Я забыл! Слышишь меня, Дима? Я забыл.
А великий праздник, как ему и подобает, начался с шествия героев. Невский закрыт для транспорта, по обе стороны разноликий люд в нетерпении жмется к краю дороги, кто повыше пытается заглянуть туда, в сторону Московского вокзала, не идут ли? Папы, мамы дети, внуки. С цветами, с воздушными шариками с фотоаппаратами. У всех разные выражения лиц, разные чувства их обуревают, но стоит только заиграть военному оркестру, как посторонние мысли отбрасываются в сторону, а взгляд скользит по марширующим мимо ветеранам.
Их осталось совсем не много. Некоторые едут уже в военных грузовиках, как тогда, в 43ем, не многие способны пройти сегодня несколько километров пешком. Не мудрено, им всем уже под 80.
Рядом галдят на разных языках туристы. Англичане, испанцы, японцы. Думали ли ветераны в 45м, что в родной город на них будут съезжаться посмотреть из разных концов мира туристы. Думала ли они, что спустя столько лет ради них приедут в Россию потомки выживших в войне немцев? Они не думали, они шли к победе и победили.
Пехота. Танкисты. Морские войска. Каждые мимо со своим оркестром, улыбаются, машут руками, а на глазах слезы. Слезы радости, что дожили, что смогли. И я прослезился. Я не хлопал им в ответ, не махал руками, не свистел. Пытался понять, что со мной. Горький ком в горле не дает дышать, слезы капают даже сквозь закрытые глаза. Неужели настолько сентиментален? Наивен?
Рядом с ветеранами проходили уже не молодые начальники оркестров с рупорами.
- ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЕ НАД ФАШИЗМОМ… УРААА-ААА-ААА-А!!!!
УРААА-ААА-ААА-А!!!! – отзывается многотысячная толпа по обе стороны проспекта.
Я не могу больше, я сейчас разрыдаюсь как маленькая девочка. Рвусь из людских оков на тротуар и параллельно с ветеранами, узниками концлагерей пробираюсь к Дворцовой.
Столько народа в одном месте я не видел очень давно. Сколько их здесь? МНОГО. Что говорить, если на самой площади случилась небольшая давка, каждый хотел поближе пробраться к возведенной на площади сцене. Я пробрался. Военные песни, думаю, понравились не только мне, молодые люди в автомобилях военного образца, танцовщицы в тогдашних платьях. Организаторам удалось перенести дух тех времен.
На минуте молчания меня опять терзал горький ком.
Этот День Побе-е-еды…
Я пытался отвлечься, подумать о чем-то нейтральном, но все вокруг было пропитано 9 мая, и я сдался. Закрывая лицо руками стал пробираться на выход. Это было не просто, пожилые и не очень люди стояли стойко и пропускать, хоть и от сцены меня не желали. А сзади, со сцены ведущие от всей молодежи несли слова: «Верим, знаем, любим…» Спустя время, с истоптанными кроссовками, одной оторванной пуговицей и немного помятый я оказался на свободе.
Что делать, быстрей, быстрей домой. Я устал, сказывается обезвоживание, моя поясница уже не в состоянии нести меня.
На паребрике сидит молодежь. Пьет. Естественно верит, естественно помнит, ну и любит, куда ж ей без любви. Очень модная девушка впилась в меня глазами. Голодная? Щурится, пытается рассмотреть что-то на мне. То ли настоящие на мне «RBK» или действительно милитари штанишки произведены «Контейнером». Я прошел мимо, виду не подал, хотя безумно было интересно узнать, что она в итоге подумала.
Спрашиваю себя, когда я последний раз видел пешеходный Невский. Ну да, видел когда-то, но что б это был переполненный людьми Невский, видел впервые. Словно в час пик в обе стороны двигались, не спеша потоки людей. Молодежь. Красивая, модная. Сосочка на писечке. Что не девушка, то юбка, словно большой ремень, точеная фигурка и пьяный неясный взгляд. Вот тут то я и подумал, во что верит молодежь. Верит она в повод, каким бы не был пафосным или великим праздник, закончится он одинаково для многих. Пьяными поползновениями в 2 часа ночи, матом и драками.
Из всего из этого есть два варианта пути: либо хватать денежные знаки, если нет – занимать и бегом туда, на Дворцовую и прилегающие территории, снимать писечек и лапать сосочек, иначе за нас это сделают другие.
Второй вариант: забыть!
И я забыл Дима, веришь? ЗАБЫЛ.