Сначала дождь шипел. Встречаясь с обшивкой капсулы, ещё не остывшей после входа в атмосферу, капли мгновенно вскипали и испарялись. Но дождя было много, постепенно остудив обшивку, он начал легонько простукивать корпус, пытаясь понять, что попало в его владения. Постукивание перешло в барабанную дробь, на корпусе стали появляться вмятины от особенно больших капель. Откололся кусочек прозрачного колпака кабины, пока ещё герметичной, а он всё не унимался.
Корабль служил мне верой и правдой вот уже пятый год, и хоть эта серия считалась одной из самых ненадёжных, мой никогда меня не подводил. За исключением этого случая. Видимо он выжидал, когда я заберусь в этот забытый богом рукав галактики, что бы преподнести мне такой сюрприз. И надо же было, что бы самая надёжная часть этой посудины - реактор, вышел из строя! Груз на восемь миллионов, практически все личные вещи, два новеньких скутера, да и ещё много всякого добра исчезло во взрыве "сверхновой". Хорошо хоть деньги храню в банках, но что бы до них добраться спасательной капсулы с барахлящим двигателем явно маловато. Её двигатель окончательно выключился сразу после торможения на орбите, вслед за ним вырубилась почти вся электроника, и капсула камешком пошла вниз.
Неожиданно для дождя капсула разделилась, от неё отлетел кусок такой же прозрачный как он сам, но значительно более твёрдый, а за ним вылетело ещё что-то. Сначала он расступился, пропуская необычные для себя объекты. Но ни остатки шлюпки, ни стекло кабины его не заинтересовали, его заинтересовал тот третий объект и он аккуратно окутал его струями, тщательно ощупывая и стараясь найти брешь в лёгком скафандре. Когда раскрылся парашют, дождь перешёл в морось, боясь намочить лёгкую ткань и погубить интересный для себя предмет.
Спорный вопрос, повезло ли мне с этой планетой или нет. Конечно, то, что она там была, что на ней есть атмосфера, да ещё и пригодная для дыхания, сказочное везение, но дождевые облака, почти полностью скрывающие её поверхность, несколько пугали. До того как выключиться, компьютер шлюпки успел показать составленную им модель поверхности. Поверхность была твёрдой, скалистой, по крайней мере, в районе предполагаемой посадки. Опять таки везение, можно было предположить сплошную воду или болото.
Дождь пытался дотронуться до луча, но капли, пролетая сквозь него, лишь вспыхивали на краткий миг, а потом так же неотвратимо летели вниз. Он не понимал этого и пробовал по всякому. Капли становились то больше, то меньше, они шли сплошной стеной или, казалось, переставали падать вовсе, но это ничего не меняло, дождь не мог до него дотронуться. Зато он понял другое - луч без него практически не существует, без него он лишь святящаяся точка, да пятно на скале, а с ним, дождём, луч обретает тело. И он стал с ним играться. Дождь резал его на части, рисовал на нём причудливые узоры, заставлял исчезать и появляться вновь, а лучу было всё равно, он неспешно перебегал со скалы на скалу, как будто ища, что-то.
Когда капсула вошла в облака, время как будто остановилось, вокруг неё сгустилась чёрная мгла. Постепенно гасли редкие огоньки на приборной панели, давая понять, что капсула доживает последние минуты своей жизни. Я попробовал переключиться на резервную батарею. Система голосового оповещения пробурчала что-то о неполадке "чего-то там", заставив самого разбираться в скопище вновь вспыхнувших контрольных ламп. Я включил наружное освещение, но мощный луч носовой фары завяз во тьме. Заряд батареи стал быстро уменьшаться. Отключив всё ненужное, оставив лишь альтиметр, я откалибровал по нему его аналогового собрата и стал ждать, пока капсула пройдёт облака. Я думал, что выбирать момент для катапультирования мне придётся вслепую, ориентируясь лишь на высотомер, что дальше меня ждёт лишь такая же непроглядная тьма.
Постепенно луч уменьшался, и дождю всё сложнее становилось играть с ним. К тому же он встал вертикально, а дождь не мог сильно отклонять свои струи. Но когда луч сократился до полутора метров и дождь уже испугался, что вот сейчас он исчезнет, луч неожиданно стал почти горизонтальным и стал медленно перебираться по окружавшим его скалам, иногда останавливаясь и вновь возобновляя свой бег.
Когда капсула вышла из облаков передо мной на короткое время развернулась фантастическая картина. Облака снизу светились не ярким бирюзовым светом. Был ли это свет от солнца, каким то чудесным образом проникающий через облака, или это было их собственное свечение, не было понятно. Но яркость его была так мала, что через короткое время струи дождя, загородив небо, вновь нагнали сумрак в кабину. Дождь быстро охладил обшивку капсулы и, похоже, стал идти сильнее, но высота была уже на пределе, выбора не было, и я дёрнул за рычаг катапульты. Парашют исправно раскрылся, а вместе с ним дождь, который, как мне показалось, был готов насквозь промочить герметичный скафандр, сошёл на нет. Включив фонарь, я стал присматривать место для посадки.
