Он сидел у светлого раскрытого окна. Был слышен шелест летней листвы. Веяло сладким теплом. Солнечные лучи ласково целовали все вокруг. Легкий ветерок играл с маленькими березками.
А он сидел и рисовал. Рисовал недавно забытые черты. Воссоздавал картину, пытаясь давно забыть ее. Ее. Нежными штрихами грифеля он целовал каждую частичку ее лица. Он помнил все. Запах ее длинных, темных, как кофе волос, ту легкую лучистую улыбку, те колдовские, чарующие зеленые глаза, что как две изумрудинки постоянно горели для него, словно два светлячка в листве. Он помнил изгиб ее неправильных редких бровей, прикосновения коротких пушистых ресниц, ее маленький вздернутый носик, горячие алые губы, раскрытые, словно бутон молодой розы…
Он сидел и рисовал. Для него она была неприступным, наивным, загадочным цветочком с шипами. Пушистым и ласковым котенком с острыми когтями. Руки ее, словно лепестки, омывали утренней росой.
А теперь она любуется другим, дарит ему свое тепло, наполняет его своим внутренним миром, питается его вниманием, шепчет необыкновенную песню любви, ту прекрасную, сладкую, торопливую песню любви, что пели они с ним.
А он все рисует. Надежда теплится в маленьком тесном уголке сердца. Она еще придет, она будет с ним, они еще споют. Вместе…
Вместе будут они рисовать. Рисовать жизнь, дарить новые рисунки этому миру. Легкими взмахами кисти они внесут в этот и в другие миры новую жизнь, новые чувства. Они буду рисовать Новые Миры, и шагать по холстам, держа друг друга за, перепачканные краской, руки.
Это он рисовал…
Но по ночам он брал уголь, белый лист и уже резкими штрихами, короткими взмахами под свет темных глаз он рисует тот мир, где был только он. ОН. И никого больше, только он. Мир был угловат, резок и черно-белый, но это был его личный мир. Где он был творцом. Создателем домов, улиц, неба, дождя, звезд… И не было места здесь для изгибов и плавных переходов, не было места для кого-то еще. И только тут, казалось ему, он был счастлив.
Но звезда, что люди этого мира звали Солнцем, вставала по / расписанию над стороной, что называли Восток, и его тело на холсте обливалось первыми лучами. Темные карие глаза, впитав лучи звезды, становились теплее, он смотрел на две картины, два ответа были перед ним. Два ответа – как он и любит в этой жизни. Вот только объема этих ответом даже он охватить не может, а значит, жизнь еще не исчерпала открытий. А это значит, что и ему пора в путь. Туда где новые краски, туда, где еще есть чистые холсты.
А где будет она это уже другая история. Может быть она сама и ответит вам. Я же закинув потертый рюкзак на плечо иду своей дорогой, оставив его картины в доме у открытого окна откуда был слышен шелест летней листвы, веяло сладким теплом…
написано совместно с А.С