- Что ты думаешь о смерти? – Рыжий Ангел обернулся и посмотрел серьезно. – О простой человеческой смерти?
Белый пожал плечами: Ничего. И что о ней думать? Одна душа уходит и дальше не мое уже дел. Другая приходит и надо начинать все заново.
– И ты не устал от этой круговерти?
– Нет. Что с тобой?
– Ничего. Просто подумалось, что вот ведем мы души. Защищаем. Помогаем. Холим. Лелеем. И потом бац – конец. Не их. Не наш. Ибо все продолжается. А конец истории...
– За каждой историей последует следующая...
– Да, – Рыжий тряхнул головой и остановился – я расскажу тебе конец одной истории...
Пять ступенек. Всего пять ступенек. И кажется вечность. Как невообразимо болят ноги. Мои старые ноги. Донесите меня эти пять ступенек – пожилая женщины делает шаг и вздыхает...
iРаз./i
– Варенька, смотрите, Варенька пошла! – девочка широко раскрывает глаза и показывает родителям пальцем на младшую сестру. А Варенька смеется. Ведь все вокруг смеются: и мама, и папа, и Лизонька и даже Рыжий с Крыльями друг, которого никто не видит, но который всегда рядом и пока что единственный, кто до конца понимает все ее желания и мечты.
– Доченька пошла! – мама протягивает руки – Иди ко мне, малышка моя!
Теплые мамины руки. Уютные мамины руки. И папа целует обняв. А усы щекочут щеку, и потому хочется смеяться громче и протягивать руки и ощущать счастье.
Рыжий подмигивает и исчезает в лучах солнца.
Пахнет скошенной травой в самом центре города, и кажется, что не только у них праздник, а весь город празднует эти шаги.
bВот надо же... никогда не помнила, а тут вспомнилось. Все до последнего ощущения./b
iДва/i
– Вы, девушка, куда поступать будите? – молодой человек из приемной комиссии внимательно смотрит на документы.
– К вам хочу – шепчет Варенька (Варвара Алексеевна) – на сценарный.
– Романы пописываете? – усмехается парень и подмигивает.
– Почему сразу романы?
– Ну, все барышни пишут романы. О любви. О принцах. О...
– А я не все! И никакие романы не пишу.
– А что же вы тогда пишите?
– Сценарии.
– О как!
– Да. Вот так! Вы берете документы или так и будите смеяться?
– Беру-беру, Варвара Алексеевна. Какая Вы серьезная барышня!
– Какая есть...
bТакая и была. Вот только сценарии писать пришлось много позднее. Ибо завтра была война/b
iТри/i
То ли сон, то ли реальность. Открыть глаза больно. Не открывать страшно. А если чуть-чуть, то кажется и не здесь вовсе. Рыжее что-то сквозь веки. Солнце. А если еще немного приоткрыть – Крылья. За спиной у него Крылья. И солнце за спиной. И ...
“Нет Ангелов. Нет их” – шептать себе так, что бы страшно не было...
“И ног, наверное, нет”
– Нет! – кричит Варвара Алексеевна – Нет ног!
– Есть солнышко. Есть Варенька. Все у тебя есть. Не так как раньше, но ходить и танцевать будешь. – пожилой хирург целует в щеку, прямо туда, где стекает слеза. Я еще на твоей свадьбе потанцую. И книжки твои почитаю. И фильмы посмотрю. Ты спи сейчас. Тебе спать надо...
Последнее уже слышится на излете.
В последнем уже смешивается запах лекарств и скошенных трав.
С последними словами уже падаешь в пропасть и не боишься, зная, что подхватят Рыжие Крылья и донесут.
Нет Ангелов. Нет их ....
bА хирург оказался прав. Закончилась война, и наступило время истории. И книжки писались легко. И сценарии принимались, хоть и с трудом. Славы особой не было, но было ощущение сопричастности. Правильности, было ощущение. Нужности. И носилась она со своей работой, как с ребенком. Не могло у нее быть детей. Ноги были. Детей не было. Отняла война./b
iЧетыри/i
– Сереж, вставать пора – Варенька нежно посмотрела на мужа.
– Секундочку еще
– Куда уж секундочку. Сейчас не успеем, потом весь день в очереди стоять. Талоны пропадут. Как масло купим? – Талоны. Карточки. Столько лет прошло, а как после войны – муж нахмурился, взял со столика сигареты и закурил – Тебе самой непротивно?
– Жизнь, Серёженька, противной не бывает. Это я давно поняла. Трудной – бывает. Легкой – бывает. А вот противной – нет.
– Философствуешь...
– Философствую. Да и что еще делать? Пройдет и это время. Будет другое.
– А проблемы останутся теже...- Сережа затушил сигарету – По коням!
– Надеюсь, что проблемы будут другие – Варвара улыбнулась, смотря на уходящего в ванную мужа – Кавалерист!
– Його! – Сережа подпрыгнул и засмеялся...
bХорошо прожили. Кто знал, что не вернется он с той очереди. Десять лет уже как не вернется. Так и запомнится ей смешно подпрыгивающим и по мальчишески выкрикивающим Його!/b
iПять/i
Вот и последняя ступенька. – Варвара Алексеевна приостановилась отдышаться. – Надо же. Что за карусель в голове? Это все от эмоций. Праздник Победы. И празднуют же! И карточек нет. И вот выдали ветеранам прибавку к пенсии. И дети эти... девочка... совсем как моя Лизонька, царство ей небесное, не вернувшаяся с войны... Подошла и подарила тюльпаны. Алые. Свежие. Видно, что от души выбирала. Смотрела на мои медали и улыбалась. Поздравляла, не понимая с чем, но по детски чувствуя и искренне.
Последний шаг и дома.
Опереться на перила.
Перенести вес.
Невозможный пятый этаж почти преодолела...
Последний луч солнца врывается в подъездное окно.
Оборачивается Варвара Алексеевна. Щурит подслеповатые глаза. И падает... падает... падает вниз... где ждут ее крылья Рыжего Ангела...
bНет Ангелов... Нет их... Нет?/b
Рыжий укутался в крылья и замолчал.
Кап-кап-кап... Весенним дождем умывается город. Далеко внизу – вечный город. Оплакивает тех, кто ушел. Очищает дорогу идущим впервые. Кап-кап-кап...
– Она счастлива? – Белый Ангел первым нарушил молчание.
– Да. Ее душа счастлива. Ее душа спокойна.
– И она поверила?
– Все верят, когда приходит время. Ибо, когда время приходит, то вера земная заменяется на знания...
– Ты ее любил?
– Конечно. Как можно было ее не любить?
– Когда?
– Два дня назад.
– И пока никого?
– Никого. Я скучаю по ней. Завтра мне дадут другую душу. Завтра или через века. Но эта... Эта всегда со мной. Проросла во мне рыжестью и стала частью меня...
Кап-кап-кап... где-то внизу барабанит дождь...
12.05.06
www.sinkevich.info