Коррида, коррида... Ещё одно слово, ассоциирующееся с Испанией, ещё одна неясность, ещё один миф.
Противники корриды говорят, что коррида, как и спорт, носит чисто коммерческий характер, и тореро выходит на арену и рискует жизнью только ради вознаграждения. И что жизнью-то он особо не рискует - ну, подумаешь, поднимут двух-трёх тореро в год на рога, но деньги-то какие...
Только говоря это, они забывают, что коррида - это не спорт, а искусство. Это искусство убивать - это танец на краю бездны, игра с жизнью и смертью.
А сколько молодых chico, которые только учатся быть тореро, погибают, так и не выйдя на арену. Для многих из них коррида - единственный шанс выбраться из нищеты, добиться уважения, славы. Это определённая проверка на прочность.
Вряд ли в 16-летнем мальчике найдётся столько жадности и любви к деньгам, для того, чтобы выходить на арену. Да и не вышло бы у него ничего хорошего из этого. Для корриды нужны другие качества: смелость, мечта о славе, отвага, сила, ловкость, страсть и, наверное -частичка дуэнде, о котором так много писал Фредерико Гарсиа Лорка. А ещё - нужно быть испанцем, без этого никак. Как иначе объяснить, что только в Испании существует коррида? И ни в одной другой стране мира нет ничего подобного? А вот, кстати, и о других странах. Около двух лет, как известно, русская женщина-тореро Лидия Артамонова хотела провести в Москве корриду: привезла быков, других тореро, но корриду запретили. Что, конечно, было абсолютно правильным решением. Зачем прививать одной культуре другую, совершенно ей не свойственную? Вообразите себе, как после представления во всех дворах русские детишки, подражая испанским тореро, играют в корриду с собачками и кошечками (опасно и для первых и для вторых). Ещё наш русский писатель, Юлиан Семенов, писал, что он закрывал глаза от ужаса, видя, как бык несется на тореро, и мог открыть их только тогда, когда слышал счастливое: «Оlе».
А я и не говорила, что коррида - нечто белое и пушистое. Ей нет оправдания, это кровавое, но красивое зрелище. Она, при полном понимании того, что у тебя на глазах происходит убийство, восхищает, как «Парфюмер» Патрика Зюскинда страшное произведение, но, согласитесь - красиво написанное. Человека по всем этическим нормам должно воротить от корриды, а ему нравится, коррида потакает тёмным нуждам его души.
Что-то вроде гладиаторских боёв - та же арена, то же убийство. Или - культ быка у иберов, жертвоприношение? Только когда тореро выходит на арену, ещё не ясно, кто жертва, потому что на поле битвы выходят два сильных противника. У одного - два острых рога, огромный вес и четыре копыта. У другого - мулета и шпага в руках. И после этого вы говорите, что у быка нет шансов, что победа тореро предопределена?
У корриды не может быть оправданий, и я даже не собираюсь её оправдывать - это и не нужно - просто она лучше, чем самая банальная охота, когда здоровый мужчина идёт с двустволкой и собакой на маленького зайца, у которого только и есть, что быстрые ноги и чуткие уши. Гордитесь, охотники, трофеями и называйте корриду бесчестным кровопролитием!
Человек - хищник. И коррида - животный инстинкт, оказывающийся наравне с культурными ценностями - литературой (Сервантес), танцем (Пако Де Лусия), архитектурой (Гауди), живописью (Сальвадор Дали)... Вы скажете, ни один культурный человек не может получать удовольствие от корриды? Но у меня снова есть возражение - и на этот раз она материализуется в виде всем известного поклонника корриды - Эрнеста Хемингуэя. Сколько страниц исписала его рука, повествуя о быках, тореро, их характерах, их семьях, их жизнях, и - как это ни печально, - их смертях. Хемингуэй понимает каждую маленькую частичку сущности как тореро, так и быка, и поэтому его рассказы очень реалистичны. Он восхищается тореро: «Став в позу, стройный и прямой, он сделал ещё четыре безукоризненных взмаха, лёгких, закруглённых и изящных». Наверное, так же ими восхищается вся Испания. В России маленькие мальчики мечтают стать космонавтами, а в Испании - тореро. Недаром Мериме пишет в своей «Кармен» о том, как она влюбилась в одного матадора, что и стало косвенной причиной её гибели. А ведь по улицам Испании ходят миллионы точно таких же молодых Кармен, которые, равно как и миллионы Дон Жуанов, ежечасно обольщают и губят своих Хосе и Анн, среди бела дня и чёрной ночью. А Дон Кихот - приглядитесь, он тоже похож на тореро! Он идёт совершать свои подвиги по велению свой души, которая тянется к приключениям, страсти, любви - подвиг во имя Дульсинеи, бык в честь любимой. Дон Кихот сражается с мельницами, которые не трогали его, но он сам вышел на бой, а тореро сражается с быком, которого сам вызывает на поединок. И кажется, что Дон Кихот - реальная личность, потому что видишь вокруг множество таких же. Не миф порождает людей, не люди порождают миф, а миф о человеке произрастает из него самого.
Ревёт толпа, жаждущая зрелищ, крови и убийства - быка или тореро? Неважно. И то, и другое вводит в экстаз. Вот как получается. А никто и не говорил, что испанцы святые. У каждой медали две стороны, и эта - тёмная, но она не менее прекрасна, чем светлая. Испанец может без зазрения совести и ханжества сказать: «Да, я такой. И мне это нравится. Любите меня таким, какой я есть, потому что именно таким я себе и нравлюсь».