Сестрёнка.
Её звали Линда. Звали, если по работе. А мама с папой называли Олюшкой. Теперь мамы и папы не было, и Олюшкой её называла только сестрёнка. Семья у них была дружная, все друг друга любили. Но случились голодные времена, родители устроиться не сумели, и папа поехал в псковскую деревню на промысел. Грибов и ягод насобирал и заготовил вдоволь, а вот рыбы получилось маловато. Вот он и удил её, рыбу, с лодки в нескольких метрах от берега. Как уж это случилось – никто объяснить толком не мог, только вдруг поднялись волны, и папы не стало. Мать убивалась не долго: доселе никогда не пившая, сорвалась прямо с поминок, и в несколько месяцев, как говорят в народе, сгорела. И остались две сестры. Сирота Олюшка и её сестрёнка Алёнушка. Одной шестнадцать, а другой семь.
В первый одинокий вечер сестрёнки даже не плакали. Они улеглись вдвоём на одну постель, прижались друг к другу, и так всю ночь и пролежали. Алёнушка тихонько посапывала, а Олюшка серьёзно обдумывала, как им жить вдвоём дальше.
В первой фирме, куда она устроилась на работу, её «кинули» на деньги раньше, чем через месяц. Она безропотно ушла. Во второй фирме начальник захотел с ней переспать после второго рабочего дня. За что получил плевок в лицо.
Первое время помогали родственники. Но так ведь не могло быть всегда. Олюшка понимала это. Но ничего не получалось, какой-то тупик, постоянная непруха. А когда в жизни всё не так, то воронка затягивает всё больше и больше – потому что человек сам настраивается на плохое.
Вообще, у женщины выход есть всегда. Потому что женщин покупают мужчины. Олюшка понимала это, но страшные мысли гнала. Обдумывала другие варианты, пробовала найти иные работы. Пока вдруг не поняла, что ЭТА мысль не просто сидит в её голове, а что она, Оленька, в сущности, к ЭТОМУ уже готова. Остался лишь вопрос – как?
Парик и лёгкий грим меняли её внешность до полной неузнаваемости. Вдобавок к этому необычное имя – Линда, уверенность в себе и хитрый подход – и она очень быстро втянулась.
Нет, она не была проституткой. Она помогала людям.
…Одинокий человек в кафе, тоскливый вечер. К человеку подсаживается девушка. С загадочными именем и улыбкой. И после недолгого грустного, чуть ироничного разговора девушка уводила его из кафе, и… Нет, она ему не отдавалась. Олюшка даже сохранила то, что другие в её возрасте потеряли или мечтали потерять. Загадочная Линда говорила клиентам: «Нет-нет, не туда… Я дам свой телефон… После… А сегодня мне… нельзя…» Но она почему-то знала, чего мужчины хотят, и делала им так приятно, так сладостно, как хотела бы, чтобы сделали ей.
Она даже полюбила делать это. И каждого из мужчин ей было жалко. И если мужчины думали, что занимаются с ней любовью, то она считала, что занимается с ними жалостью.
Сначала всё это происходило в сквериках, в подъездах. А через недолгое время Олюшка купила права и подержанные «Жигули», и стала чувствовать себя более уверенно. У неё даже появились постоянные клиенты, которые при её характере и отношении к людям стали считать её своим другом.
Бывали, конечно, и полукриминальные истории, но Бог миловал, и каждый раз, ночью, Линда спокойно возвращалась домой, раздевалась – и превращалась в Олюшку.
За стенкой на своём диванчике спала её любимая сестрёнка, Алёнушка. Она уже подросла, и потому почти не посапывала – но всё равно была такой же любимой. А сама Линда, нет – уже Олюшка, лежала на своей кровати, сжавшись в комок, зажмурив глаза, укрывшись с головой одеялом, лежала и любила саму себя. И так тепло, так сладко, так хорошо ей было, как никогда не было хорошо никому из любивших её мужчин.