Студент (Было)
На прошлой неделе мы расстались с ней. Решил закончить отношения. Глупо но, мне кажется, что так надо было. Я должен был это сделать. Может быть из-за того, что это делают другие. Дружат и расстаются. А может быть потому, что я так стремился пережить это состояние отвергнутого или вдруг ставшего одиноким юношей, о котором так чувственно рассказывают вокруг те, кто испытал это. Так силился прочувствовать все и сразу. Ведь так поступают и все другие. Нельзя отставать от других. Представлял, как это будет происходить. Подхожу к ней, справляемся друг о друге. Держимся за руки, обнимаемся. Я стараюсь быть отчужденным, неприветливым. А потом, вдруг заявляю ей об этом. Или же просто избегать встречи с ней, а потом, объясняюсь. А вышло все грубо. «Ха-ха, ну и туп же я. Рассуждаю тут, будто и не надо было этого делать», осенило меня, и стало стыдно. Откровенничать перед самим собой, выяснять, что правильно, а что нет, казалось болезненным. Меня несло прочь от таких мыслей. Я вернулся к лекции, которая не изобиловала, как мне показалось, лекционной информацией. А может быть, лекция и должна была быть такой. Мои однокурсники скучали: ковыряли ручками, карандашами, ключами по конспектам или столу. Кто-то тихо перешептывался, сообщая очередную новость. Наверное, кто-то «засветил» обновку. На последних блоках сидели и играли в какую-ту игру. Один парень очень доброжелательно общался со своей сокурсницей, очевидно пытаясь выразить свое расположение ей. Это было видно по тому, как он изогнулся в какой-то иероглиф перед этой, действительно, привлекательной девушкой. В какой-то момент он застыл в улыбке Чеширского кота. А она щебетала. Были те, кто поглядывал на представителей противоположного пола, как будто издали, и как-то щурились, как казалось, пытаясь найти в чертах уже привычного сокурсника симпатичного парня или девушку. Лица юных, свежих выпускников школ изменились: стали более безразличными, даже холодными. Энтузиазм уже высвечивался только тогда, когда кто-то начинал говорить о том, как провести вечер или праздник.
Вся эта картина не представляла собой нечто особенное, но была интересна. Мы изучали друг друга и привыкали к новой обстановке. Я посмотрел за окно. Строгие колонны фасада здания моей родной альма-матер, облицованные мрамором, прикрывали вид на город и небо. Казалось, нарочно было сделано так, чтобы никто не отвлекался от своего занятия в здании, и никто другой не смог угадать, что же творится в окнах за строгой конструкцией. С окна аудитории на третьем этаже было видно только место бывшей стоянки автомобилей, и крошечная часть далекого ландшафта и неба. Сейчас были видны только дымка окраины города, и по-весеннему яркое синее небо с перекатывающимися, как волны на Иссык-Куле, облаками. Меня как магнитом тянуло видеть это крошечный участок неба с облаками, получать от него какую-ту волну энергии и ностальгии. Мне показалось это очень знакомым, где же это я видел такое же небо и такие же облака. Вспоминалось детство, школа, какие-то весенние дни. Но ясной картины в голове не появлялось, где и при каких обстоятельствах я мог видеть такое небо, чувствовать такое настроение. И вдруг в голове стало проясняться. Так это ведь были дни окончания учебного года в школе. Внутри меня стало тепло. Что-то медленно наполняло меня жаром. Это особенно почувствовалось в прохладной и аудитории без отопления. Вокруг меня к концу лекции сокурсники уже ежились, кутаясь в невидимые кардиганы. Наши тела уже стали немного подмерзать. Те, теперь уже далекие дни, являлись в моих глазах пусто, глядевших на лектора. Густая зелень во дворе школы. Старые карагачи и тополя. Проносящиеся над головой стаи воробьев. Быстро убегающие прочь от школы после годовой контрольной работы или сочинения школьники. Они оставляли после себя вдруг оторвавшийся шлейф раздражения и экстаза после девяти месяцев напряженной работы. Мы же с ребятами еще немного бродили по двору школы в поиске досуга. Обычно футбол во дворе был наилучшим ознаменованием начала каникул. Получив оценку за год, я бродил по двору школы вдоль тенистых деревьев. Я тогда всегда искал новых знакомств, узнать нового человека, кто меня раньше не интересовал. Или стремился узнать глубже то, что интересовало целый год, но на что не хватило сил, времени, или даже желания. Мое лицо светилось от счастья, что закончились мучительные месяцы школы, и впереди летние каникулы. Я ощущал себя маленькой, но важной частицей Вселенной. Настолько, что я сам себя ощущал центром мироздания. И все мне было по плечу. Осенняя учебная тара-бара начнется нескоро. Сейчас я видел, насколько прекрасен мир, и ощущал насколько можно быть довольным собой.