Вскоре дождь понял, что луч искал, где бы спрятаться. Каждый раз, когда его больший конец исчезал от дождя под скалистыми уступами, луч замирал. Наконец, найдя походящее место, второй конец пришёл в движение, стремясь спрятать от дождя своё тело, в одной из пещер. Дождь подумал, что лучу не понравились его игры, и убрал с него свои струи. Тот лишь на секунду остановился и, как будто не поверив, продолжил свой путь, тогда дождь попытался стеной воды заслонить проход к пещере, но луч лишь не на много сбавил скорость.
Где то в стороне яркая вспышка обозначила место посадки капсулы, как показал персональный коммуникатор, аварийный маяк погиб вместе с ней, значит зона в которой можно засечь мой сигнал SOS уменьшается в три раза, настолько меньше мощность аварийного маяка. Ну и чёрт бы с ним! Всё равно здесь ни кто не летает. Еды, что есть с собой, хватит на пару недель, а на крайний случай есть ампула с быстродействующим ядом. Но это на крайний случай, а сейчас надо аккуратно приземлиться. От дождя попадающего в свет фонаря уже начало рябить в глазах, но мне удалось разглядеть внизу достаточно ровный уступ, на который я благополучно опустился.
Наконец он исчез. Дождь заглядывал в пещеру и видел свет в глубине, но ни какими силами не мог дотянуться или дотронутся до него. Иногда луч сам выныривал наружу, только это были короткие мгновения, и дождь просто не успевал, что-либо сделать. Через какое то время и это прекратилось, внутри пещеры стало темно, дождь загрустил. Он уже привык к своему одиночеству, хотя и не был одинок. Под ним была земля, над ним светило солнце, но так же как он не мог спрятаться от солнечных лучей, земля не могла уйти от его струй, а это вряд ли можно было назвать дружбой - солнце просто светило, дождь просто лил, а земля ни как на это не реагировала.
Собрав парашют, я огляделся. Уступ, на котором я приземлился, оказался большой, наклонённой с юга на север, плитой. За северным концом начинался обрыв, с юга вертикально поднимавшаяся скала плавно изгибалась дугой и, в полукилометре справа и слева, ограничивала уступ, на котором стоял я. Всё это мне подсказывал коммуникатор, сам я лишь мог едва разглядеть за струями дождя скалу, да полюбоваться на причудливо изъеденную водой поверхность под ногами. Попытка отыскать пещеру с помощью фонаря ни к чему не привела. Прикинув с помощью коммуникатора направление, к намеченной ещё до посадки пещере, я двинулся к ней, когда произошло странное, дождь, ливший как из ведра, неожиданно кончился. Однако идти он перестал лишь вокруг меня, и вдоль луча фонаря, которым я пытался осветить свой путь. Непроизвольно я на секунду остановился, но мне было не до того, что бы разбираться с капризами природы на этой богом забытой планете и я пошёл вперёд. Если раньше это был ливень, то, что обрушилось на меня, едва я сделал пару шагов вперёд, было лавиной воды.
Дождь загрустил. В его владениях уже сотни лет не происходило ничего знаменательного, а вернее вообще ничего. Лишь изредка ему удавалось подточить, какую ни будь скалу и с грохотом обрушить её вниз. За эти годы, он смог найти применение своим художественным способностям, изукрасив причудливыми узорами все доступные ему поверхности. Но уже давно это перестало приносить ему удовольствие, а тут такое событие и он оказался бессилен, что либо сделать... И тут его осенило! Ведь он может точить камни! За годы он изучил свойства многих породы и знал, как на них правильно воздействовать, почему бы ему не сделать другой вход в пещеру - для себя.
Сложно сказать каким чудом ботинкам удалось удерживаться за скалу, поток дождевой воды был выше щиколотки, но кое-как я добрался таки до пещеры, и дождь сразу стих. Но и сейчас мне было не до него, предо мной был чёрный зёв пещеры, и мне страшно хотелось спать. Я открыл забрало шлема, в нос ударил запах сырости, но воздух был вполне пригодным для дыхания. Пещера была около сотни метров в глубину, метров десять ширины и четыре высоты в начале, и постепенно сужалась к концу. Пол пещеры был, большей частью, ровный. Найдя небольшой закуток, я развернул подстилку, и едва коснувшись её головой, отключился.
