Автору

 
 
 Как хорошо быть писателем, наверное. Или поэтом. Литератором, короче, автором строк. Вся многогранная жизнь у твоих ног, сиди за столом, отображай, наслаждайся, твори, кушай клюкву. А если кто спросит, посторонний, что это, мол, ты здесь делаешь, валенок, иди, работай - всегда можно ответить, отвянь, деревня! На черта мне твой комбайн или домна. Я писатель, автор строк. А ты кто?! Даже не надо спрашивать - а ты кто?! - и так ясно - плебей. Или, скажем, слуга народа - Путин или Кондолиза Райс, или сам Буш, американский Гудвин позвонит, дескать, вот я тут… в некоторых местах, знаете… не могу согласиться,- а ты чуть нервно, с превосходством : да? А ты кто такой? Лев Толстой? Или Пришвин? Президент? Чей президент?.. Мой?! Так иди в Кремль. Мой президент - Вечность! И Истина... – и бросить трубку в сердцах. Даже объяснять ничего не надо, это лишнее, просто: иди в Кремль - и все.

 А женщины. Все женщины твои, длинноногие и пышногрудые, умные и глупые, известно, тетеньки любят талантливых поэтов. Вот ты идешь, допустим, сам никакой: маленький, толстый, лысый, такой метеозонд с глазами, а навстречу длинноногая красавица, ты ей по пояс. Другой бы в сторону, а ты декламируешь, так, ни для кого. А она, скрывая интерес : что это вы, гражданин? А ты ей снизу вверх: средь этой пошлости таинственной, скажи, что делать мне с тобой - недостижимой и единственной, как вечер дымно-голубой? А она: вы поэт? А ты ей: А-то! Вот и Путин вчера... а я ему - иди в Кремль! - И все, она твоя... ну, за редким исключением.

 Другое дело, критики. Но если ты начинающий поэт или писатель, они не страшны. Кто знает тебя, кроме тебя самого и мамы? Ну еще, может, Вечность, но она промолчит, ручаюсь. А если и вякнет облезлый какой-нибудь критик проходя заглянувший что-то типа: как жаль, что молодой наш талантливый поэт или писатель такой-то часто не собран, по-юношески тороплив - на это всегда можно ответить зануде: а ты сам-то что написал? Кто тебя читает, критик?! Проходи, не мешай,- и склониться над столом в живописной позе.

 Одна беда - денег нет. Не срубить на литературном поприще капусты. Конкуренция. У всех есть деньги, у тебя - нет. Даже у Путина, к примеру, есть. Есть? - Есть. Даже у африканского негра Кофи Анана или кто там в ООН? А у тебя, автора строк, нет. Несправедливо! Говорят, правда, писатель должен быть бедным, тощим таким заморышем с пламенным взором и непослушной челкой на лоб. Пишется, говорят, лучше. Чувствуешь острее, не голод - Истину. В животе пусто - Истина где-то рядом. Чем сильнее хочешь жрать, тем ближе Истина. Сляжешь в больницу - Истина у твоего плеча, сдохнешь - обретешь ее, только никто об этом уже не узнает и тебе не рассказать, поскольку труп.

 Зато какая слава! Ждет тебя. Не дождется. Вот, к примеру, Великий Русский Поэт Пушкин по имени Александр. Он где? В земле? Неправда. Он в наших сердцах. Здесь и сейчас. И не только в виде великолепных стихов и прозы, но и в виде воспоминаний современников, семинарах о жизни и творчестве, памятников и скульптур из бронзы и мрамора, лицея, станций метро с буквой "М", улиц, площадей и проспектов, театров и музеев, городов  Пушкин  и  Пушкино , совхоза  Пушкинский  и крейсера  Аврора. Для полноты картины не хватает моря Пушкина или Пушкинского пролива. Но заслужил! И не только трудами своими, но и смертью вползшей через бедро. Если крейсер и лишний, то остальное по праву его, Пушкина Александра, смуглого Поэта русских равнин с кудрявой головой. По мне, так пусть берет и крейсер, не жалко. Для такого дела - не жалко, у нас еще есть. Так и видишь, как по Великой реке Пушкин плывет, разрезая волну, величавый крейсер  Пушкин, стремясь в одноименное море, а справа в углу самолет, и падают вниз парашютисты в ярко-красных комбинезонах и мотоциклетных шлемах.

 Но все это при условии, что ты настоящий литератор, не палкой струганный. В том смысле, что раз все сядут описывать жизнь, кто же будет батареи чинить или делать ту же бумагу? Конечно, если призван Богом, одарен и преуспел на ниве, тогда – черт с тобой, лепи, мучай людей. А если нет? Или если – да, но это тебе только так кажется? Просидишь всю жизнь за столом, облысеешь, опять же геморрой, деньги на свечи, глядь – а все отвернулись и улыбаются в кулак, и перемигиваются, как малые дети в яслях. А ты, предположим, уже собираешься в путь, стоишь, можно сказать, на перроне, угрюмый старик Лопатин стучится в двери. Что тогда делать? – спрошу я сам себя и сам же себе отвечу: "Да ничего. Молчаливая Вечность рассудит вас, дорогие друзья".

 Так что, как ни крути, со всех сторон одни плюсы. Был бы выбор, непременно стал бы писателем. Жаль, выбора нет: домны стынут, колосится жнивье. Но если когда-нибудь, апрельским, скажем, солнечным утром спустится с неба крылатый ангел в белых одеждах и игриво подмигивая спросит, пернатый, ну что, мол, дружище, будешь поэтом? – обязательно кивну в знак согласия. Мы скрепим договор рукопожатием и он улетит домой, в небо. А я сяду у окна, одухотворенный, и первым делом опишу его серебряные крылья. Ведь теперь я поэт. Или писатель? Литератор, короче, автор удивительных строк!