Однако конец учебного года в университете как-то не торопился нас застигнуть. Было еще далеко до него, как обещали наши преподаватели, смотря в журнал групп на посещаемость студентов. По нашим же биологическим часам организм просто требовал каникул уже в конце мая. А кусочек неба, так напоминающий наше весеннее любовное настроение, звал на улицу, к друзьям, посиделкам в парке. Сердце как-то странно сжалось. Что-то в нем кольнуло. И по телу растеклась теплая нега. В небе двигалось уже другое, мягкое на вид облако. Хотелось это запечатлеть навсегда. Я закрыл глаза, и оказался на облаке, которое, точно двигалось в сторону Иссык-Куля. Меня обдувал прохладный ветер. Солнце грело мне спину. Впереди была сплошная гряда гор, окутанная более плотными облаками, или даже тучами. Воздух был максимально прозрачным после дождя. Мне предстояло интересное путешествие…
Очнулся от того, что кто-то меня теребил сзади за футболку. Послышался свистящий шепот девушки: «А вы сегодня пойдете на дискотеку?». Видимо, спрашивали о нас, ребятах. Не поворачиваясь, я кивнул утвердительно.
* * *
Из диско-клуба я вышел изможденным, но бодрым. Было около 3 утра. Я один брел по сухой темной асфальтированной дороге, опустив голову. Вокруг не было ни людей, ни машин. Но мне не было скучно или тоскливо. Я просто устал. Получается, встал вчера в семь утра, прошли сутки, уж и солнце скоро встанет, а я тут еще бодрствую. Вот там окно еще светится. Наверное, сидят и шумят молодые люди, уж и музыка звучит. Смех и веселые возгласы. А другие спят. Вот в этом окне, вернее за ним живет моя однокурсница. Почти весь девятиэтажный дом с 1, 2, 3, 4… пятью подъездами без огней, кроме некоторых окон. Шум и веселье, как мне показалось, есть только в одном окне. В остальных царят храп, посапывание, мирные и тревожные сны.
В обычных черных красках ночи я видел свою тень, ее едва различимые границы силуэта. Странного цвета, отдающим синим. Кроме луны мне никто не освещал путь. Наверное, уже прошел час. Сверху меня преследовала яркая луна. И фары какой-то машины, которая тянулась за мной уже третий квартал. Было даже удобно, что мне освещали дорогу. Причудливые фигуры теней деревьев убегали от освещения. Фары становились уже все ближе. И вот я уже ощутил своей спиной тепло яркого света и впереди меня вытянулась моя очень четкая тень. Так увлекшись ленивыми или полусонными фантазиями о том, что же может происходить в эти минуты в этом многоэтажном доме, возле меня неожиданно оказались горящие фары и гудящий мотор. Я остановился. Машина тоже. Где-то далеко мерцающие огоньки квартала отражались на ее темном капоте, но того, кто сидит в машине, не было видно. Тут дверь сама открылась: из автомобиля показалась симпатичная голова девушки в кудряшках. В салоне загорелся свет.
- Вас подвезти?
- Не откажусь, - ответил я и засунул руки в карманы джинс.
- Ну так садитесь же, - окликнула она, сверкнув черными блестящими глазами. – «И голос у нее приятный», – обрадовался я. Я нырнул в машину. Любой другой мой сверстник позавидовал бы мне в эту минуту. Я же просто молча ликовал. Меня одновременно поразил голод, жажда крепкого напитка и желание немедленно поцеловать эту прекрасную улыбающуюся девушку.
- Меня зовут Айсулу, а вас?
- Максат, можно просто Макс.
- Отлично, Макс!
- А как твое имя сокращают?
- Его не сокращают, а ласкают. Вернее меня. – Она рассмеялась. Я тоже. Мы вроде
бы уже не чувствовали каких-либо преград. Она уже переключала на третью скорость. Все светофоры далеко впереди жалко мигали желтым. Мы были на главной дороге.
– Айка, - подытожила она и снова повернулась ко мне с такой задорной улыбкой, что мне стало просто весело. Кажется, именно в этот момент я проснулся окончательно и взволновался.
- А ты где живешь? – Айка как будто насторожила свои красивые белые ушки, которые как будто светили в темноте салона, распахнутые тугим хвостом. Такой хвостик носят с кепкой, как казалось мне.
- В микрах – выпалил я и почувствовал себя балбесом. Разговор вроде шел в
нормальном русле, но я уже не чувствовал себя естественно. Скорее скованно.
- А я возле парка.
- «Дружбы»?
- Да. А ты после дискотеки идешь такой?
