Концепция
Как-то подметил, многие подчиненные копируют своих начальников. Если начальник женщина, ее замы – тоже, как правило, женщины, да и основной состав по большей части из слабого пола. И вот в среднем или нижнем управленческом звене появляется прямо-таки двойник женского пола. Такая же прическа, такая же кофта, юбка, жесты, походка, манера держаться, говорить и даже тембры голоса совпадают. Случается похожесть до смешения фигур, личностей. Но смешивать их нельзя, никак нельзя.
Если директор мужчина, то и у него находятся двойники. Помимо того, что, если директор любит кремовые безрукавки, идеально глаженные, то и все сотрудники-представители мужского пола в таких же рубашках появляются на рабочем месте. Копируют походку. Скажем, у директора походка в развалку; ну так слегка переваливаясь, по-барски, или нет, по-хозяйски, обходит он владения утром или вечером, ожидая машину, то неожиданно у шофера обнаруживается такая же походка, правда, до смешного утрированная. Директор, видать, у зеркала ее, эту самую походку вырабатывал не один час, а водитель схватывал на ходу. Вот и переваливается он как гусь на подтаивающем льду.
Очень влияет образование начальника как на его айки, т.е. умственное развитие, соответственно эрудицию, так и на внешность, фигуру, т.е. физическую сущность. Да, так о чем это я… А-а, ну вот у нас, к примеру, директор из хореографов, закончил он “кулек” (институт культуры) где-то в 70-х, работал незнамо где. Кажется, на хлопчато-бумажном комбинате, где развито было танцевальное дело, имелся кружок латиноамериканских танцев, затем, как-будто, в РДК… А тут, как он сам говаривал иногда, щуря свои карие глаза, “судьба распорядилась стать директором НИИ социо-культурного развития края”. Обычно после этого он прожевывал губами - “м-да…”, что позволяло думать, - «распоряжение судьбы» стоило ему немалой суммы деревянных, застолий, дорогих подарков и бутылок коньяка.
Так вот, директор, который был, в общем-то, неплохим мужиком, но чрезвычайно осмотрительный, а для руководства практически идеальным. Валерий Иванович каждый свой шаг выверял с его пожеланиями, стараясь угадать будущие задания. Для нас это часто выливалось в головную боль и неурочные рабочие часы. Основной состав тащил лямку безропотно, смиренно, не проявляя особой инициативы. Но на каждом предприятии, а тем более в такой конторе, как наше НИИ, обязательно есть строптивец, вечный оппонент начальнику, иногда их несколько. Раньше, да и теперь, пожалуй, они действуют скрытно, сплетничают, гадят начальству тайком, а вот в том 92-м, или 93-м, точно не припомню, некоторые из них, поверив в демократию, проявляли при случае неповиновение открыто.
В нашем институте директорским двойником и любимцем был Махнов, в молодости также танцор, а строптивцем-оппонентом заведующий отделом социально-экономических исследований Максим… Максим Марков. Он вступал в прения с директором не раз, чаще всего во время планерок. Он настойчиво требовал полного финансирования подготовленных сотрудниками программ исследований. Директор, выдерживая хладнокровие, вяло объяснял, что в стране сложилось сложное финансовое положение, а, как известно, на науку выделяют мизер.
-Меня это не волнует,- парировал Максим.- Вот, несмотря на сложное финансовое положение в стране, на проекты других отделов находятся деньги…
-Вы о чем?.. Все в таком же положении, как и вы. – Директор обвел присутствующих взглядом.
-Нет, не все - есть отделы, проекты которых вы финансируете полностью.
-Ну какие? – Назовите !
-Да вы сами хорошо знаете какие…
- Нет, я требую – назовите !
При последнем замечании на стуле заерзал Махнов, сидевший по правую руку от шефа.
Формально Марков был прав, но разобрать по-житейски, почти все мы, за исключением Махнова, которому тоже нелегко давалось полное финансирование, были в таком положении, но молчали. К тому же, от волнения Марков весь как-то напрягался, краснел и начинал скандально выкрикивать свои реплики, что совершенно отталкивало коллектив от него.