Дождь принялся простукивать скалу. Вскоре он достаточно точно определил форму и размер пещеры, а так же нашел тонкую, сантиметров десять в ширину, прослойку мягкой породы и сосредоточил на ней свои усилия. От нетерпения, даже ему - веками точащему камни, казалось, что ничего не происходит, но вот, под потоками воды, крошка за крошкой, песчинка за песчинкой дело сдвинулось с мёртвой точки. Это занятие так увлекло его, что он перестал обращать внимание, на что бы то ни было. А посмотреть было на что – облака, закрывавшие ранее весь небосвод начали редеть, а вернее они перемещались туда где нужны были дождю, оставляя просветы, через которые не замедлило пробиться солнце. Но всё это пока было так далеко и так неважно, что дождь не обращал на это внимания и продолжал свою работу.
Я проснулся от холода. Сначала долго пытался понять, где нахожусь - вокруг стояла кромешная тьма. Потом я разглядел чуть светлый выход из пещеры и в памяти начали всплывать фрагменты вчерашнего дня: загоревшийся желтым, а затем красным индикатор состояния реактора; яркая вспышка от взрыва моего корабля; бирюзовые облака неизвестной планеты; катапультирование... Но почему так холодно? Ясно, когда ложился, забыл включить обогрев скафандра. Что ж, заодно проверим его и своё состояние. Слава Богу, и то и другое в порядке, вот только если бы это не было так далеко от цивилизации. Ладно, за две недели, что у меня есть, думаю кто ни будь да поймает мой сигнал, а пока надо осмотреться. Кстати почему так темно? Судя по данным коммуникатора, солнце должно быть в зените. Ах, ну да - облака, и этот странный дождь.
Дождь, казалось, был неутомим. Потоки воды вымывали породу из щели, так как будто это был простой песок. Когда он пробился вниз на пол метра, темп несколько упал - вода не успевала уходить из щели и мешала струям дождя дробить камень. Дождю пришлось рассредоточить силы, что бы сделать нормальный дренаж. Занятый своими делами он не заметил, как из пещеры вышел человек, а когда внимание дождя привлёк визг, с которым устройство, оставленное человеком, ушло вглубь скалы, было уже поздно, тот снова был в пещере.
Коммуникатор подсказал, что дождь вполне безвреден по своему составу и я вышел из под свода пещеры. Скафандр уже успел прогреться, и дождь приятно холодил лицо. Дождь еле моросил, пытаться умыться таким, было бесполезно. В неярком, мягком бирюзовом, свете, который сегодня пробивался до земли, я смог оглядеться, и в десятке шагов справа от пещеры нашёл небольшой водопад. В воде было много песка, но умыться всё равно было приятно. Освежившись, я занялся первоочередным делом - надо было поставить маяк из аварийного комплекта. Как и предписывает инструкция, я отошёл на сто метров от возвышенности и положил его на камень. С помощью коммуникатора включил его и умная машинка, сама выбрав место, с визгом ушла вглубь скалы. Через пару часов она обоснуется в глубине скалы, запустит свой реактор, а потом, сделав вокруг себя систему тоннельчиков, создаст достаточно мощную излучающую антенну. И ещё в течении пятиста лет маяк будет обозначать кораблям место моей гибели... Стоп! Конечно же меня заметят и подберут, надо бодриться, а для начала пойти позавтракать.
Шесть вполне стандартных суток, на планете где нет солнца, превратились для меня в месяц. Здесь не было рассвета, не было дневного зноя и так же нельзя было полюбоваться закатом. Дни и ночи планету освещало бирюзовое сияние облаков, природу которого понять было невозможно. Только часы на коммуникаторе могли подсказать, какое сейчас время суток. Лишь вечером седьмого дня по горизонту на западе протянулась тонкая красная линия, но она продержалась всего несколько минут и исчезла. На восьмой день я проснулся от упавшей на лоб капли воды. До сих пор в пещере было относительно сухо, и этот факт не мог меня обрадовать. День назад я получил оповещение, что мой сигнал принят и "спасатель" прибудет через пару дней, не хотелось бы, что бы последние сутки, на этой планете, были подмочены.
Усталый и истощённый дождь продолжал свою нелёгкую работу. Он собирал все свои силы в одной точке и постепенно, сам того не желая, очищал небосвод планеты. Сначала это были небольшие прогалины, в сплошном ковре облаков. Вскоре они превратились в огромные дыры, через которые к земле не замедлило пробиться солнце. Земля благосклонно восприняла солнечное тепло. Из чудом сохранившихся клочков грунта не замедлили пробиться зелёные ростки. На высохший прибрежный камень из моря выползла ящерица, и, закрыв глаза, наслаждалась тёплыми солнечными лучами.