- Да. А какой я? – заволновался я о том, как выгляжу.
- Лохматый ты какой-то, – похоже она светилась. Я просто улыбнулся. Я вспомнил,
как мы все танцевали под какую-то «кислоту». Мы все выпили. Дергали себя за волосы. Дело-то обычное. А может быть, еще теребил волосы, когда стоял перед той многоэтажкой, рассматривая внутренности окон.
- А ты тоже после дискотеки? – я уже не отрывал от нее глаз.
- Почти. После днюхи возвращаюсь. Еду себе и бед не знаю. Вдруг вижу в темноте стоит кто-то и смотрит вверх. Думаю, вот дает. В такую темень. Один. На дороге.
- Понятно.
- Думаю, почему не подвезти. И выглядит вроде ничего так, – тут она сделал вид,
что ей неудобно, хотя ее улыбка не сходила с ее глаз. Только иногда показывала свои белые зубы. Ей приятно со мной. Это точно. Мне стало хорошо на душе. Я расслабился. Предвкушал дальнейшее развитие событий. По радио звучала композиция А-Студио «Корабли любви». Батырхан пел о том, что еще вернется к любимой. Мне хотелось вернуться к той, что рядом со мной, как будто я уже ухожу от нее. Стой! Куда мы едем? Мне придется уйти от нее. Неужели мы расстанемся уже совсем скоро. Мы проехали «Физприборы», как я спросил у нее:
- Айка, – мне показалось, что я спросил вкрадчивым голосом. – А куда мы едем?
- Я тебя приглашаю выпить коктейль. Оригинальный. Такой нигде в этом городе не
делают, - она говорила уже тише, держась двумя руками за руль, и всматриваясь в даль.
- О, спасибо, – я был готов на все. Она улыбнулась, не поворачиваясь в мою
сторону. Мы повернули на улицу Ахунбаева и далее по ней. Пару раз нам встречались одинокие машины, в которых были видны водитель и пассажирка. Мы были не одни на своей главной дороге. Светофоры так же желтели своей немой завистью. У края парка, мы свернули вглубь густой и зеленой растительности. Там стояли ряды домов. Я воскликнул, - Как здесь хорошо. Хочу жить здесь!
- А я живу здесь только месяц. Здесь очень красиво. Представь, как здесь будет зимой?
- Да-а, - протянул я мечтательно.
Косматые карагачи намертво стояли, укрыв узкую дорогу между парком и жилыми домами. Мы шли молча, держась за руки. Ой! А как это случилось? Было уже поздно. Я крепко стискивал ее руку. В ответ она лишь пружинила свой шаг, в ответ сжимая мою руку. Я лишь поспевал за нею. Мы быстро юркнули в подъезд, который источал запах обедов всех квартир, приготовленных за последние пятьдесят лет. Темная обивка на двери квартиры Айки говорила об опрятности и чистоте, в чем я начал сомневаться при входе в квартиру. Кеды, пара дамских туфлей, ботинки, тапки и что-то еще. Обувь лежала друг на друге, словно после изнурительного секса. Она даже потрепанной казалось именно из-за этого. Как только дверь захлопнулась, мы одновременно прильнули друг к другу губами и языками начали прикасаться ко всему, что вызывало наш интерес. Нам было интересно все…
* * *
Мне захотелось пить. Я встал с постели, которая была уложена на полу перед телевизором. Глаза Айки блестели в темноте. Она улыбалась. Ее дыхание успокаивалось.
- Я попью.
- Угу. В холодильнике есть минералка. – Айка перевернулась на живот,
демонстрируя свой упругий зад, линии спины, которые что-то огибая, переходили в руки. Она скрестила ноги. Я с восхищением ушел на кухню. По пути я увидел, казавшиеся мне шароварами, свои черные джинсы, которые лежали на ее узких джинсах цвета деним. Моего любимого цвета джинс. Перед глазами вспышкой предстала совсем недавняя картина: она повернулась ко мне спиной, и я вошел в нее сзади. В коридоре лежали мои свитер и рубашка в ней. А где же ее футболка? А-а, вот она, свисает с полки. У нее под футболкой не было нижнего белья. Я это не сразу заметил. Я был все еще пьян. Открывая дверь на кухню, Перед глазами встало то, как она вскрикнула, когда мы повалились на постель, и от этого я вошел в нее еще глубже, но она только сильнее прижала меня к себе. В кухню вбежала Айка.
- Я же обещала тебе коктейль, - ее нагота меня, и смутила и опьянила
одновременно. Она не отводила от меня свои блестящие глаза. В моей голове блуждал другой эпизод, мы повернулись друг к другу лицом и продолжали движение. Наверное, в тот момент мои глаза были стеклянными. Ее глаза тоже застывали в поисках конца круга. – Так что, садись и смотри, - как будто завершила мои, похоже, самые приятные воспоминания.
