спиной друг к другу. Звонкое летнее утро вливалось в окно и оседало на стенах комнаты. Четыре тысячи километров между ними сжались до размера крохотного пузырька воздуха, случайно попавшего между его и ее кожей. Солнечные пылинки, медленно кружась под потолком, падали и оседали на ее рыжих волосах и смешивались с ними. Луч солнца, изрезанный листвой дерева, матово бликовал на его плече. Секунды стали прозрачными и огромными, как вечность, и вязко текли сквозь стрелки будильника.
- Я люблю тебя, - сказал Он.
- Я люблю тебя, - ответила Она.
- Слышшите, слышшите, они любят… - шептали цветы на подоконнике.
- Ззнаете, ззнаете, они любят… - жужжала пчела, нечаянно залетевшая в комнату.
- Ццените, ццените, они любят… - звенела стрекоза за окном.
Губы, покрытые тоненькой сухой корочкой, едва шевелились, но в стеклянной тишине горячего воздуха три слова звучали, как колокола. Они оба слышали стук своего сердца с левой стороны груди и справа - стук сердца того, кто сидел сзади. У них обоих было по два сердца, и эти сердца незатихающим квартетом отбивали четкий ритм летнего танго с одним и тем же рефреном. И в этом танго растворялись комната, кровать, окно, цветы на окне и солнечный свет. И секунды становились все больше и больше…
- Я люблю тебя, - повторил Он.
- Я люблю тебя, - повторила Она.
И в этот миг секунды начали катастрофически уменьшаться, а пузырек воздуха между его и ее кожей увеличиваться, вбирая в себя калейдоскоп дорожных указателей и автозаправочных станций, разрастаясь до размера городов, разделяющих их, растягиваясь до четырех тысяч километров…
И четыре сердца зацепились тонкими волосками за небо, пытаясь удержать равновесие и не упасть на колючую проволоку разочарования.