Поздний вечер за окном. В голове ещё шумит хорошо выдержанный «Агдам» напополам с шампанским. Кругом тишина, к которой не могу никак привыкнуть. Нарушают этот мировой покой только старенькие ходики, забытые бывшим до меня жильцом и маленький жалобно попискивающий котёнок под столом. Вчера, когда вернулся домой, нашёл его на своём половичке, маленький жалкий комочек. Наверное, пацанята со второго этажа подбросили. А мне только в радость.
Сегодня утром разбудил меня стук в дверь. Открываю, спросоня злой, а на пороге – мой взводный! Усатый. Живой.
Уже в Берлине я посылал его взвод на верную гибель. Все об этом знали. Знали и они. И всё-таки пошли. Три дня от них не было вестей. Потом пришли сержант с рядовым (двое из двадцати трёх) и доложили о выполнении задания. Принесли документы пятнадцати человек. Его документов там не было. Я остался жить надеждой, что любимый мой взводный Чёрный (Серёга Чернов) – не погиб. И вот он улыбается – чёрт белгородский!
Подкатили слёзы.
Чёрный был как всегда в своём репертуаре. Я за следующие 14 часов ни разу не раскрыл рта. Ох, балабол! Обо всём ему надо рассказать в мельчайших подробностях.
Вечером пошли в ресторан. Надели мундиры боевые, осеребрили их орденами, а я ещё озолотил с одного боку. В ресторане народу – жуть! Всё больше нас военных, штатских мало, они все в чёрных костюмах с бабочками. Дамы, девушки, девицы. Ансамбль играет попурри на темы военных песен, звучит приятный глубокий женский голос. Совсем не пошлый, как в большинстве ресторанов. Несколько раз за вечер играли мои любимые «Компарситу» и «Аргентинское» Виллолдо. Я, когда уже достаточно нагрузился (а вернее, меня Чёрный нагрузил, всё говорит, да подливает), даже решился пригласить какую-то девушку приятной внешности в белом костюмчике на танец. Правду сказать, Чёрный меня подбил, а так ни за что бы не пошёл.
Весь вечер шиковали, деликатесничали, из стола устроили энотеку. О многом переговорили, многое вспомнили, за многих выпили, о многих просто помолчали, о многом друг перед другом исповедались. Я ему рассказал про любовь свою, про Леонидика, про то, как я не знаю, что мне делать. Чёрный, как всегда, не понял всё до конца и лепил по-горячему:
- Ты чего?! Дурак, совсем что ли – того!.. А эта докторша куда тоже смотрит?.. Что ты вечно деликатности разводишь?! Ты – герой страны, с руками и ногами. Да за таким как ты любая побежит, только свисни! – и он вилкой показал на танцующих и сидящих женщин, а я мысленно сравнил их с Ликой и понял, что не свисну никогда, - А ты ещё возишься с этим одноруким стихоплётом, крысой газетной!.
Чёрный явно уже перебрал. Я попробовал сменить тему, но Чёрный приставал со своими советами до самого дома. Я предложил переночевать у меня, но он сказал, что оставил одну девушку в ресторане и ей что-то обещал.
За сим и расстались, ещё раз крепко обнявшись. Чёрный обещал зайти завтра же и взяться за мою жизнь серьёзно.
Сегодня ещё долго не усну. Лягу и буду думать о Лике, о Леонидике. Чёрному не объяснишь, что всё в наших отношениях не так-то просто и однозначно. Мы все всё понимаем. Все – всё. Заколдованный страшный круг, из которого нет выхода. Нет и быть не может. Так что же – мы обречены?
Если так дальше будет продолжаться, то мы все втроём возненавидим друг друга и расстанемся навсегда.