- А что за коктейль будет? – спросил я, не отрываясь уже от ее грудей, которые не стеснялись меня, но и не требовали немедленной близости.
- Утолишь жажду и продолжишь кумар. В общем, называется «Гонщик», как раз то,
кем я недавно была, когда везла тебя, - Айка улыбнулась, увидев, куда я смотрю. Бутылки выныривали из холодильника. Вижу, как я стискиваю ее грудь дрожащей рукой, а другую грудь обливаю поцелуями. – Берешь пиво – заливаешь две трети кружки и добавляешь одну треть «Спрайта», и смешиваешь, - она чуть помешала, чтобы пена не вышла за края пивной кружки и подала мне. Я начал пить. Пил жадно, не останавливаясь. Она же наливала себе другую кружку. Я допил до середины и остановился отдышаться.
- Ну как тебе? - она не унималась.
- Отлично! – простонал я. Сладковатая влага разливалась во мне. Я начал ощущать
прилив сил и кумара. Мой взгляд опустился на ее точеные ножки. Она стояла недвижно. В моих глазах ее ножки представали передо мной так, чтобы я мог целовать их своими уже сухими губами, но прикасаться все еще влажным языком…
- Пойдем, - Айка взяла меня за руку, уводя сквозь груду окружавшего нас
беспорядка на кухне, в коридоре, как сквозь окопы, в постель. Простынь пахла нами, но была уже прохладной. В такую теплую ночь, прохлада была кстати. Мы входили в комнату, где была постель, в глазах остался образ неопрятной кухни, которая так контрастировала с обаятельной хозяйкой…
* * *
Мы лежали поверх смятой постели нагишом, пили «гонщика» и рассказывали друг другу университетские радости. Она смеялась. При этом ее маленький и плоский живот мило дрожал. Мы выпили по три кружки «Гонщика», в нас было столько влаги, что мы неистово оставляли ее друг у друга на телах через поцелуи, пот, слезы и через все, что не может быть сухим…
Я не хотел спать. Айка как-то таинственно улыбалась, когда нырнула куда-то из края постели и достала мягкую пачку сигарет. Она вертела в руках пачку, всматриваясь в свой пах. Я лежал в полудреме, слабо наблюдая за ней и наслаждаясь близостью с ней. Единственная лампа, которая светила нам, была в коридоре. Свет выползал оттуда, но не дотягивался до нас. Я чувствовал теплый и нежный запах девушки. Айка закурила одну сигарету. Затянулась. В комнате разлился сладковатый аромат. Это был не только табак. Айка протянула мне дымящуюся сигарету, которую я с жадностью выкурил до конца. Время потеряло всякий смысл. Айка уже курила третью сигарету, я вторую.
Еле ощутимая внешняя среда вплывала в мое сознание. Слабо светящийся свет. Я чувствовал счастье. Мои грезы. Мои мечты. Прекрасная девушка. Я, прижимающий к себе аттестат об окончании школы. Приятная прохлада разливалась внутри меня, обняв снаружи полностью. Шелест листьев тополей. Разлетающийся пух. Еле различимый шум дороги. Не слышно ни единого человеческого голоса. Раздвоившееся дыхание работало с каждым моим легким по отдельности. Сладко немеющие руки, ноги. Я впал в забытье.
* * *
Я очнулся от того, что рядом кто-то стонал. Это был я сам. В глазах мелькнуло: красный свет, темные стены, кудряшки девушки, касавшиеся моего плеча и приятно раздражавшие. Мне холодно. Озноб меня сотрясал. Мои мышцы стонали. Я лежал на парковой скамейке. Мой затылок грело солнце. Я вспомнил сон, который я видел, пока лежал здесь. Я видел себя во сне старым человеком. Обернувшись, я увидел свои день, вечер, ночь, звезды, солнце и утро. Странный сон. Я ничего не понимал. Как я здесь оказался? А где же Айка?.. Я уже мечтал о ней, писал ее имя в воздухе и восхищался им. Называл его вслух и наслаждался вожделенным звуком, которое выдавали слоги ее имени. Уже совсем скоро еще раз прозвенит последний звонок. А впереди целая сессия. Я почувствовал усталость. Надо идти домой и поспать. Я шел вдоль парка и школьные годы, проносились мимо меня, как чистый весенний воздух. Айка. Она никак не вписывалась в мое настроение. Пройдет время, и я буду скучать по ней в свежий прохладный весенний день. Внезапный порыв ветра заставил зашелестеть листья и так же быстро они затихли…
май 2006 года
Бишкек