Коммуникатор подсказал, что сверху пробивается ключ. Учитывая наклон пола в пещере, я переложил свою лежанку по глубже, что бы вода не дотекла до меня. В поисках нового спального места, я не сразу обратил внимание, что в пещере стало очень светло. Свет шёл снаружи, и это был не бирюзовый свет облаков, к которому я уже привык, а тёплый жёлтый солнечный свет. Подойдя к выходу, я не сразу поверил своим глазам, увидев в небе радугу, но это была она! Небо над пещерой было всё так же затянуто облаками, из которых моросил дождь, только теперь по краю небосвода шла широкая ярко синяя полоса. Южную часть небосвода я видеть не мог, но раз солнце светило от туда, то и там была чистая полоса неба. Это обрадовало меня, ведь если небо будет и дальше очищаться, то возможно в последний день здесь я смогу понежиться на солнышке.
Дождь совсем ослаб. Он даже прервал свою работу, что бы перевести дух. Он сильно истощал, ещё несколько дней назад его тело с лёгкостью покрывало всю планету, а теперь едва могло прикрыть жалкий клочок земли. Солнце помогало ему восстанавливать силы, испаряя воду из земли, океаны так же подпитывали его, хоть они не могли делать это так быстро, как ему было нужно, но и за это он был им благодарен. И тут он увидел её - радугу. Стоя в каплях дождя, она была прекрасна, и ничего более прекрасного в своей жизни он не видел. Он в миг забыл о человеке и луче посягнувшими на его владения и так ловко спрятавшимися от него. Он был заворожен ею.
К счастью ключ так и не пробил оставшиеся сантиметров двадцать скалы. Видать он нашёл другой, более лёгкий путь, а мне досталось удовольствие провести последнюю ночь в относительно сухой пещере. Утро встретило ярким солнцем и, насколько хватало глаз, чистым небом, хотя ещё вечером оно было затянуто облаками. К сожалению исчез и ручей стекавший с верхнего уступа, но я смог найти достаточно глубокую лужу с чистой водой, что бы умыться. Не спеша позавтракав, я, сняв скафандр расположился на солнышке. Шлюпка должна была прилететь через пару часов.
Но вскоре она исчезла. Дождь не понял причины этого. Он боялся сделать хоть одно лишнее движение, что бы не спугнуть её. И залюбовавшись ею, он пропустил момент, когда она исчезла. Он метался из стороны в сторону, стремясь найти радугу, но её ни где не было. Зато он обнаружил много изменений на земле. Первыми его привлекли ростки пробившиеся из под земли. Он осторожно дотронулся самыми маленькими своими каплями до нежных листиков. Капли остались лежать на зелёных листках и заискрились на солнце. Дождю это понравилось, насмотревшись, он отправился дальше на поиски радуги. Следующим его внимание привлекли загорающие на солнце ящерицы. Их чешую переливалась всеми цветами радуги и он, было подумал, что она спряталась там, но быстро понял, что это было не так. Дождь попробовал прикоснуться к ящерицам, но едва его капли коснулись их чешуек, те попрятались среди камней. Он остановил капли и вскоре ящерицы вновь вернулись на своё место.
Заметно подёргиваясь, шлюпка на автопилоте опускалась на площадку. Едва опоры коснулись, нет вернее ударились, о землю, автомат сразу же заглушил двигатели, своими повадками он сильно походил на пилота новичка. Впрочем, это был самый простой автопилот, ему это было позволительно. С шипением и скрипом открылся входной люк, открывая взору нехитрую рубку. Закинув туда свои пожитки, я, с помощью коммуникатора переключил, оставшуюся в глубине скалы, антенну в режим навигационного маяка, и залез внутрь корабля. Бросив последний взгляд на эту странную планету, я включил ручное управление, закрыл дверь шлюпки и плавно поднял её в небо. В этом полёте не было дождя и бирюзовых облаков. Лишь на выходе из атмосферы мне показалось, что большое скопление облаков, прилетевших не весть откуда, сложились в улыбающееся лицо. Но это было лишь секундное видение и поклясться, что это было так, я не могу.
Ещё много чего нового на, казалось бы, досконально изученной вдоль и поперёк планете увидел дождь во время поисков радуги. Например, оказалось, что каждая порода имеет свой цвет, а некоторые из них даже в какой то мере прозрачны. И что порадовало дождь во многих случаях рельеф, который он придал скалам, гармонично подчёркивался цветом. А уж как светились на солнце оставленные им тонкие прожилки полупрозрачных пород. Ему понравился новый взгляд на его мир. Он понял, что солнце помогает увидеть истинную красоту сделанного земле. Дождь решил отдохнуть денёк другой, а потом приняться вновь за свой не лёгкий труд, но теперь уже не прятать землю от солнца, а пользоваться его помощью, заставляя камни сверкать в его лучах. Когда наступил вечер дождь вновь увидел её...