Начальник явно сдерживал себя, объяснял, тараща блеклые глаза:
-Марков, я Вам уже не один раз объяснял, почему мы не в состоянии финансировать все проекты вашего отдела. Нет, Вы опять двадцать пять… Ну не знаю, может быть, Максим Михайлович, Вам у нас не нравится работать ?.. Пишите заявление, я подпишу.
-А вот нет, не дождетесь,- багровея лицом выкрикивал Марков. –Я Вам не хочу облегчить жизнь.
Как-то две или даже три недели после этой перепалки Марков на планерках вел себя тихо, даже слишком тихо. Казалось, у него с директором установилось взаимопонимание… Но оказалось, это было всего лишь затишье перед бурей.
Как то утром в кабинет директора вошел багровый Махнов и бросил на стол газету:
-Вот, Валерий Иваныч, читай, что этот гаденыш о нас написал.
А “гаденыш”, то есть Марков, в городской газете опубликовал статью, в которой рассказывал о важности исследуемой им социальной проблемы и между прочим упомянул, что директор НИИ В.И. Кирпатин препятствует воплощению в жизнь ценного для российской науки, а возможно, и всего мирового сообщества, научной программы. Директор, прочитав опус Маркова, несколько минут сидел истуканом, а потом метался тигром по кабинету перед Махновым, а весь оставшийся день они обдумывали меры воздействия на строптивца и сглаживания инцидента перед краевым руководством.
Очередную планерку Кирпатин проводил как обычно в понедельник. Он сидел за столом внешне спокойный, но бледный, аж зеленый, то ли от злости, то ли от переживаний о своей будущей судьбе. Он начал говорить спокойно, даже холодно, отмечая упущения в работе отделов за прошлую неделю, объявил благодарность Махнову за расторопность, остановился на предстоящих мероприятиях, а потом неожиданно перешел к безучастно сидевшему с краю стола Маркову.
-Ваш отдел, товарищ Марков, среди отстающих, и заметьте, почти по всем ведущим показателям… Вы не скажите, почему у Вас меньше всего внедрений, почему низка отдача от ваших программ?..
А что Вы там пишите… Что Вы пишите! – Он скомканной газетой стукнул по столу. – Кто Вам не дает заниматься наукой ?..
-Вы, Вы не даете…
-Что ?!. Вы мне покажите результаты, покажите практическое значение ваших разработок. Ни одного внедрения, ни одного результата, никакой практической отдачи. Да мы вас только терпим.
Удар, нанесенный Маркову пришелся ниже пояса, он был столь сильным, что от неожиданности Марков пару раз в холостую открыл и закрыл рот, не найдя достойного ответа. В кабинете воцарилась зловещая тишина. Казалось, настал решительный перелом, и победная чаша весов склонилась в сторону директора. Чтобы закрепить успех директор совершенно равнодушно проронил:
-Так что сидите и помалкивайте…
-А у Вас нет никакой концепции… Нет же ? Ну назовите ее ! – выкрикнул побагровевший Марков.
-Что ?.. – смущенно пробурчал директор. От волнения он даже поднялся над столом и потер сморщившийся от напряжения лоб, а опомнившись, крикнул:
-Марков, сейчас же выйдите из кабинета, Вы мне не даете
вести планерку. Выйдите вон отсюда !
-Не выйду…
-Выйдите!
-Не выйду.
-Так! Планерка окончена, остальные вопросы решаются в
текущем порядке. Все свободны, Махнов, Ковалев, останьтесь.
Зашуршали бумаги, застучали стулья; сотрудники с удовольствием покинули директорский кабинет.
-Садитесь поближе ! - сказал директор, когда все разошлись. – Слушай, Махнов, что такое… ну это, как его, тьфу… Ну это ?
Махнов и Ковалев задумались, пытаясь по морщинам на лбу определить мысль директора.
-Ну Марков назвал… А вот – кон-цепция ?